Решившего не мириться с этим отца, севшего в осаду в своём доме, неожиданно поддержали боевые отряды мекленбургских дружинников в большом количестве и с оружием окружившие его дом и давшие от ворот поворот ювенальщикам приехавшим с полицией отбирать детей. В интернете уже вовсю кипела буря призывая народ на улицы, а ночью, произошёл захват телецентров по всему Мекленбургу, тут же подключившихся своими воззваниями к народу.

Дальше больше. Раз покатившись, этот снежный ком только набирал обороты умело дирижируемый из вне. Правительство федеральной земли и парламент поддержали народ и неожиданно, пошли ещё дальше, заявив об отделении. Полиция, где полностью, а где частично переходила на сторону восставших и присоединялась к ним. Там служили такие же люди, как и те, что жили вокруг. Законодательный террор и безумие федерального правительства всех уже давно достали. Многие с радостью готовы были покончить с этим, даже путём отделения от остальной Германии. Тем более все знали, что Венедия, готова их поддержать в этом благородном порыве. В Мекленбурге, как нигде в Германии, были сильны сепаратистские настроения и желание отделения и чем чёрт не шутит, провозглашения монархии Венедской династии. Насчёт последнего мнения конечно сильно разнились, но вот желание сбежать с того безумного корабля, в который всё больше и больше с каждым годом превращалась Германия, хотело большинство здешних жителей.

На площади осуществлялась месть за годы страха и унижений, а так же, ещё большее сплочение восставшего народа общим делом.

На помост вытолкнули новую жертву революционного разбирательства. Ойген пригляделся. На этот раз, это был человек, мужчина, явно восточной наружности. Зачитанный список обвинений не вызвал удивления — насилие, бандитизм, торговля наркотиками. Германская фемида оказалась удивительно толерантной к данному индивиду. Инородцам, как то удивительно многое сходило с рук, а суды и правоохранители спускали дела в отношении них на тормозах, особенно, что касается насилия над женщинами. Видишь ли у пострадавших предвзятое отношение и расизм в отношении несчастных беженцев и мигрантов.

Вот только все эти преступления фиксировались народными дружинами и копились до поры в объёмных архивах. И вот, настала пора! Долго сжимаемая пружина, получила свободу…

Пара полицейских броневиков резко затормозили перед домом и из них, тут же высыпали одетые в чёрное, бронированные с головы до ног штурмовики полицейского спецназа мгновенно вышибившие двери и устремившиеся внутрь. Пять минут, скоротечная пальба и вот уже из дома, в полусогнутом состоянии, с заломленными руками выходят бородатые представители одного из южных народов без всякого почтения укладываемые мордами прямо в асфальт.

Двое полицейских, присутствовавших при этом и дежурившие на перекрёстке дабы сдержать любопытных с удовлетворением наблюдали за этой сценой. Район был не из спокойных, мигрантский, с соответственной, проживающей здесь публикой. Любопытных хватало, но по большей части, жители проявляли осторожность и держались от места проведения полицейской операции подальше. Большинство и раньше, старалось обходить это место стороной, ибо оно, было местом обитания главаря местной банды со своими пристными. Банда эта, как и много похожих на них, состоящая почти исключительно из мигрантов с далёкого и жаркого юга, занималась привычным для них делом: рэкетом, вымогательством, грабежами, воровством, торговлей наркотиками, пыталась крышевать проституцию, промышляла угонами автомобилей. Раньше, это им вполне сходило с рук. С ними вообще старались поменьше связываться, дабы не получить обвинений в расизме и прочих прелестях победившей толерастии. Умелые адвокаты и явное благоволение суда, позволяло таким удачно избегать наказания. Вот только теперь, всё очень резко изменилось!

— О, а не сам ли это Рыжий Муса? — Кивком головы, указал один из полицейских другому.

Из дома как раз выволокли что то яростно верещащего мужика с рыжей бородой. До полицейских долетело его гневное требование без конца повторяемое бородачом.

— Я требовать адвокат! Я требовать адвокат!

Тащившему его спецназовцу видимо это надоело и он резко сунул бородачу в бок кулаком, отчего тот мгновенно поперхнулся своим воплем и закашлялся.

— Прямо приятно на такое посмотреть! — Довольно прокомментировал увиденное полицейский. — И чего раньше ждали?

— Проклятые федералы, политики и тому подобная шушера не давала! Толерантность! Что б её! Ну хоть теперь, почистим страну…

— Ха, насчёт всей страны, это ты махнул! — Не согласился другой. — Поднялись только восточные земли. В западных, наши в меньшинстве. Не дадут!

— Да и хрен с этими весси! — В сердцах сплюнул его напарник. — Если нет мозгов, Господь им судья. А у нас, мы наведём, наконец порядок!

Напарник согласно кивнул. Вынырнувшие, словно из ниоткуда, многочисленные и хорошо экипированные гвардейцы восставших земель мгновенно принялись наводить порядок на своих территориях. Прекрасно информированные, хорошо вооружённые и решительные, они уже заранее знали, кого и откуда тащить на правёжь. В первую очередь, доставалось продажным политикам и общественникам топившим за мультикультурализм, толерантность, завоз и защиту мигрантов, правовой беспредел законодателей и разных, мутных общественных организаций поддерживавших творимый в Германии хаос с гендерным мракобесием, толерантностью и зеленобесием.

Зачистки поборников творимого беспредела и разного криминала шли без остановки, днём и ночью. Восставшие провинции решительно избавлялись от возможной пятой колонны на своей территории и разного, прежде всего этнического криминала, что так же мог создавать проблемы восставшим. К счастью, в восточных землях Германии было не так много мигрантских анклавов. Здешний народ был к приезжим с юга куда менее толерантен, как и местные власти, представленные в значительной, а где то, как в Мекленбурге, так и вовсе почти исключительно националистическими партиями. Националистическими, естественно по сути, а не названию, с этим, в Германии было очень строго. Так что на разные социальные плюшки и халяву, здесь можно было не рассчитывать. Местные, земельные власти были очень скупы к мигрантам.

А ещё, на востоке, было значительно хуже для мигрантов с работой, хоть последнюю проблему и пытались продавить федеральные власти вводя разные гендерные и национальные квоты. Но помогало это не очень. Однако, совсем избавиться от нежелательных приезжих, было невозможно. Особенно много их оказывалось в столичном округе — Берлине.

Пауль Хаузер поднял тяжёлый штурмовой противопульный щит перед собой и медленно двинулся вперёд по коридору. Следом за ним, гуськом двинулись ещё трое штурмовиков в полной броне. Один из них постоянно постреливал короткими очередями из своего, маленького автомата не давая противникам высунуться из за поворота. Так их группа дошла до конца коридора и практически в упор расстреляла засевших там антифа до последнего оказывавших им вооружённое сопротивление и не желавших сдаваться.

Пауль так и не понял, на что они надеялись? В основном, молодые, хотя, далеко не все, мальчишки и девчонки в гражданской одежде, лишь немногие имели что то похожее на военную экипировку, многие с крашенными в различные кислотные цвета причёсками, как это было модно у этих неформалов, собранные в кучу и вооружённые разномастным оружием они решительно встали на защиту «демократии» и культурного разнообразия против нацистских орд сепаратистов. И закономерно отгребали! Хотя, это почти не сказывалось на их решительном настрое.

— Их бы решительность и стойкость, да в здоровое русло! — Зло и как заметил Поль, расстроено, сплюнул Генрих Остберг.

Национальные гвардейцы Бранденбурга были куда лучше подготовлены и экипированы и практически не отличались от армейского спецназа, хоть и уступали, скорее всего, ему в подготовке. Такие же простые парни и мужчины постарше, они все, прошли ускоренную подготовку в Венедии, закамуфлированную под туристические поездки. И вот теперь, занимались тем, для чего их готовили — вычищали свою землю от враждебных политических, криминальных и иных социальных элементов, которые могли бы помешать вернуть Германии, или хотя бы их родной провинции то, чего она заслуживала — стабильность и процветание, которых давно не было под властью коллаборантов Больших капиталов угнетающих страну и ведущих её к разорению и вымиранию. Жители востока ФРГ видели это гораздо лучше, своих западных соотечественников, кому не были в конец промыты мозги вражеской пропагандой. Антифа, как раз были из таких. Агрессивные сторонники мультикультурализма, зеленобесия и прочей гендерной толерастии. Федералы с первых дней вспыхнувшего восстания натравили этих своих сторонников на патриотов Германии, а до кучи, ещё и подкинули им оружия. Так что спокойной прогулки и лёгкого перехвата власти, по крайней мере в Бранденбурге и непосредственно в Берлине, не произошло. Приходилось жёстко зачищать очаги сопротивления. На подмогу, даже пришлось вызывать гвардию Мекленбурга, своих сил на всё не хватало, а те у себя, уже практически взяли всю власть в свои руки.