— Мила, где корзинка?
— В багажнике.
— Влад, возьми фонарик, проверь, не оставила ли я следов. Релоан, крышу можно на место поставить?
Дракон замотал головой, но ничего не сказал.
— Тогда достаем пленку, Релоан, набрось ее на крышу, вот веревка, обвяжи вокруг, что бы ветром не снесло, только не проколи зубами.
Сверху на место крыши накинули пленку, Релоан зубами и передними лапами обмотал ее веревкой, привязав к стенам.
— Хватит — сказала Алекса — быстрее отреставрируют, как я поняла, крыша совсем гнилая!
— Точно, Алекса! — подтвердил, уже принявший форму человека дракон, — когда поднимал, боялся, что разломится.
— Тогда все, едем в Питер! Влад, когда выедем из Донского, отдай руль Миле, сам отдохни. На трассе она справится и с джипом! Погнали в санаторий! Пока нас здесь не засекли! Господи, хоть бы получилось!
Берт пролежал без памяти почти три дня. Очнулся в тюремной больнице. И сразу услышал громкий спор.
— Иди, иди, докладывай Императору. Здесь я хозяин. И если говорю, не позволю, значит, не позволю. Это что, последний в этом мире караван? А я не боюсь. Дальше тюремной больницы не пошлют. Так что мне бояться нечего. А если его величество хотел его с этим караваном отправить, то надо было раньше платочком махать. Эй, кто там, на вахте, выведите посторонних из госпиталя, и больше не пускайте. Кто бы ни был. Нет, императора можно. Не утрируй. Все, господин начальник конвоя, можете выйти сами, или вас вывести?
Один из говоривших подошел к его койке.
— Очнулся? Не вовремя. Но ничего, тоже неплохо. Помучаешься, но, надеюсь, выживешь. Агап, принеси отвар № 5 на седьмую койку. Выпоешь, и пусть спит. Ему сейчас спать полезнее всего. Старческие руки в коричневых крапинках поднесли кружку с отваром, помогли поднять голову, напиться. Берт осушил кружку и снова провалился в беспамятство.
Принцесса Лиорелла занималась благотворительностью. Сегодня на очереди был приют для несовершеннолетних магов-преступников. Две фрейлины внесли корзину с подарками к празднику Первого дня весны. Младшие дети, от трех лет до шести, залопотали, захлопали в ладоши. Те, кто постарше, вели себя сдержанно, большинство смотрело волчатами. Самые старшие держались солидно, улыбались вежливо, но радости от ее созерцания особо не высказывали. Но подарки приняли. Уже пожелав всем веселой весны и теплого лета, она двинулась к выходу, но в коридоре ее взгляд налетел на одиноко стоящую у окна фигуру мальчишки, по виду — ровесника брата, Лиаренна. Ее накрыло узнавание. Она решительно подошла к водящему по стеклу пальцем Бонни и легко коснулась его плеча.
— Здравствуй, Бонни. Ты как, уже привык к приюту?
Мальчишка дернул плечом, как бы стряхивая что-то неприятное.
— Не надо мне вашей жалости — вдруг выкрикнул он.
— А я не жалею, просто хочу узнать, не нужно ли тебе чего. Все-таки ты непривычен к таким условиям.
— Условия, как условия. Для бедных сирот очень даже хорошо, не ожидал.
— Там подарки раздают, почему не идешь получать?
— Не нужны мне ваши ляльки! Ерунда это все!
— А что тебе нужно?
— Деньги. Деньги мне нужны. Только взять неоткуда. У нас все ваш папаша забрал!
— Зачем тебе деньги?
— Не ваше дело, вы все равно не дадите.
— А если дам? Только надо знать на что.
Мальчишка обернулся. Сейчас Лиорелла поняла, что уткнувшись носом в стекло, он скрывает слезы.
— На лекарство.
— Тебе, ты болен?
— Не мне. Здоров я. Брату. Берт умирает. Врач сказал — заражение начинается, надо бальзам против воспаления, а его в тюремную больницу не отпускают. Дорогой слишком. Иногда родственники привозят, но только своим. Вот я и думаю, где денег взять. Уже украсть думал. Я все-таки маг, все равно в этот приют отправят, а лекарство у брата будет.
— Так высекут же, за воровство!
— Ну и что? А Берта, может, спасу. У меня же никого, кроме него не осталось. Я сбежал, добрался до дома сестры, она замуж недавно вышла, приехала в столицу с мужем. Так она меня вытолкать вон приказала, и больше не пускать. Говорит, она от рода отреклась, и знать нас не желает! Как же так, она же сестра!
— Слушай, Бонни, успокойся, и глупостей не делай. Иначе и брата не спасешь, и сам себе окончательно жизнь испортишь. Я прямо сейчас поеду в тюремную больницу, узнаю, чего им не хватает, и попробую разрешить этот вопрос. У меня деньги на добрые дела есть.
— Правда? Вот прямо сейчас? — просиял мальчишка, — почему? Вы же нас ненавидеть должны, мы вашего брата убить хотели.
— Но ты-то никого убивать не собирался, вот я тебе и помогаю, что бы ты вором не стал. Помнишь, какая сегодня неделя? Последняя неделя зимы. Надо делать добрые дела!
— Спасибо!
— Благодарить будешь, когда брат поправится. Пошла я.
Все благотворительные траты у принцессы были расписаны. Но ничего страшного, если в приюте для благородных неимущих вдов она раздаст не конфеты и печенье, а оттиски благодарственных молитв Господу, и иконки со святыми девами. Сладкого много вредно. Ветераны в приюте для инвалидов тоже обойдутся без табака, раздаст бумажные образки со святыми воинами. Курить тоже вредно! А образки и молитвы ей привезли бесплатно, из управления Митрополита, что бы прибавить к подаянию. Ну и свои деньги добавит. Выкрутится!
Сев в карету, она решительно приказала кучеру
— К тюремному госпиталю!
— Ваше высочество, у вас нет в списке тюремного госпиталя! Мы должны ехать к благородным вдовам! И сласти еще надо купить!
— Леди Хлоя, позвольте мне самой решить, на что я буду тратить свои собственные деньги! И вам не кажется, что обращение «должны» к принцессе неприемлемо. Куда хочу, туда и еду. А вот вы, ДОЛЖНЫ меня сопровождать! И молчать, а не указывать, что я могу и не могу делать!
Про себя Лиорелла подумала
— «Надо нажаловаться маменьке. Эта Хлоя уже в печенках сидит. Правильно Веллиана заставила ее свой грязный башмак нести. Может, мне в конское яблоко наступить и ее оттирать заставить? Отлично, вступлю, заставлю ее свои ботинки мне отдать, они у нее даже чуть больше размером, надену, а наглую Хлою и тихую мышь, Мару, заставлю конский навоз оттирать, пока я хожу»!
Настроение у Лиореллы сразу пошло вверх, и она даже стала мурлыкать какой-то дурной мотивчик. Но в конское дерьмо вступать не решилась. Приказала фрейлинам ждать, сама подождала выскочившего навстречу дежурного офицера, торопившегося к карете с императорскими гербами, и приказала отвести себя к врачу тюремного госпиталя. Провели. В бедно обставленном кабинете ей навстречу поднялся усталый, всклокоченный врач в халате не первой чистоты.
— Приветствую, Ваше Высочество, — неуклюже поклонился он, — какими судьбами к нам?
— Благотворительностью занимаюсь, как все на этой неделе. Вот, прослышала что у вас лекарств нет, решила, надо помочь. Говорите, что надо, сколько, и какая сумма нужна.
— Простите, Ваше Высочество, не ожидал. Извините, я сяду. Ой, и вы присаживайтесь, не смотрите, что стулья старые, они чистые. Чистота, это, пожалуй все, что мы можем себе позволить!
Врач присел за стол и начал что-то быстро писать. Вскоре перед Лиореллой лежал лист бумаги с названиями снадобий и ценой. В итоге была совсем небольшая сумма. Добавит свои средства и хватит на конфеты и на табак. Но в перечисленных средствах не было ни упомянутого бальзама, но других общеупотребительных средств.
— Доктор, почему вы не указали нужный вам бальзам Мортрана?
— Откуда… а, понятно! Пересеклись с тем парнишкой из приюта! Видите ли, Ваше Высочество, бальзам очень дорог, один флакон в два раза дороже всего, что я заказал, а это дешевые, но тоже очень важные препараты. И я подумал, что вы вряд ли согласитесь на такие траты. Нужно не менее 5-ти флаконов, повреждения очень обширные. И потом, если вы узнаете, для кого лекарство предназначено…
— Я знаю.
— Откуда? Ах да, вы же беседовали с его братом! Видите ли, я боюсь, что одного бальзама недостаточно для усиления его действия нужна магия. А лекарям с магическим даром категорически запрещено пользовать заключенных.
