Крик брата, точнее рык, вернул меня к битве, он тянул заломленные за спину руки, пытаясь разорвать оковы. По запястьям текла кровь, но его это не останавливало.

Ринувшись к нему на помощь, я оказался пленником, разделяя участь. Теперь мы наблюдатели.

— Смиритесь, преклонитесь, это решение одобренное двумя сторонами. Предки, хранители дома поддерживают слияние. Ее жизни ничто в сравнении с силой и могуществом этого места, построенном на костях и гремучей смеси добра и зла.

Из ее глаз потекли слезы, черные и вязкие, как торфяные водопады, свисая тянущимися каплями со щек. Из земли, по пальцам, обвивая каждый, поползли мрачные, как ночь, ветви. Сантиметр за сантиметром они пробирались выше, цель была очевидна — сердце. Я видел как в мою любимую закачивают зло, расщепляя сердце на две составляющих, которые уже сейчас боролись, свет противился этому, сверкая в разных частях тела, пытаясь остановить распространение тьмы, но оно неумолимо, меняло курс, даже не желая побороться.

Она светилась в темноте, на лбу засиял месяц, затем луна, хоровод из светил, насаженных на углы квадратиков, как глаза у кошки.

— Мне совсем не больно, — сорвалось с ее дрожащих губ, а потом еще раз, снова и снова, она повторяла это, пытаясь, убедить нас, или себя, я не знаю. Но ее голос! Она потеряна, испугана, так люди зовут на помощь заплутав в лесу.

Молния вспыхнула над головой, разлетаясь осколками вокруг Виктории, потом снова, но уже с большей точность, раскаляя ее тело до бела.

— Пусть тьма войдет в эти открывшиеся двери, и станет заложником души моей. Позволяю случиться битве, и принимаю поражение света если таково состоится.

— Вика…нет!

Мгновение и тьма, глаза открыты, но не вижу ничего, тишина, позволяющая слышать биение сердца. Моего сердца, сердца Марка и… Попытка прислушаться, уловить ее стук, это сводит с ума, пугающая тишина.

Сколько может выдержать человеческое тело? Неужели больше чем сердце?

Можно бесконечно бежать, оглядываясь назад, боясь собственной тени и шелеста листьев под ногами. А можно остановиться, позволить страху догнать тебя и поглотить, полностью, без возможности быть спасенной. Пусть даже руку помощи протягивают два самый соблазнительных мужчины в жизни.

Я так устала сражаться, пугаться каждого шороха, сомневаться в своих же возможностях, что только пытаюсь понять. Стоит согласиться, принять эту силу, и пусть судьба решает жить мне или умереть, забрав с собой обе, оборвав ветку фамилии или превратить ее во что-то великое.

Уснула:

Пустота и тишина, глухие тоннели моего разума, по которым я блуждала во сне не пугали меня, нет! Скорее наоборот, мне было максимально легко, словно прогулка по осеннему лесу. Столько мыслей, что потоком лились, мешая сосредоточится на чем-то одном. В какой-то момент показалось, что я тут не одна, ощущала дурман, что гасил доводы «почему нет».

Зарождающийся смерч, становился все больше и больше, расширяя радиус поражения, в который я стремилась, словно булавка на магнит.

Тонкий и пряный аромат смолы смешался с запахом сырости. Как всегда, великолепно и отвратительно одновременно. Лапы ветра так крепко держали меня, что я не могла или не хотела раствориться, стать одним целым с ним. Предпочла остаться пленницей этой магии и устремиться вместе с ней к источнику, побуждающему атаковать.

Сколько-то времени спустя:

Я проснулась в горячих лапах дракона, что не позволял мне и шевельнуться, его пылающая грудь сжигала плоть, боль казалось нестерпимой. Кожу хотелось снять, пульсации под ней кипятили кровь. Но крикнуть не могла, связки были скованны, как тогда, в одном из моих кошмаров, безмолвно принимала учесть.

— Расслабься, девочка, овладей тьмой, чувствуешь ее манящий аромат, ты сможешь такое, о чем многие только мечтают. Безграничная сила, возможности за гранью добра и зла, — такие знакомые голоса, и те что ранее не слышала. Мой разум играет со мной?

Невыносимо вдруг стало дышать, прыгнуть! С того утеса, у океана, особое место, так манит меня. Один шаг, неосторожное движение телом и все… Больше никаких сражений, страхов и лжи. Проклятие, а не дар! Проклятие.

— Ты проклята, ты проклята, ты проклята, — голос в моей голове смеялся надо мной, рисовал сюжеты в стиле книг Кинга.

— Ви, — услышала я свое имя, надежда на спасение, что рассыпалась осколками о каменный пол.

Скованные цепями магии, Марк и Миша могли лишь смотреть, на то, как я сгораю в объятиях тьмы, что внутривенно вливают без возможности отдышаться.

Огоньки света то и дело вспыхивали во мне, сражались, пытаясь отстоять свое право управлять этим телом.

Песок, куски стекла, камни от треснувших плит, все закружилось в воздухе. Темная, мрачная сила нависла грозовым облаком над нами. Голоса затихли, Марк и Миша замолчали. Клыкастая пасть урагана вонзила в меня свои зубы, от чего я лишь взвизгнула, — Мне не больно.

Алькатрас моей души!

Враждебная сила стала частью меня, как бы я не противилась. Этот миг, тишины и покоя, мрак и холод, больше не страшно, больше не больно. А что касается парней, потеряла я каждого, не испытав! Умерла на их глазах, позволив обрести то, чего так жаждали.

Тонкие некогда сияющие трещинки на руках — погасли!

Головокружение прошло, бесконечное падение в бездну прекратилось. Я наконец-то почувствовала под собой упор. Дыхание все еще заходилось, словно я тонула, хватая урывками кислород.

Сознание возвращалось медленно, знакомые интерьеры кружили вальс, вынуждая жмуриться. Как только качания прекратилось, я смогла оглядеться. Желтые лапы клена стучали в окно, так нагло и грубо, но стекла держали удар. Еле уловимые ароматы бергамота, что учуял нос, напомнили о нем.

— Марк, — прошептала я, не могла громче. Буквы рвали горло.

Слабость убаюкивала, но свежий, немного прохладный ветер мешал провалиться в сон. Бодрит! Попытка натянуть одеяло повыше провалилась. Руки как кисельные берега, болтались вдоль тела, не слушались.

Стук, доносящийся от входной двери оглушил, раздражало каждое касание кулака о дерево, черт, прекратите!

В моменте захотелось прервать эту пытку, и стоило мне только подумать об этом, как я уже стояла там внизу, вцепившись в ручку. Трясло, как машинку на отжиме. Гневалась, заставляя люстру на кухне мигать. Реагирует!

— Вам посылка, откройте, — бубнел курьер, не прекращая попыток достучаться.

В комнату ворвался осенний ветер, смешавшись с опавшими листьями и ветками. Сквозняк! Потеряв равновесие, успела ухватиться за угол комода, что стоял слева.

— Здравствуйте, — все так же шепотом, любезно прервала бесконечную пытку, я.

— Оу, хреново выглядишь, дорогуша, — как спичку в канистру с бензином кинул.

— Боль, — сорвалось с моих губ, — после чего бедолага бросил коробку, сжимая виски. Так медленно он растекался по крыльцу, корчился и стонал. Приятно. Он такой слабый, не может терпеть, обнажая такой спектр эмоций… Фух!

— Ты чего делаешь, — одернул за руку Марк, так грубо и дерзко!

— Какого черта? — Пожимая запястье, на котором остался след от пальцев, захлопнула дверь.

— Ты…я думал ты не очнешься, а ты… Что это вообще было? — Его вибрации в голосе, такой потерянный взгляд. Впалые щеки, а мышцы…

— Не знаю, просто такая волна раздражения накрыла. Хотя…за секунду до этого даже руки поднять не могла, а сейчас… Знаешь, легче! Но я бы присела, — махнула головой на диван, что стоял прямо за ним.

Марк сделал пару шагов в сторону, смотрел с осторожностью, ни как обычно. Словно я диковинная зверушка, которую завезли в зоопарк. Голубые глазки метались из стороны в сторону, застывая ненадолго то на губах, то на груди. Его образ, глаза, лицо, все это откликалось внутри, но воспринимала совсем иначе. Внутри меня словно борьба идет, часть просто млеет от одной только мысли о контакте, жаждет этого, умоляя коснуться тела. А другая испытывает отвращение, словно он не достоин даже смотреть на меня.