«Он с детства был слаб, он познал унижения.
Изгой в этом мире искал силы суть,
И в книгах волшебных, найдя утешение,
Ступил на извилистый магии путь.»;
Ошибается Эпидемия, чтоб вступить на путь магии надо врождённый Дар, но суть одиночества за книгами, уловили точно, я знаю, сам такой был.
— А что рассказывать, вон две шмары, всё рассказали, у меня тоже самое, —добавила она по-русски — Тееже яйца тоолько в профиль.
Потом немного поменживалась и продолжила.
— У нас у всех здесь всё одинаковое. В республике Нассау В Училище принимают только Одноцветных и только с восемнадцати. Если в пятнадцать лет на Инициализации света проявилась кровь Волка и стал Одноцветным, то можешь после совершеннолетия поступать сюда, если Боги отвергли, то после совершеннолетия, всё равно сюда отправят, такой закон, в семьях Одноцветных должны быть только Одноцветные, если появляются Пёстрые, либо отдать на жертвоприношение, либо в Училище в Омеги. Я бы лучше под нож легла, пару часов помучилась и всё, на перерождение. Маман, не смогла отдать. Лучше б отдала.
— Вроде выбор есть - смерть или в Омеги, так бы все жертву выбирали, какая же мать выберет вечное рабство для ребёнка, да только всё хитро сделано у Жрецов, если жертвоприношение, то прямо сразу и делают, родители должны присутствовать, так требуют Боги, а если выбрать отдать дитё на Омеги, то можно дитенку как-то три года ещё пожить, да в рабстве, но более-менее по-людски. Единственно, по закону, нельзя родителям быть хозяевами над собственными детьми. А по мне так это слабость, маман и папан не смогли один раз собраться с духом, а теперь я всю жизнь буду жалеть, что на алтаре не растянули, чем жить такой тварью, да лучше подохнуть. — личико Омежки сморщилось как печное яблоко, ушки обвисли, того гляди и заплачет.
— Та шалава, которая брюнетка, её сразу после Дольмена отправили в служанки к родне в другой город, там она и проторчала два года ублажая попкой Хозяев и ротиком Хозяек. Родня или не родня, а если стала Омегой, то уже не людь, а пара дырок.
— Сучка которая блондинка, её родители, чтобы не платить за квартиру, отдали домовладельцу, по закону домовладелец обязан предоставлять рабыню для утех, чтобы Блохастые от воздержания, не разложили чью-то дочку. У них, когда начинается у мальчиков созревание, там они трахают всё что движется, вот нас и подкладывают чтобы вне семьи, член на приключения не тянул.
Наверное, Пеструшка ещё долго изливала свою желчь, но я отключился, будто я в своём, родном и безопасном мире, пришёл после смены, лёг на диван, и включил телек на новости, он о чём-то бормочет, что-то рассказывает, к чему-то призывает, а у меня душа улетает в объятья Морфея.
Я уже посапывал, как сквозь сон услышал вой.
Актаре сидела на полу охватив голову и протяжно выла.
— Ну что девка, давай одеваться и пойдём. — нечего нам здесь задерживаться, — мне тут не рады.
Человечек сидит.
Мерзкая тварь!!!
Ненавижу!
Сдохни колдун!!
Взываю истинную кровь Волка. Обращение пара мгновений. Человечек удивлён.
Сдохнешь с удивленьем на морде.
Прыжок! И…
Боль… Боль… Боль…
Океан боли… Боль меня выгибает дугой… темная пелена застит глаза.
Вечность боли.
Слабость… Нет сил поднять руку…
— Вот дура, она бросилась на хозяина, и смотри сумела обратиться в метоформу Ликана. А знаешь Пеструшка, ваш расовый Божок Аме так себе, слабоват в Менталистеке. По нормальному, Магия Подчинения должна не допустить саму мысль о нападении. — я с интересом смотрел на последствия непокорности.
Колбасить её перестало, теперь она просто валялась, раскинувшись как звёздочка.
Острый кислый запах, волчьей мочи забивался в нос, раздражал слизистую. Приторно кислый, привязчивый запах.
— С Блохастыми бывают сначала проблемы, надо было всё-таки её сразу поставить на место, тогда и не кинулась бы, но это можно исправить, хоть сейчас, только скажите, я её в бараний рог согну. — предложила Пеструшка.
— Ну что Актаре, ещё попытаешься броситься или начнём нормально общаться? — я задал прямой вопрос прикидывая что дальше с ней делать.
— Ненавижу тебя! Убей меня голоухий, просто прикажи умереть. Не буду жить Омегой, как твоя подстилка, что хочешь делай не буду. — заскулила новенькая.
Ничего у меня с ней не выйдет по-хорошему, ну да ладно я пытался, сама не захотела, будем ломать.
— Я тебе не дебил малолетний, чтобы за любовью бегать, мне твоя любовь до хвоста, захочу раком поставлю перед строем, захочу на убой отправлю. Ты либо служишь мне, либо пожалеешь, что не сдохла на поединке. — я не хотел её ломать, попытаемся для начала слегка припугнуть.
Авось и прокатит.
Пеструшка сидела на досках и с интересом следила за воспитательным процессом. Явно не одобряя мою мягкотелость.
Небось прикидывает как ломать будет.
— Пеструшка выдай нашей Омеге форму.
— Лови, засыха, — Пеструшка кинула ей комок синих тряпок — поклонись в ножки что на штанах мутью оставили, девки предлагали всё разрезать, чтоб твою лысину видно всем было. Все бы обдувало и блох меньше было бы. Блохастая сучка.
Ну откуда в девке восемнадцати лет столько злобы.
От удара о бетон комок рассыпался, шорты отдельно, куртка отдельно. Отрезанные штанины и рукава. И кучка лоскутков вместо белья.
Не форма, тряпьё, но, впрочем, у меня в загашнике кое-что есть её переодеть, но пусть сперва помоется.
Актаре пару секунд смотрела на тряпьё, а потом ни слова не говоря наступила ногой на один огрызок и выпрямившись порвала на две части, куртка последовала за шортами. теперь тряпьё носить точно невозможно.
— Ты что творишь. Дура. Да ты у меня её сожрёшь! — я просто психанул.
— Да Человек.
Дальше начался сюрреализм, будто, я смотрю старый японский, дурацкий, андеграундный фильм.
Азиаты могут удивить неискушённого зрителя запредельщиной.
Актаре начала засовывать себе в рот обрезок рукава куртки, тряпка не лезла, и она стала помогать пальцами.
Пеструшка подскочила, вырвала изо рта рукав. Актаре не отпускала и потянула к себе, она, конечно, сильнее, и Пеструшка понемногу стала отпускать.
Подсечка и Актаре падает на пол. Пеструшка тянет её по бетону.
— А ну прекратить, что за хрень происходит! — я ору на всю округу.
Девки цепенеют.
— Аауксель, Вы так и не поняли? Не может быть! — В голосе Пеструшки сквозило удивление.
— Не понял что?
— Непоняли этого! — пальчик Пеструшки указал на рукав, побывавший во рту.
Так, у нас, конечно, получился очень содержательный разговор, но я ни черта не понял.
— Девушка, представьте, что Вы учитель в школе, а я с Актаре школьники, и Вы стоите перед доской и рассказываете простые истины. Мы во внимании. — я устроился поудобнее и приготовился слушать.
На меня уставились четыре глаза. От удивления Актаре выпустила тряпку, чем Пеструшка не преминула воспользоваться.
— Ну хорошо. Если в двух словах то, в отличии от всех обычных Благодетельных Богов, которые не вмешиваются в душу верующих, при покорении Рабскому Богу Аме, происходит слияние Души и Разума с Сущностью, при этом волк теряет Свободу Воли, полностью став марионеткой Аме. К счастью, Разум Сушности и разум волка сильно различны, и при должной силе воли, Омега, может истрактовать приказ хозяина ложно и попытаться обмануть разум Аме, нет прямого нападения можно не опасаться, но вот обмануть сможет. Вы Аауксель не подумав сказали про тряпки есть. Омега смогла истолковать это как приказ и попыталась затолкать тряпки чтобы задохнуться. Самоубийство раб не может свершить, но ей хватило воли попытаться обмануть Аме, и вполне успешно.
— Именно поэтому нас Омег ломают, не из-за садизма или желания покуражиться, нет всё проще, нас ломают, чтобы нам не хватило воли и мужества себя убить. Когда тебя как тряпку при всех используют, в душе что-то ломается, и уже нет воли, просто нет. меня ломали вечером. А на ночь все разбрелись по казармам, а меня просто бросили, у нас в Учебке есть такая традиция, когда все расходятся, на турник вешают петлю, кажется, просто сунь голову, и все муки кончатся. Ни разу не совали.
