«Оно играет с нами», – передал Зефир напряженным голосом. «Нам нужно работать вместе. Оно не просто знает, где мы. Оно как будто меняет саму реальность, чтобы соответствовать своим потребностям».

Гидеон, несмотря на свои травмы и растущую порчу в своем теле, анализировал движения существа, ища слабое место. Его логические схемы изо всех сил пытались понять форму существа, но ему удалось определить закономерность – краткий момент уязвимости после каждой атаки, прямо перед тем, как его энергии полностью перенаправлялись обратно в него, что-то, что только он мог потенциально найти и обнаружить, показывая Силарису надежду, что Гидеон смог сохранить некоторую сосредоточенность, несмотря на то, что его терзало. Это могло быть ключом к тому, как сражался Пусторожденный, возможно, давая команде шанс. Силарис хотел увидеть продолжение этой линии мысли. Однако это потребовало от Гидеона еще больших усилий, силы, и он не был уверен, сколько еще он сможет приложить, прежде чем его физическая форма поддастся порче. Его время может быть самым ограниченным из всех. И они могут нуждаться в нем больше всего, перед концом.

"Есть закономерность", – сообщил Гидеон, его голос был искажен, "Момент уязвимости. После того, как он атакует. Но он краток. Он также, кажется, становится сильнее, чем больше мы следуем стандартным методам ведения боя нашего Ордена, особенно Каль. Есть некоторая взаимосвязь".

Малахи, чье лицо было маской мрачной решимости, выпустил поток огня из своего огнемета Прометия. Пламя охватило существо, но, казалось, оно не оказало большого эффекта, мерцая и гаснув, словно испытывая нехватку кислорода. Оно не принесло настоящей боли, дискомфорта или урона, поскольку существо медленно повернулось, почти насмешливо, чтобы встретить атаку Саламандры лицом к лицу, в манере, напоминающей их первую встречу с его природой. Это также, казалось, еще больше взволновало Кейла, поскольку, очевидно, его удары действовали еще слабее, что, как предупреждал Гидеон, может просто сделать его еще сильнее, если бороться с ним таким образом.

"Пламя… оно мало что делает", – прошептал Малахи, больше себе, чем другим. "Это как борьба с дымом. Но все же, возможно, если мы синхронизируем наши усилия с тем, о чем предупреждал Гидеон, мы можем навредить ему".

Но в этот момент пламя Малахи повело себя так, как не должно было. Почти как будто реагируя на растущий хаос, некоторые из его пламен сами по себе набросились на тех самых союзников, с которыми он пытался работать. Именно этого и хотели насмешки. Его самая страшная неудача и страх – навредить тем самым союзникам, за спасение которых он боролся.

"Я… я не могу это контролировать!" – в ужасе закричал Малахи, когда его худший кошмар сбывался, и, по-видимому, делал именно то, что, как предполагал Гидеон, могло и могло. Это было почти так, как если бы каждый Космический Десантник теперь столкнулся с ситуацией и проблемой, специально созданной для использования особой силы своего Ордена против себя. Малахи был бы ключом к их выживанию. Но вот он, использовал его страхи против него и против его собственной группы, как и в случае с тем, что команда пережила до сих пор. Здесь был интеллект. Малахи боролся и использовал каждую унцию силы, чтобы не выпустить свое пламя. Но это просто дало сущности еще одну возможность нацелиться на них своими щупальцами тьмы, которые проникли в его доспехи. Они начали тянуть Малахи, против его воли, к нему. Силарис заметила, и, было ли это планом или нет, чтобы пламя Малахи было их лучшей надеждой на причинение вреда, это не могло продолжаться. Тем не менее, казалось, что спасения нет. Как можно победить врага, чьим планам ты можешь помочь, просто столкнувшись с ним?

По мере того, как бушевала битва, шепот в их разуме становился сильнее, более соблазнительным. Они предлагали силу, побег от бесконечной войны, шанс стать чем-то… большим. Они показывали им видения будущего, где они стояли рядом с Рожденными в пустоте, где они превзошли свои смертные ограничения, предлагая им конец всем тем сомнениям, проблемам и боли, с которыми сталкивался каждый член, если только они присоединялись к их стороне. Предложение стало еще более ужасающим из-за того, как мало эффекта, казалось, оказывало их собственное оружие, как будто специально, еще больше усиливая предложение Пусторожденных, делая его порочным, заманчивым выбором: умереть здесь, сейчас, ни за что. Или жить и принять новый, лучший путь. Силарис знал, что это могло быть тем, как многие другие обратились, чтобы присоединиться к Пусторожденным, и, возможно, судьба, которая встретила Хроноса. Он держал свои слова сильными. Однако то, с чем они столкнулись, как легко их враг приспособился, заставило даже самого решительного лидера и воина беспокоиться, что их загоняют, заманивают и наставляют на путь к их концу. Вся эта область была идеально подготовлена, чтобы противостоять им. Если он хотел, чтобы это прекратилось, сейчас, ему нужно было попробовать отчаянную авантюру и сосредоточиться. Его мысли были твердыми, твердыми. Они выстоят или умрут как один. Это зависит не только от него. Должно быть доверие. Он должен дать, чтобы помочь другим, фокус для команды, и пусть это придаст их делу необходимую силу для того, что будет дальше. Силарис сосредоточил свой голос, чтобы команда слушала как один.

«Мы должны сопротивляться. Если данные верны, то у Рождённых Бездной уже есть что-то, что действует в нашем Империуме, повсюду, на всех уровнях. Мы не можем пасть здесь и не упадём», – сказал Силарис. «Есть какой-то план, цель, которая может быть близка к завершению, шепот показывает возможное будущее, мы можем это изменить, сражайтесь, мои братья, вместе! Помогите Малахи!»

И все же, их выбор, казалось, уже был известен, понят, учтен. Как будто каждый шаг, каким бы оригинальным он ни был, может просто, неосознанно, помочь плану Рожденный в пустоте. Он должен это разрушить. Есть один выбор. Вот как шепот действительно сломает их. Однако Силарис, возможно, уже знал решение. Он посмотрел и указал на одного, конкретного члена, и крикнул:

"Они знают, что мы выстоим. То, чего он боится, все, что он сделал до сих пор, мы можем победить, прямо сейчас! Сражайтесь, еще раз, за Императора. Сражайтесь с моими братьями, рядом со мной!"

Силарис, не видя другого выхода, принял роковое решение. Он знал, что ими манипулируют, что каждый их шаг используется против них. Сущность Пусторожденных была не просто могущественной, она была коварной, и она питалась их сильными сторонами, их слабостями, самой их природой как Космических Десантников. Они просто продолжат ходить по кругу, если он, Силарис, не сделает то единственное, чего они и Пусторожденные меньше всего ожидали и что их враг, по своей природе и насмешкам, возможно, случайно раскрыл. Идея, которую он начал собирать воедино, когда Гидеон заметил, что сущность становится сильнее, чем больше они полагаются на свои силы, и когда он обратился к своей команде после того, как она заговорила, то, что они все видели, но не осмеливались или не могли сказать прямо сейчас. Он сделал то, что сделал его Примарх, ради света Императора.

Шепот показал ему, что их путь был провалом здесь и сейчас. Пусть так и будет. Вся их операция с самого начала была набором авантюр. Он должен был сделать одну последнюю авантюру. Со своим силовым мечом, со всеми навыками, инструментами и способностями Силарис мог сделать то, что другие просто боялись сделать. Или знали, каким-то образом. Он увидел, когда он произнес свой последний призыв, сосредоточиться на чем-то, что только он полностью воспринял, не имея времени или возможности полностью объяснить, что это было бы пустой тратой драгоценного времени и просто помогло бы Пусторожденным стать сильнее, если бы они говорили об этом. Путь к победе лежит через жертву, которую никто не планировал, и чтобы эта авантюра действительно сработала, Силарис и только он, судя по тому, что показали и подробно описали действия Пусторожденного, могли это сделать. Это может потерпеть неудачу, и это было более чем жестоко. У него было только крошечное окно благодаря Гидеону.