Вот только сейчас всё это было не важно. Сейчас анархистам прежде всего требовалось выжить, а уж потом можно было о чём-то рассуждать. А чтобы выжить — нужно было добраться до гор. Поскольку только там, в горах, можно было оторваться от погони улан. А именно в том, чтобы оторваться — самая сложность и заключалась. И тут было несколько причин: во-первых — лошади у кавалеристов Эскобедо, в большинстве своём, были лучше, во-вторых — самих улан было больше, ну и в-третьих — они были лучше обучены и слажены.

Таким образом, на данный момент от полного уничтожения анархистов спасало только то, что они сразу же разделились на несколько групп и рассеялись по прерии. Подобный манёвр противника вынудил майора Эскобедо делить свой отряд на партии и каждой из них назначать свою цель. Таким образом, пурос смогли выиграть немного времени. Ну и плюс, несмотря на численное превосходство улан, а также более качественный их лошадиный парк, анархисты превосходили первых в плане вооружения. Всё дело в том, что большая часть пурос была вооружена револьверами, и только благодаря этому фактору анархисты ещё не были полностью перебиты.

Вся прерия наполнилась клубами пыли, топотом копыт, лошадиным ржанием, визгом и криками людей. То тут, то там раздавались выстрелы. Однако, со временем выстрелов становилось всё меньше, и всё чаще звучал победный рёв и дикий визг ликующих улан, настигающих свою добычу. Всё больше пурос гибло под пиками и саблями солдат майора Эскобедо.

Группа товарища Панчо тоже была разбита и рассеяна. Однако сам он, благодаря Зазнобе, смог оторваться от основной погони. Где-то там, позади, уланы ловили и добивали его товарищей. Вот только в данной ситуации помочь им Панчо ничем уже не мог. Сейчас оставалось только одно — «спасайся, кто может». И он был намерен спастись. Спастись, чтобы продолжить борьбу. Борьбу за освобождение всех угнетённых. Борьбу, которая была единственной целью и единственным смыслом его жизни.

Направляя лошадь в русло пересохшей реки, товарищ Панчо оглянулся, дабы оценить обстановку. Его догонял один всадник, далеко позади которого в клубах пыли двигалась кавалькада преследователей. Из-за этой самой пыли сосчитать общее количество всадников было невозможно, однако десяток-полтора там точно было.

Зазноба хорошо знала этот маршрут и, уверенно ворвавшись в пересохшее русло, рванула вперёд, унося и себя и своего седока прочь от злых преследователей, поднимая позади себя клубы пыли. Лошадь знала, что это русло ведёт в предгорье, где много вкусной и сладкой травы. Седок тоже знал про предгорье, до которого уже оставалось рукой подать. А вот там, в этом самом предгорье, уже можно было поиграть с уланами в интересную игру — «казаки-разбойники».

Тем временем, оторвавшийся от основной группы всадник неумолимо приближался. Панчо снова оглянулся — его преследователем был долговязый сержант с красной перекошенной харей и большими лошадиными зубами, которые он злобно ощерил. Лошадь у сержанта была лучше, и он радостно визжал в предвкушении сабельного удара.

Лошадинозубый уже догнал свою жертву и направил лошадь влево, чтобы поравняться с преследуемым и срубить его своим коронным ударом. Взревев, сержант поднял саблю — ещё несколько мгновений, и он рубанёт…

Панчо достал свой верный Ремингтон, ещё когда они с Зазнобой влетели в русло реки. И сейчас, он спокойно взвёл курок своего огромного револьвера и, дождавшись когда противник максимально приблизится — обернулся. Направив Ремингтон прямо в лошадиные зубы сержанта, Панчо с большим удовольствием нажал на спусковой крючок. Дурная голова улана взорвалась кровавым фонтаном.

Через пару минут товарищ Панчо был у намеченной цели. А целью этой был ныне пересохший извилистый ручей, который впадал в реку. С южной стороны устье ручья было скрыто большим валуном. А в клубах пыли и в горячке погони заметить это самое устье было практически невозможно.

Остановив лошадь, Панчо спешился. Закинув за спину ранец, анархист со всей силы впечатал плеть в лошадиный круп.

— Пошла, Зазнобушка, пошла! Выручай, родная!

Подгоняемая дикой болью, Зазноба рванула вперёд. Рванула туда, где вкусная трава. А её бывший седок юркнул в извилистое русло.

Не без удовольствия Панчо услышал, как уланы с дикими визгами промчались мимо устья ручья и устремились в погоню за Зазнобой. Мотнув головой, лихой анархист хохотнул:

— Куды вам до меня, сиволапыя. Я с Акатуя когти рвал и от казаков уходил в Забайкалье.

* * *

А в Изумрудном Дворце вновь не гаснет свет… Снова экстренное заседание штаба ОАСМ.

— Колдовство? Колдовство?! — Чарли прямо-таки трясло от злости.

— Именно так, господа! Страшное колдовство! Вы видимо забыли, леди и джентльмены, что Урфин — ученик страшной Гингемы! Это его страшное колдовство замутило мой разум, господа! Именно так, именно так! — сидя на жопе, колотил себя лапой в грудь Смелый Лев.

Элли закатила глаза и замотала головой. Дин Гиор и Фарамант многозначительно переглянулись. Блек сквозь зубы прошипел: «тьфу, бля». Совершенно очевидно, что никто из них не верил льву. Однако, бросать в лицо обвинение во лжи этой груде мышц, когтей и клыков никто не решался.

Страшила наоборот — верил льву абсолютно. Кагги-Карр тоже склонялась к тому, что царь зверей не врёт. Единственный, кто не побоялся сказать правду оказался Тотошка:

— Враки! Враки! Гав-гав! Враки! Всё колдовство — какашкинство!

Элли подхватила пёсика на руки, и он тут же лизнул её в нос. В ответ Убивающая Фея чмокнула Тотошку в лобик и произнесла, обращаясь ко льву:

— Медведи и обезьяны считают тебя трусом.

— Это колдовство! Это чёрная магия Урфина! Они все околдованы! — тут же выпалил Смелый Лев.

— А быки? — не скрывая сарказма, спросил начштаба.

— Тоже самое! Они все околдованы! Все! — лев выпучил бельма и молотил хвостом по полу.

Сплюнув и махнув рукой на хвостатого идиота, Чарли обратился к Дин Гиору:

— Ваше Превосходительство, есть какие-нибудь новости от Красной Пасти?

— Он по-прежнему отказывается идти в Изумрудный Город, пока здесь находится Смелый Лев.

— Колдовство! Страшное колдовство! — продолжал юродствовать царь зверей.

— Ну в принципе, то, что они заняли Солнечный лес — нас вполне устраивает… Идущий на Изумрудный Город противник мимо них не пройдёт. А быков, я так понимаю, так и не удалось призвать к разуму?

— Да какое там «призвать»… Я даже не осмелюсь при дамах озвучить ответ Кедрового Лба, — проворчал фельдмаршал.

— Колдовство! Страшное колдовство! Чёрная магия!

— Демократия в опасности! Нас всех заколдуют! — подхватил львиную шизу Страшила Мудрый.

— Ваше, блядь, Величество! — взорвался начштаба, — Да никто нас не заколдует! И, Вас, персонально, тем более! С нами — Великая Фея Элли, а это значит, что никакое колдовство нам не грозит!