— Понял, спасибо, — тихо сказал я.

— Спасибо, — передразнил он меня и затих, будто обиженно.

Я сделал шаг вперёд, почувствовал, что никакой боли в руке нет, значит, направление принято верным. Поправил меч за спиной и двинулся дальше с надеждой и трепетом. Отряд, наверное, уже далеко, но я обязан хотя бы попытаться их догнать — особенно если командиру, спасшему меня, грозит гибель.

Делая очередной осторожный шаг, я выглянул из-за ствола обломанного дерева, оглядел вниз по склону. Лес предстал как громадный волнообразный покров зелени, уходящий к горизонту. Где-то наверху пели невидимые птицы, в лицо дул лёгкий ветер. При каждом шаге я мысленно ждал боли в запястье, но, к счастью, она не приходила. Это означало, что иду верно.

Теперь мне оставалось лишь молиться, чтобы сил хватило, да и чтобы мой отряд не погиб раньше, чем я до них доберусь. В голове всплывали смутные образы того вечера: кровавый закат, сумрачная линия над кронами… и лицо Карвела, когда он бросил последний взгляд на меня (а может, мне это почудилось?). Странно, как быстро можно привыкнуть к людям, даже если ты знаком с ними считанные часы. В том новом мире всё ощущалось иначе — дружба, долг, жизнь и смерть.

«Ну что ж, шаг за шагом», — сказал я себе и направился вниз по склону, стараясь не терять осторожности. Запястье молчало — значит, Иру моё направление не претит. И хоть я не видел бирюзовой линии, я чувствовал внутреннюю уверенность: может, это и есть то «счастливое стечение», которое поможет мне вернуть долги перед Карвелом? Или, на худой конец, не бросить людей в беде.

Я шёл и шёл, каждый раз поглядывая на руку. «Нет боли — значит, всё нормально», — напоминал я себе и улыбался про себя, понимая, что на мгновение ощутил благодарность к ворчливому духу-старикану, поселившемуся в моей голове. И пусть мы вдвоём были нелепы — Я, «Поступивший», и он, бывший «дух Материи», — но вместе мы делали шаг навстречу более высоким целям.

В глубине души, правда, оставалась тревога: что, если я всё-таки не успею? Как только этот страх давил сильнее, я ускорял шаг, перескакивал через корни и бурелом, стараясь держаться в тени больших деревьев. Как бы то ни было, теперь у меня была цель. И я намеревался ей следовать, несмотря на всё, что могло ещё выползти из подземелий, корней и тёмных уголков этого враждебного — или просто непонятного — мира.

Спустившись с пригорка, я сразу уткнулся в плотную стену растительности. Едва ступив на несколько шагов, понял, что окружён сплетением ветвей, лиан и кустарников, так что пришлось буквально пробиваться вперёд наощупь. Я старался придерживаться того же направления, в котором, как мне казалось, я шёл раньше, когда мы с Иром ещё были на вершине. Но двигаться становилось всё сложнее: зелёная чаща была похожа на лабиринт из сплетённых веток и торчащих корней.

С каждой секундой у меня всё сильнее возникало желание снять меч (лепестковую «лапу» от «крабопаука», которую я приспособил под оружие) и начать, как говорил командир Карвел, «расчищать себе дорогу». Мысли о моём отряде подстёгивали меня: ведь когда-то мы вместе продвигались в «тот квадрат» на разведку, и Карвел не церемонилься с густыми зарослями. Воспоминание о сослуживцах наполняло меня новой решимостью: я прибавил шаг, стараясь идти широкой поступью, хотя кусты и лианы безжалостно тянулись к одежде.

Однако, как я ни старался, продвигался медленно. Спустя десяток метров непрерывной борьбы с колючками, я тяжело задышал и остановился, осматриваясь. На лице выступил пот, а мышцы уже ныли от напряжения.

— Я надесь, ты не собираешься размахивать тут мечом, как дикий охотник? — послышался в голове ворчливый голос Ира, едва слышимый сквозь собственное учащённое дыхание.

Но я чувствовал такую усталость от постоянного сопротивления бесконечным зарослям, что не стал отвечать. Хрипло отдышавшись, я чуть наклонился вперёд, упираясь остриём меча во влажную почву. Должно быть, я и правда выглядел, как человек, который вот-вот начнёт прорубать себе туннель сквозь эти заросли.

Когда дыхание более-менее восстановилось, я стиснул зубы и уже собрался было «замахнуться», дабы отрубить нависшие лианы… как вдруг услышал внутри себя громкое:

— Стой!

Голос Ира звучал резко, будто выдал команду.

— Изверг, что с вами не так? Почему вы, „железные“, всегда всё уничтожаете? — добавил он с обидой или негодованием.

Я выпрямился, стискивая рукоять меча, и ответил так же резко:

— Они мешают мне добраться до моих!

То есть до моего отряда, где могут находиться раненые и сам командир Карвел, который, возможно, нуждается в неотложной помощи. Казалось, что каждый час промедления может стоить чьей-то жизни.

— Так обойди эти заросли! — продолжал напирать Ир.

— Но это же долго! Ты сам говорил, что нет времени, а искать обходные пути — значит терять драгоценные минуты! — возразил я и уже снова поднял меч.

— Вот балда… — пробормотал Ир вполголоса, словно ругаясь на самого себя, — Я сказал: обойди, значит обойди, а не найти новый путь. Трудно с тобой… Ладно, смотри.

Тут я ощутил тепло на запястье правой руки, там, где располагалась моя «руна». Тепло однако быстро сменилось острой болью — пусть короткой, но достаточно сильной, чтобы я вздрогнул и непроизвольно опустился на одно колено.

Стиснув зубы, я поймал равновесие. Когда боль стихла, всё вокруг слегка «поплыло» перед глазами, а потом… изменилось. Заросли, что стояли передо мной, перестали казаться хаотичной грудой лиан и сучьев: я вдруг увидел, что они построены в некотором порядке. Будто кто-то некогда «сажал» эти растения ровными узорами, только я раньше этого не замечал. Тропа — если это можно назвать тропой — стала различаться цепочкой свободных пространств между стеблями и кустами.

— Не сажал, а „сеял“… — вновь буркнул Ир, вклиниваясь в мои мысли, — Теперь видишь тропу?

— Вижу… — с явным облегчением выдохнул я, поднимаясь на ноги и привычным движением закидывая меч за спину. — Спасибо, Ир, — добавил я, хоть внутри было немножко злобно за тот укол боли.

— „Спасибо“ опять… — передразнил дух и пропал, погрузившись, видимо, во внутреннюю тишину.

Но теперь я мог чётко разглядеть путь, пусть и узкий, но всё-таки более проходимый: извилистая дорожка вилась между толстыми стволами, обходя особо колючие заросли. Шла она не прямо, но, главное, в нужном направлении — словно была специально прокладывалась именно «вглубь».

Один из поворотов уходил туда, где высились странные листья, напоминающие гибрид пальмы и сосны, а другой — к густым лианам. Я без труда понял, что «тропа» сворачивает к пальмо-соснам, оставляя колючие лианы в стороне. Улыбнувшись про себя, я вспомнил, как ещё минуту назад готов был вырубать все кусты подряд.

Я двинулся дальше, теперь уже без суеты, обходя ветки и лианы почти без труда. Должен признаться, меня удивляло, что в этом «новом взгляде» всё так ясно, как будто кто-то подсветил контуры растений. Пару раз я ощутил лёгкий укол в запястье, когда собирался свернуть не туда, но во мне уже поселилась спокойная уверенность: «Раз Ир знает, куда вести, пусть ведёт. Главное — найти моих».

Постепенно тропа велела петлять — то почти на девяносто градусов, то возвращаться обратно, будто кругами, но я предпочёл не задавать вопросов. Как бы то ни было, я скользил среди густых зарослей, не встречая ничего, что могло бы мне угрожать.

На удивление, никакой живности не попадалось. Я слышал вокруг множество звуков: треск, шорохи, далёкие завывания и невесть какие крики, похожие на птиц или зверей. Но самих животных я не замечал. Может, это Ир таким образом подстраивал мне маршрут? Или, быть может, всё живое просто разбежалось, учуяв «железного» чужака?

Иногда мне казалось, что из глубины леса на меня смотрят сотни глаз, ведь я постоянно чувствовал спиной чьё-то присутствие. Но оборачивался — и видел лишь заросли. Порой впереди мелькали странные силуэты, однако стоило сделать шаг, и укол боли в руке подсказывал, что туда мне соваться нельзя.