Законодательство в данной сфере, было во многом скопировано с Западного в его самых строгих правилах. Свободный въезд трудовых мигрантов в Империю, да и в прочие страны Унии, был почти полностью перекрыт. О ввозе семей мигрантов, речи вообще не шло. Тех же что имелись ещё с республиканских времён, постепенно депортировали и скрупулёзно прошлись по всем получившим Российские паспорта с 1992 года, на предмет нарушений законности. Среди таких, тоже нашлось немало нарушителей, отправившихся вслед за остальными мигрантами.

Отныне, въехать в страну с трудовыми целями, можно было только по специальному приглашению выполнив ряд строгих условий. И не приведи гастарбайтера Господь, как то нелицеприятно высказаться о принимающей стране при свидетелях — мгновенная депортация с запретом повторного въезда в течении пяти лет. А при нарушении закона — тюрьма. Имперская директива гласила — ноль толерантности по отношению к мигрантам. При любом конфликте с местным населением, мигрант априори считался неправым, если не мог доказать обратного. Полная зеркалочка с тем, как в азиатских странах сами относились к иностранцам.

Но, было и исключение из этого правила. Представители титульных национальностей стран Унии не имеющие собственной государственности. Для таких была возможность получить трудовую визу на общих правилах с имперскими гражданами. Но такие, если уж решали работать в одной из стран Унии, легко могли получить и её гражданство. Для них, вообще не было никаких препон и упрощённые правила. Однако, это было вовсе не то, чего хотел новоиспечённый фермер.

Павел Петрович улыбнулся, вспоминая жаркую дискуссию развернувшуюся на телевидении, когда данные правила ещё только вводились в стране и истошный вой либералов верещавших о фашизме, нацизме и прочих преступлениях против человечности. Однако, абсолютное большинство граждан страны, полностью поддержало данные законы и нисколько не жалело об этом. Простым гражданам был ни к чему демпинг на рынке труда со стороны азиатов и сопровождающая их же преступность. Так что либерда осталась с носом, злобно шипеть у себя на кухнях о попрании свобод и прочих, общечеловеческих ценностей.

Нет, трудовые мигранты всё равно приезжали, нужда то в них всё равно была, масштабные стройки по всей стране требовали просто уйму рабочих рук, но вели они себя, не в пример тому, что было раньше — тихо и смирно! А всё почему, потому что не позволяли иначе! Император строго следил за этим и строго же спрашивал со всех причастных за любые косяки. Чиновники и бдели. Пустить пыль в глаза, замолчать, замять, если что то всё же произошло, было практически нереально. Император к такому был совершенно нетерпим. А уж источников информации и конкурирующих структур, что приглядывали друг за другом было столько, что лучше и не пытаться обмануть самодержца, кара, в таком случае, была особенно жестокой. И это, так же нравилось народу.

— Так чего тогда ноешь? — Не скрывая сарказма и даже не пытаясь жалеть соседа спросил Павел Петрович. — Думаешь нам, в колхозе, не требуются рабочие руки? С нынешними возможностями можно ой как развернуться! Но труд постоянно дорожает и прекращать, даже не намеревается. Сам же знаешь, много наших на вахты, в Сибирь подались, да в остальные места. Платят сейчас там очень хорошо. А так бы и полноценную ферму с большим молочным стадом поставили и комбикормовый заводик и овощебазу с глубокой переработкой, а не одним растениеводством занимались! Народ, в лихую годину, при Борьке Алкаше и его последыше, как прежний колхоз развалили наполовину разбежался. Кто в город, кто спился. Вся надежда на подрастающую молодёжь, удержать бы. С нынешними технологиями и государственной поддержкой, на селе можно зарабатывать не хуже, а даже намного лучше, чем в городе. Глядишь и роботизированную ферму поставим. Единственно, с развлечениями похуже.

Бывший чиновник тяжело вздохнул, молча признавая правоту описанной колхозником реальности и расстроенно побрёл по своим, невеликим делам. Его расчёт, стать уважаемым помещиком, эксплуатировать дешёвый сельский труд живя в своё удовольствие, явно провалился. На селе, как оказалось, с недавних пор, мало иметь деньги, что бы жить припеваючи, надо ещё и работать! Благословенные времена разгульной демократии и неограниченного рынка прошли, народ начал богатеть и сельским ростовщикам и землевладельцам стало очень неуютно конкурировать за труд имперского народа.

— Эти ужасные русские! От них стало просто никуда не деться на этих курортах! — Проворчал дородный европеец неодобрительно глядя на явно русскую пару идущую к морю в окружении стайки мелких детей.

Проводив курортников брезгливым взглядом он потянулся к запотевшему бокалу с пивом и жадно припал к освежающему напитку. Сидевший рядом, возле барной стойки сосед, на вид, такой же европеец, разве что немного более подтянутый, но с таким же бокалом пива в руке, услышавший негромкое восклицание европейца произнесённое на немецком, с интересом поинтересовался.

— И чем же Вам, уважаемый герр, так досадили эти русские, что заслужили столь нелицеприятное определение?

Дородный бюргер подозрительно покосился на своего соседа, задавшего вопрос и ненадолго задумавшись, а стоит ли вообще отвечать, а то мало ли, всё же решил ответить. Задавший вопрос, говорил достаточно чисто на немецком, правда с незнакомым акцентом, но при этом, выглядел как стопроцентный европеец — высокий, светловолосый, а в баре, поутру, было малолюдно и довольно скучно, так почему бы не потрепать языком?

— Агрессивные, опасные варвары! Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Только только встали на путь истинный, начали строить у себя в стране демократию, как опять свалились к диктатуре и империи. Да ещё и замешанной на махровом нацизме. Неисправимый народ привыкший к плети надсмотрщика и врождённой агрессии к окружающим!

— Смелое утверждение! — Хмыкнул собеседник. — И на чём оно, интересно, основано? Тем более, в отношении такой милой пары с детьми?

Немец нахмурился соображая. Было видно, вопрос поставил его в трудное положение. На его собственный взгляд, его сентенция насчёт русских не нуждалась ни в каких обоснованиях. Это была просто аксиома — русские, значит опасные и агрессивные. Варвары! Чего ещё от них ожидать? Но собеседник явно ждал ответа неторопливо потягивая пиво и ожидающе глядя на него.

— А Вы сами, откуда, герр? — Настороженно и подозрительно поинтересовался русофоб.

— Простите, не представился! — Повинился негаданный собеседник. — Ойген Травен, Мекленбург.

Бюргер заметно расслабился и представился в свою очередь.

— Карл Циммер, Баден.

— Так всё же, герр Циммер, чем же Вам так досадили русские, что Вы так нелицеприятно о них отзываетесь? По моему, ничем не хуже всех остальных.

— Они снова стали империей ясно проявив свою агрессивную сущность! Наращивают армию, флот, ведут войны в Африке.

— Всего то? — Фыркнул Ойген. — Вернуть империю, они, кстати, решили на всенародном референдуме. По моему, очень демократично! Пол Европы является монархиями и ничего. Почему бы и русским не вернуть её у себя? Тем более монарх, из уважаемого мекленбургского дома Никлотингов, европеец, а даже не местный!

— Он ещё хуже самих русских! — Горячо заявил немец. — К тому же, он сам, считает себя русским! И заправляют при его дворе, тоже в основном русские! А сколько корон он собрал на свою голову? А теперь ещё и о Германской мечтает! Русские хотят снова восстановить свою гегемонию в Европе!

— Вполне нормальное желание. — Пожал плечами Ойген. — Евросоюз же тоже хочет расшириться на восток, как и НАТО! Почему бы русским не желать укрупниться, тем более, они объединяют теперь, на монархических принципах и вполне демократично, свои бывшие территории! К тому же, если подходить к вопросу более объективно, это делают не русские, а королевская династия Никлотингов, немецкая, по своей сути! А то, что монарх объявляет себя русским, так ничего удивительного, если большинство населения Империи — русские. Было бы странно, если бы он продолжал считать себя немцем, хоть так оно по сути и есть.