Мой взгляд прикован к вращающейся двери, как к выходу из ада. Но, прежде чем я успеваю ступить через стеклянные лопасти, кто-то преграждает мне путь.

— Я провожу тебя, — объявляет Джакс.

— Ч-чего? Ко мне домой? — пищу я. — Нет, я еще не подписала. Ты не можешь вторгаться в мою жизнь настолько рано.

— При нормальных обстоятельствах кто-то из моей команды должен был бы присутствовать, чтобы обсудить, вести переговоры и при необходимости внести правки. Но так как это строго конфиденциальная договоренность, придется заниматься этим мне. Это сэкономит нам время, и ты сможешь задать все свои вопросы прямо на месте... — он скалит свою чертову победную улыбку.

— Миа и я прекрасно справимся сами, спасибо. Увидимся завтра, чтобы обсудить возможные изменения, — отрезаю я, толкая дверь, но он не убирает свою руку.

— Насколько мне известно, Миа Роджерс не юрист и не имеет никакого опыта в юридической сфере. К тому же, в контракте могут быть моменты, которые ты предпочтешь оставить между нами, — его голос становится ниже, а когда он наклоняется к моему уху, по лобби прокатывается шепот. — Это ведь, в конце концов, договор, касающийся твоего участия в моих самых извращенных фантазиях, — шепчет он с дьявольской ухмылкой. — В итоге все равно все сведется к нам двоим.

Мне нужно просто вырваться из его орбиты, взять передышку, но, прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы повторить свой отказ, он отпускает дверь, дает ей вращаться и мягко, но настойчиво направляет меня к припаркованной у тротуара черной машине. Ее окружают охранники, а его большая ладонь все это время остается на моей пояснице, словно клей.

Джакс держит дверь открытой, ожидая, пока я сяду первой. Когда он скользит внутрь и устраивается напротив меня, я напрягаюсь еще сильнее. Давление слишком сильное, чтобы игнорировать, поэтому я делаю вид, что углубляюсь в контракт.

Читать в машине для меня всегда было мучением — мгновенно начинает тошнить, но отчаянные времена требуют отчаянных решений. Мои глаза едва ли цепляются за слова, пока я не натыкаюсь на пункт, который способен вернуть к реальности даже самого рассеянного человека. Я чувствую взгляд Джакса, прожигающий меня насквозь. Он знает, на что я сейчас смотрю.

— Вопросы? — спрашивает он. Я не поднимаю глаз — просто не могу. Черт, я даже не могу удержать тепло от того, чтобы оно не заливало мои щеки.

— Эээм... — только и удается выдавить из себя.

Я ожидала, что пункты контракта будут описывать его общие предпочтения, но они читаются скорее как тщательно отобранные фантазии, которые он вынашивал только со мной. Будто его желания настроены конкретно на меня, а не на какую-то абстрактную женщину.

Мои пальцы невольно скользят по описанию того, как он представляет себе наш первый раз, и эти слова проникают прямо в самую глубину моего существа. Да, тут есть чертовски извращенные штуки, но при этом все настолько... лично.

Он наклоняется вперед, опираясь локтями на колени. Пока его взгляд упирается в документ, я позволяю себе рассмотреть его идеально выточенное лицо. Щетина пятничного вечера слегка затемняет квадратную челюсть, из-под расстегнутого воротника рубашки тянется татуировка колючей проволоки, взбираясь вверх по горлу. Его кожа, цвета карамели, такая соблазнительная, что я чуть не облизнулась.

— Кое-что из этого документа явно выходят за мои границы, — тихо говорю я. Черт, похоже, у меня синдром Стокгольма. Передо мной мужчина, который хочет унизить меня. — Впрочем, у меня могут быть и свои требования.

— Слушаю, — говорит он.

Я сглатываю нервный комок в горле.

— Эксклюзивность.

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Невозможно понять, что он думает, и это заставляет тревогу душить меня сильнее. Вот он — человек, который ведет переговоры с самыми жесткими акулами бизнеса.

— Знаю, это многого стоит, — черт, Адди! Ты же просишь слишком много, разве не так? Этот человек хочет владеть тобой целиком и полностью! Я откашливаюсь. — Но ты же сам просишь весь мир, так что…

— По рукам, — перебивает он меня. — Пока остается понятно, что мы не вместе, и это не романтические отношения. — В его голосе лезвия, от которых я невольно дергаюсь.

Я никогда толком не умела разделять секс и эмоции, и сейчас это особенно болезненно. Но я игнорирую боль. Как будто он оставляет мне выбор.

— То есть, ты не будешь трахать других, но, возможно, будешь с ними встречаться, так? — выпаливаю я, чувствуя, как во мне закипает злость.

Ответа нет. Только эти зеленые глаза, которые сверлят меня, и тихое гудение двигателя. Ну хоть перегородка поднята, и водитель с охранником впереди не слышат, как меня унижают.

— И когда ты найдешь ту самую… — начинаю я, подливая масла в огонь.

— Ты будешь первой, кто узнает, — спокойно говорит он.

— Ладно, — выдыхаю я, молясь, чтобы придумать что-нибудь остроумное в ответ, но в голове пусто.

— Нам нужно установить несколько правил. Во-первых, ты никому не рассказываешь о нашем... соглашении. Если нас увидят вместе на публике, никаких держаний за руки, никаких прогулок под руку и вообще никакого касания, — его голос ровный, как лед.

Я фыркаю, едва сдерживаясь, чтобы не влепить ему пощечину.

— О, не волнуйтесь, мистер Вон. Уверяю, у меня нет ни малейшего желания быть замеченной рядом с вами. Напомню, что, будь у меня выбор, я вообще бы не оказалась рядом, — я бросаю эти слова как гранату.

Его идеально холодная маска чуть трещит, и он наклоняется вперед. Взгляд становится хищным, но я не отступаю. Держу его взгляд, как чемпионка на ринге.

— Правда? Ты бы не оказалась?

Я моргаю, сбитая с толку его вопросом.

— Я думала, ты наконец понял, что в первый раз я вообще не пыталась привлечь твое внимание… — начинаю я, но мой голос звучит не так уверенно, как хотелось бы.

— Я не про нашу первую встречу, Адалия. Я про танцевальную школу.

Танцевальная школа. Там, где он прижал меня к стене, жар его тела окутывал меня целиком. Да, я тогда боролась изо всех сил, но внутри все кричало, что я проигрываю эту битву.

— Скажи, что никогда не думала обо мне в таком ключе, маленький ангел, — тянет он, и его голос звучит, как бархат с острыми краями. Его колени упираются в мое сиденье, обрамляя мои бедра мощными ногами. Он слишком большой, слишком близкий. Сердце срывается с ритма, а ткань его костюма нежно скользит по моим голым икрам, будто смесь шелка и масла — идеальная оправа для его мускулистой фигуры.

— Я... я не... — пытаюсь выдавить хоть что-то.

— Второе правило: никогда не лги мне, — его голос становится жестче, а взгляд темнее. — Я все равно узнаю.

Я опускаю голову, стараясь скрыть предательский румянец, но давление слишком сильное. Мне нужен выход. Ладно, к черту все.

Я поднимаю глаза и выдыхаю:

— Если бы ты не загнал меня в ад, я бы использовала тот дилдо на себе... и думала бы о тебе.

В его глазах вспыхивает хищный огонек.

— Ну что ж, — говорит он, звуча спокойнее, чем выглядит, — наблюдать, как ты играешь с этой штукой, определенно в моем списке дел.

Я до сих пор не могу понять, как это вообще происходит со мной. Все кажется вырванным из какого-то дешевого романа. Могущественный магнат из Манхэттена, чертовски красивый, настолько, что это должно быть противозаконно, увозит девушку с разбитыми мечтами, которая тайно подрабатывает танцовщицей в ночном клубе. Абсурдная версия Красотки.

Я чувствую, как все сильнее теряю самообладание, зажатая между его мощными бедрами в своей узкой юбке в полоску, легкой шелковой блузке цвета спелой вишни и на каблуках, в которых я, скорее всего, споткнусь, когда выберусь из этой машины. Волосы собраны в аккуратный пучок, причем я старалась сделать образ профессиональным. Но теперь понимаю, что выгляжу скорее как павлин, особенно рядом с безупречной элегантностью Джакса.

Он смотрит на меня еще пару секунд, а потом тянется к мини-бару.

— Шампанского?