Удивляюсь, когда перестаю ощущать его руки на своей талии. Легкий ветерок и мурашки. Оборачиваюсь. Как-то не по себе стало, пытаюсь пробраться сквозь яркость огней и осмотреть дом. В кухне никого, у лестницы тоже.

— Миш, — еле волочу языком, до того страшно.

— Я тут, — взрывается у меня за спиной.

Вздрагиваю и оборачиваюсь, такое ощущение, что реакция на звук, нежели на его голос. Даже не осознаю, что это он.

Секунда и новая волна эмоций, стирает все, что было до. Долбит в уши, туманит глаза. Пытаюсь проморгаться, скинуть лишнюю влагу с ресниц.

— Крошечка, моя любимая ведьма, мое личное проклятие, окажи мне честь, стань моей женой, — черная бархатная коробочка щелкнула и бриллиантики поймав свет гирлянд, засияли, обжигая глаза и сердце.

Взрываются звезды, луна и солнце соединяются, заставляя землю вздрогнуть. Только мы не поддаемся этому толчку, стоим крепко на ногах, смотрим друг другу в глаза и ждем. Он моего ответа, а я… Даже не знаю, просто стою.

Знаю что затягиваю. Мучаю. Заставляю его поддаться. Не мне. Эмоциям. Нагло и беспощадно лезу прямо в душу.

Ну а что, слишком спокойный, пусть тоже испытает все прелести момента. Один раз ведь такое бывает в жизни. В нашей точно. Знаю.

— Я согласна, — выдаю глядя в глаза, растягивая каждое слово.

* * *

Вчера было полнолуние, отпускать Мишу не хотелось, пыталась увязаться за ним. Но меня, конечно, никто не пустил. Пригвоздил дома фразой: «Ты думаешь я не способен тебя защитить?» И это сработало. Замолчала, опуская глаза в пол. И ведь дело не в этом, просто боюсь за него.

Всю ночь вращала на пальце обручальное кольцо, не унимаясь шептала молитвы и призывы высших сил в помощь. Чертовы часы в гостиной пугали до одури каждые три часа, их звон раздражал, душу выворачивал. Они словно кричали о том, что прошло еще три часа, а их так и нет. Их больше нет. Нет. Нет.

9 утра.

Слышу шум, наверху в комнате. Срываюсь к лестнице и замираю.

— Марк, — восклицаю с удивлением. — А где? — Почему-то не могу продолжить. Стопорит.

— С ним все хорошо, чуть потрепало братца. Я был вынужден погрузить его в сон.

— Боже, — хватаю воздух, зажимая рот ладонью.

— Все нормально, завтра утром будет как новенький.

— Значит это не навсегда? — Выдыхаю с облегчением, опускаясь на ступень. Ноги ватные.

— Он меня придушит если я позволю ему пропустить бой курантов, — ухмыльнулся Марк, усаживаясь рядом. — Красивое кольцо, — подметил он, внимательно разглядываю мою руку.

— Это… Мы решили… — Даже не знаю как сказать, отчего-то так гадко. Хотя понятно от чего. Прячу руку между ног.

— Пожениться. Я знаю. Не переживай, не полезу со своими чувствами.

— Чувствами? Но ты ведь…

— Забыл? Поддался твоей магии? — Улыбался, но лишь номинально. Глаза выдавали истинные эмоции.

— Но как? Почему молчал? Марк, я… Прости… Я просто… Я его…

— Любишь. Я знаю. Поэтому и отпускаю. А еще потому что он любит сильнее. Сильнее чем ты, сильнее чем я.

— Если хочешь, я могу сделать это снова, сейчас во мне больше силы, должно сработать.

— Нет, я предпочту запомнить. Я уезжаю, Вик. Пора.

— Но куда? Почему? Останься? — Говорю, а сама не верю. Словно этого просто не должно быть.

— Я остался лишь что бы помочь Мише разобраться со Стражниками. Теперь могу быть уверен в вашей безопасности и двигаюсь дальше.

— Но… ты ведь вернешься? Когда-нибудь?

— Вернусь… Когда забуду.

— Что забудешь?

— Забуду как это, любить тебя.

Порываюсь сказать ему, что не лгала никогда о своих чувствах, о том, что все было искренни. Но не успеваю. Ловлю лишь огоньки света, что разлетаются по комнате, унося с собой Марка.

Душу корежит, чувствую свою вину. Чувствую его боль. Я не хотела, правда не хотела. Если бы он только позволил, залечила бы раны. Стерла мгновения, которые зародили надежду. На секунду представила, смогла ли бы отдать Мишу другой? Оставить часть себя и уйти. Нет! Силы бы не хватило. Это как перестать дышать, настолько мощно.

Весь следующий день уговариваю себя не зацикливаться, захожу к Мише не часто, боюсь разбудить. Пусть восстанавливается. Синяки по телу, несколько царапин на лице, а еще шея… Четкий след от веревки. Хорошо, что ты был не один.

Целую в лоб и ухожу.

* * *

Просыпаюсь позже обычного, часы показывают 12:13. Потягиваюсь, пытаюсь вырваться из крепких объятий морфея. Не просто оказалось, но все же удалось.

Божечки, сегодня ведь уже 30 декабря, у нас ничего не готово. Несусь в душ, быстренько моюсь, зажимая волосы в высокий пучок. Не до укладки, к тому же прилично отросли, после чудовища парикмахера, что заглянуло в Купальскую ночь. Натягиваю лосины, майку, забываю про белье. Хотя грудь стала больше, и тяжелее, организм меняется. Слишком быстро. Надо бы заглянуть в магазин и выбрать новые комплекты, эти прилично давят.

Врываюсь ураганом на кухню, делаю омлет, разливаю по формам и закидываю в духовку. Люблю именно такое исполнение, с привкусом детства. На сковороде не то.

Сервирую стол, конечно, на двоих. Завариваю чай, добавляя разные травки из своих запасов. Не жалею, лишние силы не помешают. Немного огорчаюсь, вспоминаю, что так делал Марк, каждый раз как я чувствовала себя плохо. Но не позволяю снова утонуть в сожалении. Помогает звук духовки, сигнализирующий о завершении работы.

— Красота!!! — Окинула взглядом стол и выдохнула. Можно будить.

Оказываюсь у двери вмиг, по лестнице слишком долго. Хватаюсь за ручку двери, но замираю.

Никого.

Пустая кровать.

Пугающая, тяжелая тишина.

Закрываю дверь, делаю пару шагов назад. Спазм! Такая пронзающая боль внизу живота, словно на оголенный провод наступила, а сверху еще водой окатили. Нет, нет, нет, нет, пожалуйста. Шепчу не останавливаясь. Повторяю снова и снова. Боюсь даже пошевелиться, пытаюсь найти источник боли. Почувствовать в какой именно точке пульсирует.

— Вик, ты чего? — Миша появился как всегда неожиданно, весь мокрый, затянутый по пояс в полотенце. Он просто был в душе. Господи, какая я дура.

— Аааа, — сорвалось с моих губ, возвращая к проблеме посерьезнее.

* * *

— Что с ней, почему она все еще не приходит в себя, может быть ты хоть что-нибудь сделаешь, пока я тебя не отправил к предкам? — Как всегда, грубо и резко.

Зрение еще не четкое. Лишь смазанные силуэты, блики ламп и запах. Специфический, резкий, вызывающий депрессию.

— Не шуми, жених, оставь доктора в покое, — пыталась утихомирить своего демона.

— Крошечка, как я рад, ты напугала меня. Сходил блин в душ. Я больше тебя не оставлю, везде за мной ходить будешь, поняла?

До хруста костей сжал, и хватка только крепчала. Он тараторил без умолку, целуя губы, щечки, макушку. Всю слюнями залил.

— Да все, все. Так недалеко до нового приступа, мне же нечем дышать, совсем, — хрипела куда-то в подмышку я.

— А, да, прости, конечно, — поправляя подушку, укладывал меня обратно, не отрывая взгляд.

Рада, безмерно, бесконечно, что он цел. Рядом, и на своих двоих. Следов от схватки со стражниками почти не осталось, куда сон туда и хворь. Спасибо, Марк!

— Ну, что давайте посмотрим, что же стало причиной вашего состояния?

Арсений Николаевич потянулся к майке, что бы оголить живот, и получить доступ к телу. Но не успев и коснуться словил свирепый рык Миши.

— Эй, прекрати, он врач, ему можно, — цыкнула я.

— Ладно, — скрипя зубами согласился он. Но дыхание… Даже мне стало не по себе, боюсь представить как нервничал Арсений Николаевич.

— Так, посмотрим, — холодный валик плавно скользил по моему животу, останавливаясь в разных точках. — Так, так, так. Ну что же, а вот и причина.

Поворачивая экран аппарат УЗИ к нам, доктор каснулся экрана и озвучил: — Вот первая, — указывает на небольшое темное пятно. Вот тут вторая, — сдвигается чуть ниже. А вот и третья, отстранена, сама по себе, но все же вот она.