Так шёл я, не зная, сколько времени минуло. Солнце постепенно поднималось выше, яркие косые лучи превратились в ровный дневной свет. Жара усилилась, и я взмок от пота, но вода в здешних условиях казалась недоступной роскошью. Никаких ручьёв или родников на пути я не встретил, а спрашивать у Ира, где можно утолить жажду, пока не решался. Дух либо обиженно молчал, либо кратко «кусался» ехидными замечаниями. Но общую задачу по направлению пути он выполнял: когда я случайно сворачивал в сторону, руна в запястье слегка жгла меня — болезненным, но коротким «уколом».

Один раз я чуть не наткнулся на завал из обломанных веток, посреди которого чернели пятна засохшей крови. Видно, тут недавно что-то произошло — может, схватка между лесной тварью и кем-то из «железных». Но укол в руке дал понять, что мне туда не надо.

В конце концов я заметил, что лес вокруг стал чуть реже: деревья крепкие, но простор между ними шире. Лианы же почти исчезли, будто им не хватало влаги или света. Шагать стало легче, и у меня осталось время для размышлений:

«Неужели я иду верно? И где же мои… Если командир Карвел настолько слаб, сумеют ли они продвинуться вперёд хоть на километр? И что, если я добегу туда лишь для того, чтобы найти следы их гибели?» Эти мысли больно ранили меня, заставляя чаще переводить дыхание.

Однако у меня не было выбора. Я должен был идти вперёд, и я шёл — шаг за шагом, ухитряясь экономить силы. Иногда приходилось проползать под упавшими стволами и ползучими растениями, иногда карабкаться по грудам торчащих корней. Но всё это было гораздо проще, чем если бы я прорубал путь мечом.

Спустя ещё некоторое время — я не смог бы точно сказать, час или два — тропка вдруг вывела меня на небольшое раздорожье: справа высился массивный, обрушившийся ствол, перегородивший проход, а слева открывался более ровный простор. Я было потянулся вправо, но почувствовал сильный укол в руке. Укнуло так, что я едва не вскрикнул.

— Ясно, — простонал я, дёрнув рукой, и свернул налево.

Ир продолжал молчать, но я чувствовал его невидимое присутствие — точно он кривил губы в недовольной гримасе, либо ухмылялся мне за спиной.

Зато левый путь привёл меня к полузаболоченной низине. Вода стояла здесь местами, покрытая ряской и тиной. У меня в горле мгновенно пересохло, я уже был готов рискнуть и напиться из этого застоявшегося болота. Но как только я сделал два шага к воде, резкая боль в руке едва не свалила меня с ног. Судорожно отпрянув, я понял: туда идти нельзя.

— Понял, не буду… — пробормотал я сквозь сжатые зубы. Какое-то болезненно изобретательное «рулевое управление» придумал Ир: чуть что — режущая боль в руке.

Кое-как обойдя кромку болота, я вернулся на основную тропу, которая вновь вела вглубь, и постарался не думать о жажде. Похоже, придётся терпеть, пока не найду более чистый источник воды. Может, позже Ир укажет, где можно пополнить запас, раз он так радеет о Лесе.

Идя по облегчённой тропе, я почти не видел животных. Пара раз мелкие существа шмыгнули между корней, но я толком не разглядел, кто это был. Изредка слышались далёкие завывания, но никто не приближался. «Возможно, Ир ведёт меня путём, где меньше хищников», — подумал я с облегчением. По крайней мере, пока тактика сработала.

Иногда мысленно обращался к Иру, чтобы что-то спросить, но тот не отзывался. Возможно, устал или занимался «сканированием» леса, чтобы предупреждать меня о неведомых опасностях. Я шагал уже на автомате: рука не болит — значит, иду верно. Если почувствую укол — значит ошибся.

В голове крутился образ командира Карвела, который, как рассказал Ир, почти обессилел, отдав «Материю» ради спасения меня и других моих сослуживцев. Неужели из-за меня он окажется на краю гибели? Сжав кулаки, я ускорил шаг, стараясь не обращать внимания на ноющую усталость.

Так прошёл ещё один час. Я обратил внимание, что солнце уже почти пересекло небесный зенит и клонится к западной стороне. Значит, полдень близился к концу, а я до сих пор шёл неведомо где в чащобе. «Надо успеть найти хоть какие-то следы отряда до заката», — уговаривал себя я. Иначе придётся снова ждать ночи, надеяться, что увидим ту самую бирюзовую линию, но время будет потеряно безвозвратно.

Неожиданно тропа стала расширяться, переходя в лощину, где росли большие, с толстенными стволами деревья, а под ногами хлюпала мягкая почва, будто здесь текла когда-то вода. В одном месте я заметил примятые растения, похожие на следы, но слишком расплывчатые. Не успел я их толком рассмотреть, как почувствовал слабый укол в руке: «Не задерживайся здесь», — как будто шептал мне Ир своим «болевым» методом.

Я понял: надо торопиться. Любая заминка может стоить дорого. В груди нарастало странное чувство: смесь тревоги и надежды. Может, я уже близко? Или наоборот, заблудился окончательно?

Следуя чуть более уверенно по тропе, я стал различать какие-то обрывки звуков впереди — то ли шелест листвы, то ли невнятное «зудение». Но рука молчала — значит, путь верен.

Главное — не сдаваться, повторял я себе, поправляя меч за спиной. Тело уставало, но в уме горела цель: дойти до отряда, помочь Карвелу и остальным. «Пусть я знаю их всего пару часов, но я не имею права бросить их», — твердил я, снова и снова убеждаясь, что пришёл в этот мир не зря.

С такими мыслями я шагал вперёд, стараясь не обращать внимания на мелкие уколы, боль в ногах и жгучую потребность в воде. Ведь время неумолимо шло, а я слишком хорошо понимал: в этом новом мире каждая минута может оказаться последней — как для меня, так и для тех, чью жизнь я обязан спасти.

Но жажда всё-таки брала своё. С каждым шагом я чувствовал, что идти становится всё тяжелее, а мозг зудит от непрерывного стремления найти хоть каплю воды. Я слышал, как под ногами чавкает жидкая грязь, будто вода совсем рядом, но Ир (или мое упрямство) не разрешал мне останавливаться и пить что попало. Я шёл, игнорируя зов измученного тела, хотя всё внутри кричало: «Упади на землю, напейся, а потом — хоть на покой!»

Каждый шаг давался с трудом: ветви, свисающие лианы и топкая грязь мешали продвигаться. Я невольно скрючивался под низко висящими сучьями, стараясь не задевать их, чтобы не тратить остатки сил на борьбу с препятствиями. Порой мозг требовал: «Хватит, ложись и отдохни!», но я продолжал шаг за шагом, лишь тяжело дыша.

Внезапно знакомый резкий голос Ира пронзил сознание:

— Стой!

Я тут же остановился, ноги буквально врезались в мягкую жижу по щиколотку. Ощутив резкий запах болотины, стиснул зубы, чтобы не сорваться в отчаянии.

— Жажда одолевает тебя всё сильнее, верно? — голос Ира вдруг стал спокойнее, даже серьёзнее. — Давай-ка левее, видишь тот тёмный пень?

Я устало обвёл глазами местность и действительно заметил тёмный пень — некогда, наверное, огромное дерево — который поднимался небольшим валуном над болотистой низиной. Я с трудом вырвал ноги из вязкой грязи и, хлюпая, направился к пенёчку. Подойдя ближе, инстинктивно забрался на него: он был плоский сверху и позволял сесть почти как на широкий пень-стул.

С размаху плюхнулся в позу лотоса, понурив голову: сил почти не оставалось, и то, что я всё ещё как-то шёл, казалось настоящим чудом.

— Сядь на край, — проворчал Ир, — а не заваливайся как мешок…

Я, поёжившись, едва приподнялся и пересел на самый край, всё так же уронив голову на грудь. Какая-то глубокая апатия накатывала, но внутренний страх за командира Карвела не давал погрузиться в полное безразличие.

— Посмотри в центр, там есть щель. Потяни за ее край.

Словно одёрнутый, я поднял взгляд и присмотрелся к середине пня. И правда, там мелькала тёмная выемка — «углубление с чёрным наростом деревесины», если так можно было сказать. Сквозь усталость во мне вспыхнуло любопытство. Я наклонился вперёд и ухватился за этот нарост: тот оказался шершавым и слегка податливым. Потянув изо всех сил, чувствовал, что штуковина выходит неохотно, но всё же поддаётся.

Внезапно из отверстия, откуда я вынул нарост, хлынула вода — небольшой фонтанчик брызнул вверх, разбрызгиваясь вокруг и заливая пень (и меня) прохладными струями. Слышен был мягкий плеск, как будто внутри пня образовалась крошечная камера с водой, которая теперь вырывалась наружу.