Он поворачивается ко мне всем корпусом, а я боюсь даже на него посмотреть. Ну зачем он так, все же хорошо было. Я даже на мгновение забыла, что он может больно сделать.

Ренат подносит свою руку к моему лицу, гладит по щеке, и эти поглаживания, уже не кажутся безобидными. Большим пальцем по губам проводит, а я зубы сжала. Что-то сейчас не хорошее будет делать, чувствую.

– Открой рот. – перевожу взгляд на него, в глаза ему смотрю. Сейчас, при дневном свете, я еле еле увидела карий оттенок глаз, но его зрачки очень сильно расширены, взгляд пугающий, хищный.

Вижу, как он начал брови сводить к переносице, нахмурился, и я поняла, что если не подчинюсь, плохо будет. Медленно начала открывать рот, а он просовывает большой палец, заставляя разжать челюсть. Входит глубоко, на всю длину пальца, и во рту почувствовала металлический привкус. Дышать перестала. При этом, все еще смотрю ему в глаза, а он смотрит на мои губы.

– Обхвати губами. – медленно, но делаю. Он начал высовывать, уже влажный палец и снова проводит по губам, но уже с напором, с нажимом, сминая их. Затем резко набрасывается на мой рот своим, притягивая мою голову к себе, вжимая в себя.

От неожиданности дыхание перехватило, тело будто парализовало. Эти его поцелуи, такие страстные, такие порочные, и снова внизу живота появляется что-то тягучее, предательское. Но в этот раз я не стала отвечать на его поцелуй, но и не сопротивлялась. Позволила себя целовать. Признаться честно, это самое приятное из всего того, что он со мной делает. Чувствую, как наматывает мои волосы на кулак и затем резко потянул назад.

– Сейчас будешь делать, все, что прикажу. – смотрю на него во все глаза. И его взгляд стал еще более темным, тяжелым, подавляющим. Как может человек так резко меняться? И почему он это делает? Я понимаю, он злится, ненавидит отца. Его гнев мне понятен, как и гнев Валида. Но зачем он целует, обнимает и жалеет? Можно подумать, что я ему нравлюсь, но нет, так не поступают с людьми, которые нравятся. Что же тогда? Я бы хотела просто его ненавидеть, и ненавижу, когда он груб со мной, но потом снова все исчезает, почему?

Одной рукой держит за волосы, второй начинает расстегивать свой ремень, глядя мне в глаза.

– Сейчас, ты возьмешь его в рот, – и начинает силой наклонять мою голову к своему паху, а я в сопротивлении начинаю хныкать. Перед глазами, я увидела его член, так близко, как никогда. У меня глаза на лоб полезли, он сейчас мне кажется еще больше, еще толще, чем вчера.

Очень мощный, увитый узлами вздувшихся вен. Я не понимаю, как он вообще поместился в меня, и тем более, как может поместиться в рот. Я и пару сантиметров не смогу взять, он разве этого не понимает?

А он силой давит на мою голову вниз. Нет. Только не это, пожалуйста. Он же не поместится. И я не умею. Страх сковывает, боюсь, что задохнусь, что меня стошнит.

– Я не смогу, пожалуйста, не надо… – но он как будто не слышит, все сильнее сжимает мне волосы и наклоняет меня над самым органом так, что я касаюсь губами его головки.

– Меня это не волнует. Открой рот. – как же больно на душе, от того, что мне придется это сделать. Наши силы не равны, положение тем более. И открыть рот, значит признать себя вещью, униженной, оскорбленной.

– Давай же… – слышу раздраженный голос Рената, и он толкает мою голову еще ниже, вниз, вжимается своим органом мне в губы. Мычу, глаза слезами наполняются. И только я хотела вдохнуть воздух, как он резко насаживает мой рот на свой член.

Дергаюсь вверх, но он силой держит меня за затылок, наклоняя еще ниже. Он проталкивается глубже, и я почувствовала его солоноватый вкус. От осознания, что он у меня во рту, ощутила легкий спазм тошноты. Челюсть начинает сводить очень сильно.

Слышу тихий, гортанный стон, и он выгибается мне навстречу, и при этом вжимает мою голову все сильнее в себя. Я ощущаю его в самом горле.

Оно вспыхнуло болью, саднить начинает. Я упираюсь ладонями в его бедро, затем хаотично начинаю руками за все хвататься, пытаясь хоть как-то отстраниться, и лишь бы вдохнуть воздуха.

И с каждым толчком, я впадаю в панику все сильнее. Со всей силой отстраниться пытаюсь, но он не дает. Кручусь, задыхаюсь, захлебываюсь, давлюсь и выгибаюсь в судорожных позывах. Из-за слез, уже ничего не вижу. Он управляет моей головой сам.

– Дыши. – только когда он выходит, я едва могу вдохнуть воздух, чтобы совсем не задохнуться и затем снова резко входит в глотку. Я чувствую, он наслаждается этой властью надо мной. Горло болит от толчков а сердце болит от унижения.

С каждой секундой напряжение нарастает. Его орган становится как будто больше. И двигается он яростней, жестче. И вот последний толчок, вжимает меня в самое основание паха и кончает, хрипло издавая не человеческий стон. Изливает сперму прямо в глотку, пока я давлюсь и задыхаюсь. И когда он вытащил из меня свой член, поднимая меня за волосы, я принялась жадно хватать ртом воздух. Судорожно сглатываю. Во рту его вкус, который вызывает позыв тошноты, но держусь, глотаю слюну. Плачу.

Он снова тянет меня за волосы, поворачивая к себе лицом.

– На меня смотри! – подымаю заплаканные глаза, и кровь в венах стынет от его устрашающего и дьявольского взгляда. – Это, чтобы ты не забывала, в каком положении находишься, и кто ты для меня. Шлюха, не более. Моя шлюха. И по имени, не смей меня называть, поняла? – от горечи и обиды еще больше рыдать начинаю, горло болит и першит, воздухом надышаться не могу. Только лишь головой качаю, когда хватка за волосы стала невыносима больной.

Отпускает меня, а я за горло хватаюсь, поглаживаю. До сих пор чувствую, как будто его орган там. Достает из бардачка салфетки, берет себе, а остальную упаковку кидает небрежно в мою сторону. Беру дрожащими руками, нервно достаю салфетку и вытираю рот, совсем ничего не видя от слез.

Папочка, зачем ты это сделал? Почему все так происходит? Я ведь совсем ни в чем не виновата. За что… Сняла обувь и поджала ноги к себе, отвернувшись от него к окну. Прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза, дрожа от плача и прерывисто дыша. Я его ненавижу, и в этот раз, это не исчезнет.

Он заводит машину и съезжает с обочины.

– А теперь, познакомлю тебя с семьей.

Сжимаю руль со всей силы, девчонка тихо плачет, отвернулась. До боли во всем теле, хочется ее обнять, прижать, успокоить, но я держусь. Хватит. Нельзя позволять себе слабину.

Я ненавижу ее отца. Ясно, почему. И должен был сделать так, чтобы он лишился дочери. И ее я ненавижу, за то, что пробралась мне под кожу. Убить за это хочу, но не могу. Не могу, пока смотрит на меня так, пока хочу ее до безумия. Все хочу, и слезы и улыбку. Всего мало. И себя я ненавижу, за то, что больно ей делаю, и за то, что не делаю. Адское состояние. Надо бы закончить все, а что вместо этого? Вместо этого, я сделал ее своей женой. Да, зашел в ЗАГС и сделал это. Не составила огромного труда, сунул пачку денег кому следует и через двадцать минут, все документы были на руках.

Раз я начал эту игру, раз увез ее, присвоил, то и о последствиях должен думать. Знаю, отец когда увидит ее, выстрелит, не задумываясь. А я не хочу пока этого. Сагадиевы не трогают своих, ни при каких условиях. Лишь поэтому, со мной рядом сидит не Юлия Фадеева, а Юлия Сагадиева. Это решение было принято моментально, когда Валид приставил к ее горлу осколок.

Только я теперь имею на нее все права. Только я теперь могу ее убивать, насиловать, трогать, дышать ею. Она нужна мне, нужны ее чистые, невинные глаза и эта детская искренность. Нужна, как воздух.

В моей жизни было слишком много женщин, интерес к каждой, пропадал очень быстро. И я уверен, и к ней пройдет, так же быстро. Ведь все бабы одинаковые, двуличные, лживые, корыстные. Все они текут от моего кошелька, статуса и огромного хуя. Именно это отталкивает больше всего. И в ней тоже должно быть что-то, что должно оттолкнуть.