Но, черт возьми, все, чего я хочу, — остаться.

Джакс медленно приближается, пока его зубы не касаются моих губ. Из его груди вырывается низкий рык.

— Ты знаешь, что будет, если ослушаешься приказа своего хозяина.

— Наказание, — шепчу я, едва удерживая дыхание. Ткань его пиджака продолжает тереться о мою грудь, и от этого меня буквально трясет. Он прижимает меня еще сильнее, и я должна бы испугаться до чертиков. Но вместо этого я жду. Жду с нетерпением, хоть и знаю — впереди только буря.

— Наказание, — повторяет он, его низкий голос отдается вибрацией в моей груди.

Он впивается зубами в мою верхнюю губу, и я вскрикиваю от боли, но даже не думаю отстраниться. Он мог бы укусить сильнее, до крови.

Но вместо этого его язык скользит между моими губами, а из его горла вырывается звук удовольствия, от которого мурашки бегут по всему моему телу. Я стону в ответ, не в силах сдержаться, наслаждаясь тем, как он реагирует. В животе распускается жадное желание, требующее большего. Я хочу еще. Хочу слышать его стоны, хочу чувствовать, как свожу его с ума.

Я поднимаюсь на цыпочки, приоткрывая губы, позволяя ему вторгнуться в мой рот, словно я его собственность. Его язык движется жадно, властно, а я наслаждаюсь этим, как грешница, забыв обо всем.

Не замечаю, как позволяю ему буквально уничтожить меня поцелуем, пока городские огни закручиваются вокруг нас. Его прикосновения, его запах — это чертовски сильный наркотик.

Но Джакс Вон не заставил меня подписывать этот контракт ради нежностей. О нет, его фантазии со мной — это что-то извращенное и чертовски перекошенное. Его рука, запутавшаяся в моих волосах, сжимается в кулак и резко тянет назад, заставляя меня откинуться, чтобы он мог хорошенько рассмотреть мою обнаженную грудь.

Стыд, смешанный с возбуждением, накрывает меня с головой. Я стою перед ним, выставив свои сиськи из красного платья, как на блюдечке, для его удовольствия. Его рот растягивается в хищной ухмылке, он облизывает губы, наслаждаясь моим унижением. Я вздрагиваю, но его рука на моей пояснице держит меня крепко, не давая вырваться.

— Не стыдись, — хрипло говорит он. — Здесь только ты и я.

— Да, но все там знают.

Его ухмылка становится шире, и я, видимо, совсем ебнулась, потому что это заводит меня хуже любого дешевого ромкома. Он, готовящийся вытворить со мной грязь, и они, знающие об этом.

— Но сегодня ночью на твоей коже будут только мои глаза, — хрипло говорит он, опуская лицо к изгибу моей шеи и вдыхая мой запах. — И в обозримом будущем, пока я не утолю свое желание к тебе полностью. А теперь, играй с этими сиськами. Покажи своему хозяину, как тебе нравится.

Его запах, его дыхание на моей коже превращают меня в податливую куклу. Ему даже этот гребаный контракт не нужен был, чтобы согнуть меня под себя, хватило бы просто побыть рядом, творя все это дерьмо. Но, слава богам, он этого не знает.

Я поднимаю руки к своей груди, сжимаю ее, прищипываю соски. Его взгляд прикован ко мне, будто он сейчас меня сожрет.

— Вот так. Теперь поднеси их к губам, оближи их для меня.

— Извращенец, — дразню я, но голос дрожит от возбуждения. Я уже мокрая, пока мну свою грудь, выгибаясь навстречу своим рукам. Желание накрывает с головой, и Ада-Роуз, моя внутренняя развратная стерва, берет полный контроль. Я провожу языком по своим красным губам, с силой сдавливаю соски и шиплю от удовольствия, играя с грудью ради него.

Джакс расстегивает ремень, звук кожи и металла пробуждает во мне что-то дикое, грязное. Я высовываю язык, подтягивая грудь к лицу, но он внезапно хватает стул и резко разворачивает его, усаживая меня напротив себя, спиной к окну.

— Сядь, — приказывает он.

Я сажусь медленно, под его пристальным, немигающим взглядом. Пытаюсь скрестить ноги, но он тут же рявкает:

— Нет. Раздвинь их.

Сначала я сомневаюсь. Нижняя часть моего платья длинная, с разрезом, который открывает одну ногу, когда я иду. Если я разведу ноги сейчас, ткань платья уйдет в стороны, и мои красные кружевные трусики окажутся у него на виду. Но это сомнение длится недолго — не с таким взглядом, как у него. Он смотрит на меня, будто готов сожрать живьем.

Он заставляет меня чувствовать себя желанной в этом больном, извращенном смысле, и черт, как же это возбуждает. Я медленно раздвигаю ноги, мои бедра и икры напрягаются. У меня широкие, крепкие бедра, но годы танцев придали мышцам четкие очертания, и я знаю, что это производит впечатление.

Джакс держит сложенный ремень в руке, как настоящий мастер плетки, и шаг вперед между моими ногами заставляет мое дыхание сбиться. Я продолжаю мять грудь, облизывая губы и извиваясь на стуле, как ненормальная.

Он подносит сложенный ремень к моему влажному кружеву и проводит им прямо по моему набухшему клитику. Через ткань это ощущение только усиливается. Я закрываю глаза, откидываю голову назад и тихо выдыхаю, позволяя этому чувству накрыть меня полностью. Его способность сочетать потенциальную жестокость и удовольствие — это как самый мощный афродизиак.

— Ты мне доверяешь? — рычит он.

— Да. — И я это правда чувствую.

Он держит идеальный контроль над давлением, с которым двигает ремень по моей мокрой киске. Я не могу удержаться, мои бедра сами двигаются в такт этим движениям, требуя большего. Но он явно не собирается потакать моим желаниям, и я злобно шиплю, когда он отказывается дать мне то, что я хочу.

Моя рука хватается за его запястье, другая вцепляется в рубашку, пытаясь хоть как-то перехватить инициативу. Пальцы проникают в промежутки между его пуговицами, и все, чего я сейчас хочу, — сорвать эту чертову рубашку с его тела. Но он быстро хлопает меня по руке, убирая ее в сторону.

— Сегодня раздеваю только я, — мурлычет он. — Я твой хозяин, и ты служишь ради моего удовольствия.

Его пальцы отодвигают трусики в сторону, и я слышу, как он резко втягивает воздух, когда мои влажные губы оказываются на виду. Еще месяц назад, если бы мне сказали, что я окажусь в таком положении — на стуле, с раздвинутыми ногами, с сиськами, торчащими из красного платья, и буду тереться об ремень в руках властного мужчины, — я бы просто плюнула в лицо такому "предсказателю".

— Проведи пальцами между своими складочками, — приказывает он, голос его густеет от желания. Это, а еще выпирающий бугор в его штанах, — единственные признаки, что я хоть как-то влияю на него. И черт возьми, как же я хочу протянуть руку и схватить этот длинный и явно широкий член.

— Раскрой свою киску для меня, — продолжает он, голос становится ниже, — и пригласи меня трахнуть тебя.

Я провожу пальцами между складочек, зажимая набухший клитор между ними, прежде чем начать скользить по своей мокрой плоти. Джакс наблюдает, его член все сильнее натягивает ткань штанов, вот-вот готовая лопнуть. Кожа ремня тихо скрипит в его кулаке, который он сжимает так, что костяшки белеют.

Мое дыхание становится прерывистым, пока я довожу себя, мои ягодицы сжимаются, скользя по стулу, который теперь весь мокрый от моей смазки. Напряжение растет где-то глубоко внутри, и я уже на грани. Мои ноги напрягаются, ягодицы приподнимаются, язык высовывается изо рта в какой-то абсолютно грязной гримасе.

Я смотрю ему прямо в глаза, чувствуя, как желание накрывает с головой. Хочу погрузить пальцы в свою киску, чтобы добить его, но не успеваю — он резко хватает мою руку. В следующее мгновение все вокруг переворачивается, и вид города, только что казавшийся таким далеким, оказывается прямо передо мной. Его больше нет передо мной, а ощущение, что я повисла в воздухе, без всякой поддержки, заставляет меня замереть на секунду.

Но тут я чувствую его сильные руки, которые тянут мои руки за спину. Кожа ремня скользит по моим запястьям, резко сжимая их, пока мои руки не оказываются плотно связаны. Все, что я теперь могу, — это сидеть, тяжело дыша и ощущая, как он полностью забирает контроль.

Он обходит стул и снова оказывается передо мной, его штаны натянуты так, что отчетливо видно каждую жилку огромного, твердого, как камень, члена. Я ерзаю на месте, моя мокрая киска все еще жаждет внимания.