— Что, однокашники обижают?

— Нет, они-то как раз нормальные, только злы за Лорена. Он-то там учился, так что половина против меня, мстят по-тихому, половина — поддерживают, считают, что я не виноват в заговоре, мал еще. Преподаватели звери. Чуть что — взыскание. Говорят, надо бросать дворянские замашки, если не хочу закончить дни на помойке. Магии-то у меня немного, может не хватить на боевого мага. Ой, прости, я все о себе и о будущем, а ты…

— А у меня будущего нет, но ты об этом не думай. Думай о том, что бы учиться. В этом приюте хорошо учат, тот же Лорен тому пример.

— Лорена обучали по особой программе, остальным говорили, потому, что сила большая и необычная, а теперь все сообразили, что из него наследника потихоньку готовили. Но учат действительно, хорошо.

— Вот и учись. И ни о чем больше не думай. Не оглядывайся назад. Титул и владения нам не вернут, так что пробивайся сам. Понятно?

— Да, Берт, обещаю. Только знаешь, что? Завтра нам приказано присутствовать! Всем, кроме совсем малышей. Может, мне отказаться?

— Не надо. Не показывай слабость. За меня тебе не придется краснеть. Я умру достойно. И не вздумай так сказать, подхватывать знамя отца. Не вздумай мстить. По-крупному, отец сам виноват. Ему ничего не мешало не гнать Элоизу, когда она принесла ему полуэльфа и пожаловалась, что император не признает ее ребенка своим. Подумать, откуда у ребенка эльфийские черты. И не гнать дочь, а вернуть домой, и воспитать мальчишку у нас, в семье. Внушить, что Сардон от него отказался. Тогда и переворота бы не потребовалось! Мы бы и так оказались у власти, без всякого переворота. Лорен одолел бы даже Сардона в ритуальном поединке! Так что, учись, и привыкай, что твоя золотая ложка во рту, с которой ты родился, исчезла. Надо добиваться всего своими силами! Обещай мне!

— Обещаю, Берт!

— Ну и хорошо. Давай прощаться. Сейчас за тобой придут. Прощай, брат.

— Прощай, — всхлипнул младший.

Практически сразу отворилась дверь, и стражник увел оглядывающегося Бонни.

— «Все, — подумал Бертольд, — земные дела я завершил, пора подумать о вечном»

Публичные казни в империи проводили по одному сценарию. Без излишней помпезности, что бы не возбуждать толпу. Приговоренного не возили по городу, а выводили на эшафот прямо из здания тюрьмы, на площади перед которой он и находился. Напротив были трибуны для правящих лиц и публики. Сегодня казнь была скучная. Ничего особенного. Даже не топор, меч. Один взмах руки и все. Было бы скучно, если бы не личность приговоренного — целый герцог. Будет присутствовать вся императорская семья. Ну, кроме нового кронпринца, на жизнь которого заговорщики и покушались. Говорят, его сильно потрепало при перемещении. Но какая сила! В одиночку создать портал в отдаленный мир! Нет бы в соседний. Но знающие люди говорили, что когда на тебя рушится потолок пещеры, создашь куда угодно, лишь бы подальше. Вот подальше и получилось. Так что будет император с императрицей, принцесса, и второй принц, которых и похитили заговорщики, и которых вернули, используя силу пяти магов! Кронпринца, вместе с оставшейся с ним невестой, вернут через полгода, когда для него это уже будет не опасно. Слишком сильно он выложился. Так что поглазеем, хоть не только на казнь, но и на правящую семью, вершащую справедливость.

Питомцев приюта тоже привезли на площадь, полюбоваться на действо, и намотать на ус, что идти против правящей семьи, себе дороже. Приютские радовались свободному от занятий утру, сочувственно поглядывая на брата приговоренного. Бонни сидел напряженный, сжав кулаки. Директриса, сама из бывших преступниц, специально села рядом, приготовившись остановить мальчишку, если он соберется что-то выкинуть. Вчера она весь голос сорвала, пытаясь доказать двум твердолобым начальникам, что привозить младшего брата смотреть, как казнят старшего, ошибка. Ректор Академии частично был согласен, но ничего не мог поделать. Главный маг империи сказал жестко: — Приказ свыше! — Выше его был только император. Так что спорить было бесполезно.

Рядом с Сардоном сидел крайне недовольный Смотритель магии мира Ольритт, Рудольф Орт, полностихийник. Император прямо нарушал рекомендации Смотрителей — обойтись без казни. Но исполнение наказаний — прерогатива власти, право императора, а отвечать придется ему, Рудольфу. Успокаивало только одно, перед входом на трибуну, Сардон подмигнул ему и тихо сказал:

— Не переживайте, Рудольф, у меня все под контролем. И народ заодно повеселится!

Что сие означало, неясно. Весь церемониал казни соблюдался, все было пристойно. Приговоренный вышел своими ногами, под конвоем, и без следов допроса с пристрастием, к нему подошел капеллан, минутный разговор, и вот, на первый план выходит палач. С топором! Но перед ним на эшафот поднимается королевский глашатай, и начинает читать приговор. Почему, за что, до ' как' не доходит. Над площадью раздается:

— Учитывая, что заговорщик Йонисский до сих пор является герцогом, представителем одной из самых знатных семей империи, как и глава заговора, его покойный отец, приказываем уничтожить само герцогство Йонисское, его имущество присоединить к землям Империи, и использовать для поощрения верных слуг престола. Для подтверждения нашего указа повелеваем лишить Бертольда Йонисского титула Герцога и звания дворянина, а так же всех гражданских прав. Для чего прямо сейчас провести церемонию гражданской казни по установленной веками процедуре. Приступайте!

Бертольд вначале не понял, что происходит. Почему просто не отрубить голову и на этом закончить. Но, видимо, Сардону захотелось поиздеваться над жертвой. Надеется, что он потеряет самообладание. Не дождется! Бертольд не стал сопротивляться, когда его поставили на колени на край эшафота, сзади стоял здоровенный детина, помощник палача, и надавливал на плечи, не давая подняться. На голову бывшего герцога надели герцогскую корону, на шею — церемониальную цепь с гербом Йонисских. А стоящий чуть сзади второй помощник держал в руках родовой меч. Раздался голос глашатая:

— Бертольд Йонисский, по приговору императора лишается прав гражданина, дворянского звания и герцогского титула. Приступайте!

С него грубо сорвали цепь и корону, звенья цепи больно защемили кожу на шее, показалась кровь, незаметная для публики, из-за красно-черного одеяния смертника. Регалии швырнули на плаху и палач, топором рассек и обод короны и цепь. Мягкое золото поддалось с одного удара. И в тот же момент, помощник палача, стоящий сзади, взял переданный ему фамильный меч и сломал его над головой бывшего герцога.

— «Наконец-то закончили? — пронеслось в голове у Берта, — может, все-таки приступят к казни, или еще поиздеваются»⁈

Как ответ ему прозвучал голос глашатая.

— Так как Бертольд Йонисский уже не относится к благородному сословию, Его Величество повелел заменить благородное отсечение головы торговой казнью, применяемой к подлому люду. Экзекуция будет продолжаться до поданного Его величеством знака, или до смерти осужденного. Приступайте!

Площадь одобрительно загудела. Император подготовил народу занимательное зрелище! Выдержка изменила, Берт рванулся из рук палачей.

Выкрикнул: — Ваше Величество, просто убейте!

— Проняло! — мстительно прошипел Сардон.

— Сарди, ты серьезно? — прошептала императрица, — мы с Лиорой немедленно уходим!

— Сидеть! — рявкнул Сардон, — надо демонстрировать единство семьи в такой момент. Можете отвернуться, но уйти не позволю!

— И сколько ты намереваешься ждать? Действительно, до смерти? Это жестоко.

— Жестоко было заманивать нашего сына в ловушку, что бы убить. Его папаша и его подельники смогли избежать казни с помощью Лорена, уйдя на тот свет безболезненно, теперь пусть отдуваются сынки. Жаль, младшего нельзя прилюдно выпороть, мал еще, 16-ти нет!

— Отец, ты действительно позволишь его запороть до смерти? — тихо спросила Лиорелла

— 40 ударов, жив останется. Потом на соляные озера, пока на то будет моя воля! Другим неповадно будет!