Перед Федором Ильичом стояли три наперстка. Черноусый показал всем, под каким шарик, а потом быстрыми движениями сделал несколько смен, приговаривая:

— Кручу, верчу, запутать всех хочу. Выбирай, не ленись, и все будет зашибись!

Федор Ильич внимательно следил за его руками и точно знал, где шарик. Он присел и положил деньги на картонку напротив выбранного наперстка. Тут же подсел его напарник по игре, дыша ему в лицо пивным перегаром. Напарник положил рядом свою долю и посмотрел на Федора Ильича. Тот аккуратно поднял наперсток. Шарик был там!

— О так красава! Ты смотри как поперло! — Восторженно заорал мужик и рявкнул на парня с наперстками — Давай, сюда наш выигрыш.

Черноусый безропотно отдал по двадцать пять рублей сверху Федору Ильичу и его напарнику по игре.

— Давай еще! — в азарте закричал мужик рядом.

Черноусый крутанул наперстки еще раз. Федор Ильич видел, что шарик должен находиться под центральным наперстком, но дурак в цветастой рубахе поспешил и бросился, как коршун, на крайний слева наперсток, одновременно кидая свои пятьдесят рублей на картонку. И, естественно, проиграл. Удрученно крякнув, он поднялся и сказал Федору Ильичу:

— Э-эх, поторопился я. Ты хоть видел под каким наперстком?

Федор Ильич гордо кивнул. Он-то хорошо видел, что шарик находится теперь под крайним слева наперстком.

— Так сыграй, что ты менжуешся, — толкнул его локтем мужик. — Ты сейчас сотку как с куста снимешь. Сейчас, когда осталось два наперстка, ставка сто рублей.

— Играю, — решительно сказал Федор Ильич, доставая сто рублей и кладя их перед нужным наперстком.

Черноусый быстрым движением поднял указанный наперсток, но там ничего не было! Федор Ильич стоял ошарашенный и не верил своим глазам. Он же сам все видел и никак не мог ошибиться. Шарик должен был быть под этим наперстком. Черноусый поднял второй наперсток, шарик был под ним.

— Ну что же ты, братуха, — загудел под ухом мужик, обдавая перегаром, — поторопился ты тоже, но ничего, мы с тобой еще отыграемся.

Федор Ильич стоял немного ошарашенный. Может, он действительно перепутал? Он выиграл двадцать пять рублей и проиграл сотню. Потеря семидесяти пяти рублей не смертельна, но очень неприятна. Софочка будет сильно ругаться. Придется отказаться от покупки нового платья, которое он обещал жене, и немного поужаться в расходах. Что же теперь делать?

— Давай, братуха, отыграемся, — гудел под ухом мужик. — Я тоже немного проигрался, не хочу побежденным уходить. Надо этого типа раздеть на хрен.

Федор Ильич подумал, что его проигрыш был просто досадной случайностью. Он ведь до этого всегда угадывал, где находится шарик. Сейчас он соберется и будет следить очень внимательно за руками черноусого. Он даже моргать не будет, чтобы ничего не пропустить. Пара ставок, он вернет то, что проиграл, и сразу пойдет к жене и дочке, помогать им выбирать подарки, и больше никогда в эти игры играть не будет.

— Котик, дай мне двадцать рублей, я там такую симпатичную маечку присмотрела.

Супруга дергала Федора Ильича за рукав, а он непонимающе смотрел на нее. У него в кошельке были только желтые рублевки, зеленая трешка и железная мелочь. Он проиграл рублей триста и еще свое тяжелое золотое обручальное кольцо, которое поставил в конце уже от отчаяния, пытаясь хоть как-то отыграться и спасти положение. Мужик, который его втянул в игру, куда-то смылся. Теперь, Федор Ильич, понимая, что пропал окончательно, беспомощно моргая, ответил жене:

— У меня нет денег зайка.

— Как это нет денег? — Опешила жена от такого ответа. — У тебя что, все деньги украли?

— Я все проиграл в наперстки, — виновато и потерянно ответил ей Федор Ильич.

Потом был крик. Софа стукнула своей сумочной Федора Ильича по голове и вцепилась в черноусого, который не успел удрать вместе со своей чертовой картонкой.

— Отдай деньги, негодяй! — истерично кричала жена Федора Ильича, тряся черноусого, как медведь грушу.

Игроки шарахнулись кто куда, а вокруг Софы, державшей черноусого, стала собираться толпа зевак. Двое крепких парней попытались оторвать обезумевшую женщину от черноусого, но куда там. Софа держала его мертвой хваткой. Толпа вокруг начала роптать, призывая к расправе над мошенником. Вскоре подошел сержант милиции и, взяв черноусого мошенника крепко за руку, громко объявил, что преступник задержан и что милиция во всем разберется.

Подъехал желтый милицейский УАЗик. Водитель милицейского автомобиля и сержант, задержавший черноусого, отвесив ему несколько оплеух запихали того в заднюю дверь машины и заперли в каталажке. Через зарешеченное заднее окошко была видна унылая морда мошенника, попавшего в руки доблестным правоохранительным органам. Милиционеры, призвав свидетелей происшествия явиться в отдел милиции, уехали, оставляя семейство Федора Ивановича разбираться между собой. Увлеченные руганью супруги даже не догадались спросить, в какой именно отдел милиции им обращаться.

Милицейский УАЗик остановился в нескольких кварталах от набережной.

— Что, Гурам, опять спалился? — Добродушно посмеиваясь, спросил старший патруля, вытаскивая черноусого из каталажки.

— Да, начальник, баба попалась очень шустрая и крикливая, не успел уйти, — заржал черноусый, протягивая милиционеру две купюры по пятьдесят рублей. — Долю начальнику, как обычно, вечером занесу.

— Давай, иди и не попадайся больше, — напутствовал его сержант, садясь на переднее сидение патрульного УАЗика. — Только сразу не начинайте, пусть народ успокоится и разойдется.

— Знаю, начальник. Не новичок уже, — понимающе осклабился Гурам.

Весь сегодняшний день я пытался повторить вращение энергии ци по малому небесному циклу, но никак не мог уловить эту самую энергию. Мне не хватало того самого толчка, который этим утром дал мне Сергей, влив свою силу в меня. Чтобы что-то куда-то вести, нужно сначала почувствовать это что-то. Вот с этим у меня и вышел затык. Как я ни старался, мне не удалось почувствовать тепло и пульсацию, которые я мог бы вести по двум большим каналам: нисходящему Жень-Май — который проходит по центру тела спереди и восходящему Ду-Май — который проходит по позвоночнику сзади. После нескольких часов бесплодных попыток, расстроенный своей неудачей, я вышел во двор и стал невольным свидетелем семейной драмы.

— Как ты мог играть на деньги, Федор? — Причитала Софья Валерьевна, патетически вздымая руки вверх, как будто призывая сами небеса прислушаться к ней. — Ты же взрослый мужчина, отец семейства, кандидат наук! Ты как последний дурак играешь на деньги с какими-то уличными босяками и проигрываешь всё. Ты проиграл даже свое обручальное кольцо! Ну скажи мне, как можно было играть на обручальное кольцо? А если бы я не подошла вовремя, может, ты бы и меня с детьми проиграл?

— Ну чего ты преувеличиваешь Софочка, — покаянно бубнил Федор Ильич, стыдливо пряча глаза. — Как бы я мог играть на тебя и детей? Что я рабовладелец, или изверг какой?

— Но ты же проиграл обручальное кольцо, а это святое! — Всхлипнула Софья Валерьевна.

— Купим новое, — попытался было оправдаться Федор Ильич, но получил только новую порцию упреков.

— Новое? А на какие деньги мы его купим? Ты все проиграл. У нас билеты назад только через неделю, а денег почти не осталось. Что мы будем есть? Чем мы будем платить за квартиру?

— Ну, кольцо конечно же, мы уже дома купим Софочка, а с деньгами до отъезда что-нибудь придумаем.

— Видеть тебя не могу, Федор!

Софья Валерьевна в расстроенных чувствах убежала в свою комнату, а Федор Ильич, жалкий и виноватый, поплелся было за ней, но я его перехватил.

— Что у вас там произошло, дядя Федя?

— Стыдно признаться, Юра, но сегодня меня, взрослого человека, на набережной в Анапе, развели как ребенка. Я подошел посмотреть, как играют в наперстки, и сам не заметил, как стал играть. Я поначалу даже выиграл. А потом проиграл. Хотел отыграться и снова проиграл. В итоге, я проиграл мошенникам почти все наши деньги и еще свое обручальное кольцо. Что теперь делать, ума не приложу. Жуликов этих забрала милиция. Мы потом туда ходили, но нам сказали, что никаких жуликов не привозили. И вообще, что я сам во всем виноват, раз играть с ними начал. Они даже заявление от нас не захотели принимать.