Когда звонок раздается в третий раз, я издаю протяжный стон и наконец-то вылезаю из-под кровати, чтобы достать телефон. Пока я это делаю, парень звонит ещё раз.

— Что? — резко отвечаю я. — Можно мне поспать?

— Ты слишком груба, Птичка, — медленно произносит Островский. — Знаешь, я не люблю, когда меня игнорируют. Тебе следует отвечать на мои звонки.

— А тебе не следует звонить мне по ночам! И вообще звонить мне! Если тебе одиноко и не с кем поговорить, то звони Климову и говори с ним. Или ещё лучше — с Рокси. А меня будить не смей! — я сбрасываю вызов и полностью выключаю телефон, чтобы он больше не беспокоил меня своими звонками.

Утешает лишь то, что наш с Ульяновой спор скоро окончится, а Ульянова и Эд так и не сблизились. А значит, мне не о чем беспокоиться.

Весь следующий день Олег меня игнорирует. Он не отвечает на звонки и не реагирует на сообщения в социальных сетях, хотя сам часто появляется онлайн.

Предчувствие чего-то неприятного вызывает у меня тошноту и головокружение. В университете я на автомате общаюсь со всеми, участвую в общих разговорах и обсуждениях, шучу и смеюсь. Я изо всех сил стараюсь не подавать виду, что меня что-то беспокоит.

Однако меня беспокоит не только это. Меня тревожат и косые взгляды студентов, и шёпот за спиной. Эли уже показала мне видео из общего чата, так что, полагаю, его уже видели все остальные. И мне не по себе от того, что они считают нас с Островским парой. И я не представляю, как сам он воспримет данные сплетни.

Но не только я одна веду себя странно. Иногда я замечаю задумчивый взгляд Элизы, хоть она и была уверена, что никто этого не замечает.

Я рассказываю Ульяновой о вчерашнем разговоре с мажорами и о ночных звонках Альберта. Она не смеётся, как это было в её манере, а хмурится.

— Зачем ему звонить тебе ночью? Да ещё и в таком состоянии? — недоумевает она.

Я пожимаю плечами.

— Если бы я только знала, что у этого человека на уме. Сначала он оскорбляет меня, потом отвешивает комплименты, а потом достаёт звонками.

— Он тебя оскорблял? — её глаза становятся круглыми от удивления. — Когда?

— Тогда ещё, — отмахиваюсь я. — В клубе.

Я отвожу взгляд в сторону. Мне становится стыдно перед ней, ведь я не до конца честна с ней. Но если бы я рассказала, при каких обстоятельствах Островский навесил на меня ярлык шлюхи, мне пришлось бы рассказать и то, как я оказалась у него дома. А этого я сделать не могу.

Мысленно я даю себе обещание рассказать всю правду, как только наш спор закончится.

— Странно, что ребятки до сих пор не появились, — замечает Дина.

— Наверное, у них сегодня нет занятий в нашем здании, — предполагает Кира.

— Я думала, после бара они точно заявят о себе, — с разочарованием в голосе говорит Дина, пожав плечами.

— А ты что, соскучилась по ним? — обращаюсь я к ней.

— Конечно, — с уверенностью кивает Дина. — Каждую ночь я скучаю. Представляю одного из них и скучаю.

— Дура, — с улыбкой говорит Кира, а Симона смеется. Я же лишь закатываю глаза.

— Да ладно, Кира, — поддразнивает её рыжая. — Будто ты сама с них не течешь. Признайся, кто из них заставляет твои трусики намокать? Альберт или Эд? А может быть, оба? — с хитрой улыбкой спрашивает она, игриво приподняв брови.

— Мне никто, — твёрдо отвечает Кира. — Лучше спроси об этом у Мальцевой и Ульяновой. Это у них там какие-то споры.

Услышав это, мы с Элизой обмениваемся многозначительными взглядами.

— Так-так, — нараспев произносит Дина. — Что за взгляды? Эрви, не хочешь рассказать, что у тебя с Климовым?

— А что у тебя с Климовым? — подключается Элиза, и я напрягаюсь.

— Реально, Дин, — вступается Симона. — По-моему, у неё с Альбой больше тёрки. Вспомни бар.

«Эх, Симона, радуйся, что ты вот так вот просто можешь называть его Альбой».

— Ну, в баре с ней был и Эд, — напоминает Дина, а вот Элиза смотрит на меня с интересом, и в её глазах светятся вопросы, на которые у меня пока нет ответов.

— Ничего у меня нет ни с тем, ни с другим, — отмахиваюсь я.

После школы я не оставляю попыток связаться со своим парнем, статус которого всё быстрее приближался к «бывшему». Ночью я уже злюсь и готова сорваться на любого, кто попадётся мне под руку. Я решаю дать нам ещё один шанс помириться. В конце концов, я не собираюсь вечно за ним бегать. Если я ему важна, то сам позвонит. С этими мыслями я ложусь спать и обещаю, что завтра звонить не буду.

Однако сон мой прерывается. И я готова высказать этому «самоубийце» всё, что я о нём думаю.

— Алло, — принимаю я вызов, даже не глядя на номер.

«Вот лучше бы посмотрела, дура».

— Какой грубый голос, Птичка, — слышу на том конце связи. — Неужели ты мне не рада?

— Альберт, — притворно сладким голосом протягиваю я, — тебе что, заняться больше нечем, кроме как названивать мне ночами?

— А что такое?

— К твоему сведению, люди в это время спят. И я не исключение.

— Ты спала что ли? — удивляется парень.

— А ты что думал? Что пошла работать? — парирую я.

— Интересно, кем бы ты пошла работать в такой час? — задумчиво спрашивает он.

— Вот уж так тебе и рассказала, — я закатываю глаза, жалея, что он этого не видел. — Так что ты хотел?

— Услышать тебя, — такие слова было неожиданно слышать.

— А не лучше ли тебе пойти спать? — решаю предложить я.

— А ты мне расскажешь сказку перед сном? — внезапно просит он. — Желательно про милую маленькую птичку, которая всё время вырывалась, не желая быть в руках хозяина, хотя сама не умела летать.

— Я не знаю таких сказок, — хмуро произношу я.

— А знаешь, что произойдёт с этой птичкой, если она не будет слушаться своего хозяина? — задаёт Альберт неожиданный вопрос.

— И что же? — спрашиваю я без особого любопытства.

— Она упадёт и разобьётся. Или, в лучшем случае, сломает себе крылья, — отвечает он с лёгкостью.

— Почему ты так думаешь? Может быть, эта птичка просто стремится к свободе? — предполагаю я, не совсем осознавая, к чему он ведёт.

«Вероятно, он снова выпил и теперь говорит глупости», — мелькает у меня в голове.

— В любом случае, конец один, Эрвина, — от того, как он произносит моё имя, по моей спине пробегает холодок.

— Не будь так уверен. Возможно, она и сможет улететь. Нужно просто верить в неё, — говорю я.

В ответ раздаётся смех.

— Будешь смеяться, я сброшу, — предупреждаю я.

— Не сбросишь, — говорит он, но смех его затихает.

— Хочешь проверить? — с вызовом спрашиваю я. — Знаешь, у меня нет ни настроения, ни желания общаться с тобой. Из-за тебя Олег игнорирует меня весь день.

Как только я произношу эти слова, наступает тишина. Я даже проверяю, не сбросил ли он вызов, но нет, Островский всё ещё на связи. Он просто молчит.

— И с чего ты взяла, что это по моей вине? — в его голосе появляется сталь. — Я виноват в том, что ты регулярно обманываешь его?

— Я не… — пытаюсь возразить, но меня игнорируют.

— Не нужно убеждать меня в обратном, Мальцева, — прерывает меня Островский. — Как много ты ему рассказываешь?

Я молчу, не зная, что ответить, и он снова смеётся.

— Что и требовалось доказать. Впрочем, я не удивлён твоей легкомысленности.

— Иди ты к чёрту, Островский, — моё терпение заканчивается. — Не тебе меня судить. Если ещё раз позвонишь мне, я заблокирую тебя! — с этими словами я завершаю вызов и отбрасываю телефон подальше. Мои щёки горят алым пламенем, и я прикладываю ладони к ним, надеясь хоть как-то остудить. Я уже не уверена, что смогу заснуть.

В субботу я провожу день в состоянии крайнего напряжения. Сохранять спокойствие уже невозможно. Олег всё не появляется, а с Элизой мы почти не разговариваем, лишь изредка участвуем в беседах с подругами. Я не уверена, что Элиза не подозревает меня в тайной связи с Эдом. Иногда я ловлю на себе её задумчивый взгляд, но у меня нет желания обсуждать всё произошедшее.