— Это наследство, бабушка собирала все это безобразие в разных уголках планеты, так как любила путешествовать, и свозила домой. Даже гордилась этими запасами, и мне кажется, что раньше этого было побольше, но думать куда именно она это использовала я не хочу. Не приму того факта, что я ела суп с приправой из лягушачьих перепонок, — от одной только мысли свело желудок, хорошо, что не завтракала.

— Наследство значит, так ты у нас невеста с приданым получается. Скажи, а почему ты так уперлась в этой истории с продажей дома?

— Нахал, — ухмыльнулась я, не скрывая злости. — А вы почему вцепились в дом, словно это я у вас его украла?

— Ну по факту так и есть, это борьба поколений, которую твои предки выиграли, но нас никто не лишает права побороться за него снова.

— Ничего не поняла, я-то тут причем? Зачем со мной бороться? И почему нельзя купить соседний участок, а по Линейной улице в трехминутах езды, продают отличную землю, стройся не хочу.

— А мы и не хотим, не ищи логики в наших поступках, ты скоро все поймешь, я не буду раскрывать всех карт сейчас, поверь, тебе оно именно в этот момент не надо. Все постепенно сложится в единый пазл, а пока поиграем, — его дыхание было тяжелым, прерывистым, нелегко парню.

— Да какого черта, — резко тормознула я, переполненная возмущением, чего никак не мог предположить мой напарник и вот в моменте мы лежим на поляне, ну точнее я на поляне, а Марк удобненько устроился на мне. Я чувствую, как мышцы его живота сокращаются, вижу как мускулы на лице подрагивают, а его дыхание оставляет красивый узор на моей щеке, шее, ключице. Безумная пульсация крови оглушает, превращая утренний шум леса в тишину.

— А ты умеешь смущаться, — его голос был таким громким, хотя он шептал. Видимо мои органы чувств начали сбоить.

— Я просто не могу дышать, ты буквально придавил меня к земле, слезай, — демонстративно покашливая, изображая невыносимую тяжесть, наконец-то залепетала я. Речью взрослого, адекватного человека, это было сложно назвать.

В мгновение ока я приняла вертикальное положение, стряхивая со своей спины и не только, землю и старые листья, даже боялась посмотреть в его сторону. Казалось, что на мне не осталось и крупинки земли и пыли, но я все терла и терла, пока ладони не порозовели.

— Побежали дальше, иначе ты испепелишь меня своей неловкостью.

Не дожидаясь моего ответа, он неспешно двинул вперед по лесной тропе, увеличивая расстояние, между нами. От чего мне становилось как-то неспокойно, и хотелось сократить дистанцию. Этот магнит вызывал болевые ощущения где-то под ребрами.

Пробежка продлилась недолго, мы тормознули у небольшого прудика, размялись и уже в более интенсивном темпе направились в сторону дома.

Закинув в стиралку вещи, что пропахли потом и его парфюмом, побыстрее направилась в душ. Струя прохладной воды коснулась моего тела, от чего я вздрогнула. Постепенно привыкла к температуре и даже сделала похолоднее, мне казалось, что мое тело, полыхающая в июле тайга, которую не могут потушить все брошенные группы МЧС. Нет, так дело не пойдет, надо набрать ванну, насыпать соли с лавандой и добавить щепотку полыни, это меня точно успокоит. Бабушка всегда наводила нам особенные ванны, и меня приучила наполнять чугун не только водой, но и словами, тогда процедура будет не только приятной, но и полезной. В воду всегда сыпала все что только попадается под руку, ну только нюхала перед этим, аромат был важен.

Кидая третью щепотку полыни, я приговаривала наш любимый семейный шепоток:

'Полынь трава правды, возвращает и обогащает,

Несет в себе силу, зло и добро разделила.

Лишнее заберет, потерянное хозяйке вернет.'

Мне всегда было интересно придумать самой рифму, но от чего-то я боялась, настолько сильно веровала в силу этого действа, что не решалась ляпнуть что-то от себя. Ну а вдруг, ведь русский язык насколько могуч, что, поставив не там запятую, можно лишить человека жизни. А тут на кону жизнь самого важного человека — меня.

Тело начало расслабляться, окна и зеркала запотели, и я наконец-то привела температуру тела в идеальное состояние. Содержимое ванной становилось тягучей жижей, сковывая мои движения, а тело плавно скатывалось ниже, позволяя воде подбираться к моему лицу, тугое кольцо волн сжало шею. До одури волнующее чувство невесомости, теряю опору, словно шагнула в бездну.

Воздух…Воздух…Не чем дышать.

Резкий выброс адреналина позволил сердечным ритмам поднять меня над уровнем воды, дав насладиться парой глотков. Паника чуть спала. А потом опять, через 10 или 20 секунд полное оцепенение. Даже не было возможности поддаться истерике и кричать, тело парализовано, лишь мозг мечется из стороны в сторону в попытках добыть хоть немного кислорода

Перед глазами искрили вспышки, а потом темнота, пугающая и невероятно тяжелая, словно чувствую присутствие, не знаю чье, но отчетливо понимаю, я тут не одна. Зловещая тишина продолжалась недолго, она сменилась раздражающим стуком, словно кто-то перебирал пальцами по столешнице, выбивая незнакомую мне ранее мелодию.

— Полынь, полынь, не помогла и не поможет, — донесся мерзкий голос из темноты, заставляя зажмуриться, ведь эта фраза не прекращала повторяться. То затихала, то становилась громче, звоном разрывая сознание, словно колючую проволоку тянут из одного уха в другое.

Я не знаю, как смогла вынырнуть из этого плена, словно крик, что я извергла из глубин в самом конце, был якорем, который сама же никак не хотела отпускать.

Вода из ванны хлынула на пол, а я пытаясь закрепиться за чугунные края, даже не заметила как порезала ладонь, что окрасила водопады в алый цвет, придавая всему этому безумию большего антуража.

— Вик, — ворвался в ванну Марк, и замер у входа, как только увидел весь масштаб трагедии. — Что произошло, ты в порядке? Я, конечно, могу выйти, но могу и остаться если хочешь, — вдруг замешкался он, созерцая наготу.

— Ты не мог бы подать мне полотенце и помочь вылезти? — Замерла в ожидании, когда это головокружительный вихрь исчезнет, но что-то пошло не так. Тело заливало жаром, словно по венам течет ром, я горела изнутри.

— Да, конечно, — делая неуверенный шаг, убедившись, что падение не планируется, сосед снял полотенце с крючка и подошел ближе. Галантно зажмурил глаза и протянул мне сначала руку, а потом полотенце.

Пока я вытиралась с себя капли воды, он рассказывал, как однажды заснул в ванной и затопил соседей снизу, примечательно было то, что все это происходило в гостинице.

— Я готова вылазить, ты не мог бы меня придержать, боюсь поскользнуться, — пришлось прервать его увлекательную историю, которую он рассказывал дабы отвлечь меня, это очевидно. — Ой, — завизжала от неожиданности.

Он так ловко схватил меня на руки, что я даже понять не успела, но ощущение того, что снова потеряла контроль, заставило меня зажмуриться, страх еще не выветрился из меня. Полотенце предательски загнулось, и я почувствовала тепло его ладони на своем бедре, он так ловко сжимал пальцы, от чего дашать стало труднее. Это снова повторяется… Опять…

Мы вышли из ванной, не говоря ни слова, я старалась себя контролировать и настроить на что-то нейтральное, а о чем думал он, одному богу известно.

— Но, моя комната слева, куда ты меня понес, — вернувшись в реальность, наконец-то заговорила я, понимая, что меня пытаются похитить.

— А руку мы твою обрабатывать будем в комнате? Уверен у тебя там есть все необходимое, да? — Усаживая меня на барную стойку, и копаясь в ящике у раковины, пояснил Марк.

После того как он нашел все необходимое, и расположил рядом с моей оголенной ногой, взял ладонь, внимательно осмотрел рану и залил место пореза хлоргексом, от чего по телу побежали мурашки, а я пшикнула, ведь стало невыносимо больно.

— Да ладно тебе, потерпи, маленькая девочка, — растекаясь в улыбке, мило подколол меня он.

— Я не терплю боль, это выше моих возможностей.

— Но тогда я тебя огорчу, сейчас тебе придется потерпеть нечто страшное, порез глубокий, еще и на сгибе, если хочешь, чтобы к завтрашнему дню затянулось, то надо приложить компресс.