Я нахмурилась.

— Он нормально спит?

— Откуда мне знать? Я там не ночую.

Хорошо.

Она и правда не «новая Шеннон».

— Зайди на секунду. — Я жестом пригласила ее пройти, затем закрыла дверь и поспешила на кухню, где достала новую коробочку чая. — Поставь это на стол, когда увидишь его завтра.

Она скептически прищурилась.

— Он любит чай?

Я кивнула.

Моника перевела взгляд с коробки на меня и обратно.

— Ты не упаковывала его вещи.

— Теперь уже нет.

Кстати, я никогда этого не делала.

— Как тебе удалось стать менеджером собственной группы?

— Я получила диплом юриста и была ассистенткой Бена четыре года, три из которых продолжала учиться. Не опускай руки, Моника. У тебя все будет хорошо, ты справишься.

— Спасибо. — Она положила чай в большую сумку, висевшую на плече.

— Без проблем, и если Бен не будет изводить тебя, пока Никсона нет, загляни ко мне в офис, я... покажу кое-какие контракты или что-то в этом роде.

У нее загорелись глаза.

— Серьезно?

— Честное слово.

— Спасибо! — она поправила сумку и зашагала к двери, но остановилась, взявшись за ручку. — О, я должна тебе еще кое-что передать.

— Давай?

— Никсон сказал, что это, — она указала на футляр, — не подарок, а залог. И заглядывай завтра на TMZ, там кое-что будет. — Она улыбнулась, помахала и ушла.

Я должна заглядывать на онлайн-канал сплетен о селебрити? Он так шутит?

Я расстегнула защелки на футляре и открыла крышку. Футляр, возможно, и был новым, но гитара — нет. Сердце подпрыгнуло.

— Он вернется, — сказала я Наоми, когда перезвонила, и расплылась в улыбке.

— Ты с ним разговаривала?

— Нет, но он передал сообщение.

Я провела пальцем по золотисто-медовому полированному дереву.

Это была гитара Кейли.

*** *** ***

— Кто еще об этом знал? — орал Бен на весь этаж.

Я отложила контракт, который читала, подкатила кресло и выглянула из «коморки для метел», которая служила мне кабинетом.

— Беркшир! Ты знала? — рявкнул Бен, подходя к кабинкам, где ютились стажеры.

Голова Моники показалась поверх невысокой стены.

— О чем?

— Серьезно? — огрызнулся он. — Сегодня тот самый день, когда ты решила не проверять каждую минуту TMZ?

Никсон.

Я подкатилась на кресле к столу, открыла новую вкладку в браузере и нашла TMZ.

Там была фотография Никсона в темных очках и костюме, спускающегося по бетонным ступеням. За ним шли Джонас и Куинн, одетые аналогично. Я щелкнула по картинке и прочла текст: «Гитарист Hush Note Никсон Винтерс вместе со своими коллегами по группе, Джонасом Смитом и Куинн Монтгомери покидает слушание по делам о помиловании в суде штата Вашингтон».

Мой желудок сжался.

Я пролистала статью, но она была короткой, потому что сообщать было не о чем. Хотя слушания были открытыми для публики, Никсона не видели до тех пор, пока он не покинул здание, и были опубликованы только результаты этого слушания, а не записи.

— Мой ответ: «Без комментариев»! — проревел Бен. — Кто-нибудь, пожалуйста, может дозвониться до Эми Мэнсон?

Эми была пресс-агентом группы

Никсон все-таки пошел на слушание.

Я схватила телефон, наплевав, что из трех месяцев не прошло и недели.

Зои: Ты в порядке?

Я постукивала пальцами по столу, ожидая ответа.

— Я сказала Зои Шеннон! — голос Моники перекрыл шум.

Потрясающе.

Никсон: Я скучаю по тебе

Зои: Я не об этом спрашивала.

Никсон: Знаю.

Мне хотелось придушить его за то, что он не ответил. Хотя, если бы я до него дотронулась, то вряд ли бы потянулась к шее. У меня защемило в груди при мысли, что он решился пойти на слушания. Да, его поддерживали друзья, но меня там не было.

Шеннон! — Бен шел ко мне.

Зои: Я серьезно.

Эти три маленькие бегающие точки будут моей смертью.

Ты знала? — спросил Бен, останавливаясь в дверях.

— О чем? — я прикрыла экран телефона, и Бен прищурился.

— Ты знала! Никсон сказал, что собирается сегодня на судебное заседание? Эта фотография повсюду.

Телефон тренькнул. Новое сообщение.

— Нет, он ничего такого не говорил.

— Беркшир сказала...

— Что Никсон хотел, чтобы я заглянула сегодня в TMZ? — я пожала плечами. — Если бы мы представляли звезд спорта, они бы хотели, чтобы мы заглядывали на спортивные каналы.

Он стиснул челюсти.

— Я не знала, — повторила я.

— Но ты в курсе, почему он там был?

— Не на сто процентов.

Я врала, и мы оба это знали.

— Он был замешан в чем-то...

— Нет. — Это первое, о чем все подумали? — Никсон не сделал ничего плохого. Ничто из того, что там произошло, не будет иметь никаких юридических последствий для группы.

И снова телефон издал сигнал.

Бен перевел взгляд на него взгляд, оттолкнулся от дверного косяка и направился обратно в коридор.

— Кто-нибудь, соедините меня с Эми Мэнсон!

Я достала телефон, как только он скрылся из виду.

Никсон: Я зачитал комиссии заявление о жестоком обращении.

Никсон: Его даже не было в комнате до того, как я ушел.

Напряжение в груди немного спало. Его не заставили видеться с отцом.

Никсон действительно работал, чтобы выздороветь. Он не избегал своего прошлого и не запирался в пентхаусе или в нашем доме в Колорадо, и делал это все на трезвую голову, с друзьями, которые его поддерживали.

Боль от тоски по нему угрожала поглотить меня, когда я набирала ответ.

Зои: Я горжусь тобой.

Никсон: Я люблю тебя

Пальцы замерли над экраном. Я не могла снова дать ему эту власть. Когда в первый раз призналась в любви, он уничтожил меня меньше чем через день. Не имело значения, что мое сердце замирало каждый раз, когда я думала о Никсоне. Я обязана себя защитить.

Никсон: Три месяца

Я проглотила комок в горле. С этим я могла справиться.

Зои: Три месяца.

20 глава

НИКСОН

Черт, моя девушка прекрасна!

Я скролил ее последние посты, вздыхая, как влюбленный дурак, коим и являлся.

Изумрудно-зеленые глаза смотрели на меня с экрана телефона. Зои смеялась, обнимая Наоми за плечи. Судя по подписи, они были в Пьюджет-Саунд. Наверное, в отпуске.

Узнав, что Зои наконец-то завела аккаунт в инсте, я снова открыл свой, чтобы хоть так быть к ней поближе. Тоска по ней была уже даже не эмоцией, а состоянием. Прибавьте к этому страх, что она не станет ждать, не примет меня обратно, не захочет иметь дело с дерьмом, которое неизбежно навалится на нее, если мы будем вместе, и поймете, что я был на грани, висел на тонкой ниточке.

Обычно к первой неделе мая я уже стремительно летел вниз по нисходящей спирали, но в этом году держался, благодаря этой самой ниточке.

— Зои выложила еще одно фото? — вернувшийся на веранду Джонас протянул мне апельсиновую газировку и сел на соседний стул.

— Почему ты так уверен, что Зои? — я бросил на фото последний взгляд и выключил телефон.

— Ты подписан всего на трех человек, и если смотришь так на фото Куинн или на мои, то у нас проблемы, — он взял гитару.

— Ага, конечно, — я взглянул на блокнот, который лежал на маленьком кованом столике между нами. — На чем мы остановились?

— На припеве, — он сделал глоток чая со льдом. — Предлагаю разделить первую строчку вот здесь, — он постучал по блокноту.

— Ты — единственное, единственное, что имеет значение, — пропел я.

— Да. Неплохо.

Я записал новую вариацию, пока Джонас ее наигрывал, а затем пропел следующую строчку:

— На этом карнавале лжи и безумных отговорок планы рассыпаются, как конфетти.

Джонас перестал бренчать и посмотрел на меня.

— Черт!

— Или мы можем обыграть эту часть…