То есть он полагает, что я должна быть счастлива находиться в их компании? Возможно, я и была бы счастлива, если бы они вели себя по-человечески. Оба. Но они решают что-то за меня, знают, как мне лучше, словно кто-то дал им на это право. Один проводит со мной целый день, а затем говорит гадости, другой ведёт себя так, будто хочет со мной отношений, и его ни капли не смущает, что у меня есть парень.

Ещё и этот спор с Элизой, из-за которого всё пошло наперекосяк. Как тут быть довольной?

— Конечно, недовольна, — отвечает Эд. — Я тоже недоволен, Альба. Ты помешал нам.

Я закатываю глаза.

В холодильнике, кроме воды в бутылках, ничего нет. Я беру одну бутылку себе.

— Там пусто, — говорю я, садясь к ним за стол. — Ты и сам ничего не нашёл поесть, когда искал.

— Точно, я заявился в неудобный момент, — продолжает Альберт, поднося чашку к своим губам. — Хотя я думаю, что пришёл домой слишком рано. Можно было позже. Так бы хоть интересно было посмотреть. Хотя, — он пробегается по мне взглядом, — сомневаюсь, что было бы интересно.

Я бросаю на него взгляд, исполненный ненависти, на какой только способна. Мне так много хотелось бы сказать в его красивый фэйс, но я решаю, что лучше не обращать на него внимания. Пусть сам с собой разговаривает. Или со своим другом. И этого человека я должна буду еще поцеловать, если моя подруга выиграет спор.

Единственное, что меня радует, — это то, что я не вижу особых изменений в её отношениях с Климовым. Хотя, возможно, это только кажется, ведь Эд пригласил её в клуб, а не какую-то другую девушку. И о чём они разговаривали до поздней ночи, тоже неизвестно.

— Не обращай внимания, Эрви, — говорит Эд, усмехаясь. — Мой друг не всегда следит за словами.

— Это я уже поняла, — отвечаю я с натянутой улыбкой, намеренно избегая встречаться с ним взглядом.

Хотя иногда я всё же поглядываю на него, когда он не видит. На нём тёмные брюки и белая рубашка с парой расстёгнутых верхних пуговиц. Он сидит в расслабленной позе и изредка подносит чашку к губам. Пьёт нормально, не кривится от отвращения, не корчит рожи, хотя это такой же растворимый кофе, как и у меня дома.

Молодые люди начинают обсуждать забавные, по их мнению, моменты, связанные с учёбой, перебивая друг друга и смеясь. Это позволяет мне отдохнуть от беседы с ними. Впрочем, и они перестают обращать на меня внимание. Затем они переходят к обсуждению деловых вопросов, касающихся бизнеса, во что я уже и вовсе не вникаю. Всё равно ничего не понимаю.

Сколько времени проходит, я не знаю, но в какой-то момент я даже почти засыпаю.

— Ой, Эд, кажется, даме неинтересно то, что ты тут рассказываешь, — Альберт решает вспомнить, что я всё ещё нахожусь за столом.

— Я спать хочу, — хмуро произношу я, не глядя на Островского.

— Может, тебе у нас постелить? — предлагает Эд.

— Интересно, где? — изгибает бровь Альберт. — У тебя или у меня? А может, втроём на одной постели ляжем, чтобы не ссориться?

— Нет, — трясу головой. — Нигде не надо стелить. Отвезите домой. Вам и так хочется уже друг с другом поговорить, а я здесь явно лишняя.

— И правда, ей лучше уже домой, — соглашается Островский. — Ещё надо парню сладких снов пожелать.

Моё лицо не выдаёт ни одну эмоцию, но под столом я крепко сжимаю от злости кулаки. Сколько ему можно надо мной сегодня издеваться? Не надоедает?

— Ладно, отвезу, — кивает Эд и встаёт из-за стола. — Отойду пока на пару секунд.

Мы остаёмся с Альбертом наедине. Причём я остро ощущаю, что ему находиться рядом со мной так же некомфортно, как и мне с ним. Поэтому я решаю покинуть его и пойти в прихожую обуваться.

— Я пойду собираться, — быстро проговариваю я, не глядя на собеседника. Не знаю, зачем я ему ещё что-то говорю, могла бы молча встать и уйти.

— Стой, — произносит он, как только я собираюсь уходить. Я застываю на месте. — Не хочешь на меня посмотреть? — его голос вызывает во мне дрожь.

— Нет, не хочу на тебя смотреть и разговаривать с тобой тоже не хочу, — я принципиально сверлю взглядом стену.

— И чем я такое заслужил?

Ну нормально? Теперь он решает прикинуться дураком.

— Так ты откроешь рот, и из него снова начнут выливаться помои в мою сторону. Ты обращаешься со мной, как с грязью, — хмуро произношу я, а его злит, что я избегаю его взгляда.

— А как я должен относиться к той, что пару часов назад лежала на диване под моим другом и сосалась с ним? — его голос повышается. — Притом, что сама в отношениях. Не противно?

— Даже если и так, тебя это не должно касаться! — теряю терпение я и всё-таки перевожу на него свой взгляд. Меня трясёт от злости. — Ты мне никто. То, с кем я сосусь, — я делаю акцент на последнем слове, — только моё дело, ты не имеешь к нему никакого отношения.

— Уже никто, — удивляется собеседник. — Не так давно ты получала удовольствие в клубе от губ и рук этого «никто», — произносит с издёвкой. — Бьюсь об заклад, твой парень ничего не знает про твои похождения. А ты продолжаешь дурить ему голову.

— Ты ничего не знаешь про наши с ним отношения.

— И даже не хочу, — он опускает взгляд вниз, осматривая футболку на мне. — Я ошибался в тебе, ты и в правду оказалась обычной шалавой, коих целая куча. Ко всему прочему, наверное, ещё и заразная, — он произносит эти слова раздельно, каждое из них пропитано ядом.

— Что? Да я ни с кем ни разу…

— Удачи тебе с парнем, Птичка, — собеседник улыбается, а в глазах сквозит презрение. На мои слова он не обращает внимания. — Молись, чтобы мы никогда больше не пререкались.

Эд всё же отвозит меня домой, но за весь путь так и не может добиться от меня ни слова.

— С тобой всё в порядке? — предпринимает он ещё одну попытку заговорить, когда мы въезжаем во двор.

— Да, — решаюсь ответить я. — Спасибо за вечер, пока. — И я быстро вылезаю из машины, пока он не придумал ещё что-нибудь, что заставит меня остаться с ним наедине хоть на секунду.

Оказавшись дома, я переодеваюсь в пижаму, умываюсь и сразу же залезаю в постель, накрывшись тёплым одеялом с головой и не забыв поставить будильник на семь утра.

Если раньше я думала, что ненавижу Островского, то теперь это чувство стало ещё сильнее. Я ненавижу его до зубного скрежета. До сжатых кулаков. До потемнения в глазах. И тот факт, что этот человек одновременно отталкивает и притягивает меня, заставляет меня ненавидеть его ещё больше.

АЛЬБА

Раздаётся хлопок входной двери, и в комнате появляется Эд, держа в руках две бутылки пива.

— Ого, — я поднимаю бровь, — кто-то недавно говорил, что не будет пить, потому что завтра учёба. Не помнишь, кто это был?

Друг садится рядом со мной на диван. На тот самый диван, где несколько часов назад лежала Мальцева. И неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы я не пришёл вовремя. Хотя, возможно, не стоило отказывать той блондинке с остановки в личной встрече. Тогда я бы не пришёл домой, не стал свидетелем столь пикантной сцены, позволил бы Эду выиграть спор, походил бы какое-то время без денег, и дело с концом. И я бы больше никогда её не знал.

— М-да, не припомню, чтобы я такое говорил, — с лёгкой усмешкой протягивает мне бутылку Эд. — Что там по телику? — кивает он на экран.

— Трансформеры, — отвечаю я. — Что-то ты быстро вернулся. Успел нацеловаться с Мальцевой?

— Не-а, — друг открывает бутылку. — Она как воды в рот набрала, за всю дорогу пару слов вытянул. Потом убежала, ни о каких поцелуях и речи не было.

В комнате едва слышен мой вздох облегчения. Я открываю бутылку и делаю несколько глотков подряд.

— Вижу, ты не сильно расстроен, — замечаю я.

— Честно? Я уже задолбался, — признаётся Климов. — Думал, что за три дня её в койку затащу, не ожидал, что так долго провожусь с ней. Да и то не уверен, что она в итоге позволит, — говорит Эд, попивая хмельной напиток.

— О, не сомневайся, она позволит, — смеюсь я, хотя на душе совсем не весело. И смех выходит каким-то нервным. — Она уже сегодня была готова.