Анна застыла. Идея «переночевать» в разгромленном доме звучала страшно. Но куда ещё бежать? Ночь скрывала их здесь, а любая дорога вела к опасности, к полицейским патрулям или, что ещё хуже, к людям Мити и ему самому.
— Хорошо, — пробормотала она наконец. — Давай останемся. Хоть поспим. Иначе я просто умру.
Илья помог ей убрать обломки с дивана, на котором ещё недавно Фёдор перевязывал Кравцова. Они зажгли тусклую лампу, хоть чуть-чуть освещавшую помещение. Запах пыли и сырости бил в нос, а ноги подкашивались.
Анна опустилась на стул, который они поставили на место. И вдруг внутри что-то сломалось: клубок чувств, которому не давала выхода, вырвался наружу. Она закрыла лицо ладонями и разрыдалась, сначала беззвучно, потом взахлёб.
Илья обернулся, ошарашенно застыл, потом быстро шагнул к ней и присел рядом на корточки.
— Эй-эй… Аня… Анюта… — Он неловко тронул её предплечье, пытаясь понять, как лучше утешить.
— Я не могу больше… — сквозь рыдания пробормотала она. — Всё вокруг рушится, ничего не осталось… Кравцов пропал, Фёдор, Митя этот… Я уже не знаю, кому верить. Я устала от этого ужаса!
Слова путались и бессвязно срывались с языка, она почувствовала, как по мокрым щекам катятся слёзы. Момент, которого боялась, — сломаться и показать слабость — произошёл внезапно, но сдержаться уже было невозможно.
— Тише, — пробормотал Илья и чуть прижал её к себе одной рукой. Второй он нащупывал бинт на собственном плече, который снова промок от крови, но предпочёл не обращать на это внимания. — Всё будет, как будет, но мы не сдадимся. Ты ведь умница, красавица, такая сильная…
Анна вскинула голову, сглотнув остатки рыданий.
— Какой от меня толк?! Я не спасла Кравцова, потеряла ноутбук, не доказала нашу невиновность. Всё потеряно…
— Не говори так, — негромко сказал Илья. — Пойми, не всё в наших руках. А некоторые потери… — Он на мгновение замолчал, будто собираясь с духом. — Я хочу тебе кое-что рассказать…
В комнате царила мёртвая тишина, лишь далёкие уличные звуки доносились из зазора в двери. Анна, продолжая всхлипывать, почувствовала, что Илья пытается подыскать слова.
— Не поверишь, был однажды случай, когда даже меня… чуть не отстранили, — тихо проговорил он, опустив взгляд. — Это было лет пять назад. Одна заложница, молодая девушка, я должен был её спасти… Но задержался на пару минут. Буквально на две минуты… из-за идиотской команды начальства, которая хотела «согласовать операцию». В итоге, когда я ворвался в здание, у неё… — Илья стиснул зубы, сдавленно выдохнул. — Ей прострелили грудь, и она умерла у меня на руках.
— Господи… — прошептала Анна и зажала рот обеими руками.
— Позже все рапортовали, что «операция» прошла как полагается, а погибшие… ну, бывает, мол. Но я… чувствую эту вину до сих пор. Это была та ситуация, где я мог нарушить приказ и ворваться раньше. Но послушался команды «ждать». И этого было достаточно, чтобы она не выжила. — Он горько усмехнулся. — Вот почему я перестал верить в чинопочитание. Решил оспаривать приказы, если считаю их тупыми. И что имею теперь? Меня обвиняют в терроризме…
Он осёкся, поднял глаза на Анну. Она видела в его взгляде неприкрытую боль, которая с тех пор точит его душу. Несколько секунд они сидели в давящем молчании, но атмосфера стала более интимной, но не телесно, а душевно. Анна вдруг поняла, что всё это время он носил в себе вину за ту девушку, о которой она и не знала.
— Мне так жаль… — прошептала она. — Но это ведь была не твоя вина. Ты пытался…
— Может, и нет, — ответил Илья. — Но знаешь, это чувство: если бы я нарушил… вдруг спас бы её? С тех пор я загоняю себя, пытаюсь быть на шаг быстрее, чем система. Вот и добился результата: меня хотят уничтожить, будто бунтовщика.
Он покачал головой, потом приподнялся с корточек, осмотрелся, нашёл какой-то неповаленный стул и пододвинул к ней. Анна провела ладонью по мокрым щекам, пытаясь унять дрожь.
Она глубоко вздохнула, пытаясь справиться с волной нахлынувших воспоминаний, и заговорила чуть глухим голосом:
— Знаешь… я ведь тоже не смогла уберечь своего отца. Он тогда работал на госслужбе и пытался разоблачить жуткие махинации сверху. Грязные схемы, подкуп, давление… Отец надеялся, что если докопается до правды, сможет остановить этот беспредел. Но всё закончилось страшно. «Неизвестные бандиты» убрали его, а дело быстро замяли. Вскоре я узнала, что никаких реальных расследований никто и не собирался вести.
Она осеклась и криво усмехнулась, словно старалась не разрыдаться.
— Я тогда была студенткой. Маму мне никогда не понять — она всегда держалась в стороне, а после смерти отца и вовсе отстранилась от меня. Так что, по сути, я осталась одна. Ничего не смогла доказать, а его убийство так и повисло в воздухе. И я… с тех пор поклялась, что не допущу повторения. Именно поэтому решила пойти в аналитику, где люди роются в документах и ищут зацепки. Думала, если вычислять тех, кто подчищает правду, мы однажды спасём чьи-то жизни. И отца тоже бы спасла, если б тогда кто-то додавил эту гниль.
Она прижала пальцы к глазам и добавила шёпотом:
— Но не успела. И с тех пор иду напролом, разбирая схемы, пытаюсь найти в них пробелы. Вот так это и работает у меня…
Илья провёл ладонью по её волосам, осторожно, с теплом:
— Получается, мы оба знаем, каково это — не успеть.
Анна чуть улыбнулась сквозь грустную гримасу:
— Да… и сейчас мы опять не успели — ни к Кравцову, ни к Фёдору… Но, может, ещё не всё потеряно, а?
— Не всё, — подхватил Илья, упрямо сжимая челюсть. — Когда рассветёт, попробуем найти хотя бы какие-то следы, чёрт возьми. Или… знакомых Фёдора, которые могут помочь. Но давай сейчас просто передохнём, а?
Они переглянулись в полутьме. Анна вдруг ощутила, как сквозь горечь и слёзы в душе проступает мягкое тепло. Илья рядом, он понимает и чувствует, не осуждает. Она инстинктивно потянулась к нему, он к ней. Их дыхание смешалось. Никто не решался говорить.
— Я… благодарна тебе, — прошептала она наконец, — за то, что не бросил меня, несмотря ни на что.
— А я… рад, что ты веришь в мою невиновность, — тихо ответил он. — Нам бы друг без друга не выжить сейчас.
Они замолчали, и почти одновременно их руки потянулись друг к другу. Усталая нежность, смешанная с нешуточной страстью, затеплилась где-то в глубине. Анна почувствовала, как Илья лёгким движением заправляет выбившуюся прядь волос ей за ухо, видела, как он скользит взглядом по её лицу. В следующий миг он нагнулся и, колеблясь лишь секунду, коснулся своими губами её губ.
В поцелуе смешалось всё — горечь утрат, жажда тепла, благодарность, страх. Анна всхлипнула, но на этот раз это был не плач от боли, а почти счастливый вздох. Илья ответил, крепче прижимая её к себе. Она ощутила его ладонь на своей талии, и внутри словно вспыхнула искра, от которой тело дрогнуло. После ужаса последних дней эта близость стала неожиданным источником новых сил.
Через несколько мгновений они, не переставая целоваться, скользнули к невысокой тахте у стены — она пострадала меньше всего во время драки. Илья коротко хмыкнул, будто пытаясь разрядить обстановку:
— Надеюсь, Фёдор Иваныч не будет против, что мы воспользуемся его тахтой…
Анна невольно улыбнулась сквозь слёзы:
— В другой ситуации я бы рассмеялась. Но сейчас… прости, я…
— Всё нормально, — мягко сказал он и снова припал к её губам.
Тёплая волна страсти отодвинула прочь тяжкие мысли. Анна позволила себе довериться ощущениям: его губы целовали её шею, его руки осторожно, но решительно скользнули к её поясу. В ответ она прикоснулась к его плечам, чувствуя под ладонями натренированные мышцы и стараясь избегая раны. На контрасте с жёсткими ласками Мити здесь всё оказалось настолько бережным и глубоким, что у Анны защипало в глазах от слёз облегчения.
— Ты мне нравишься, — негромко признался Илья, перемежая слова с поцелуями. — Сразу понравилась. Но я сам не до конца осознавал, пока не попал в этот кошмар…
