- Как он еще жив с таким духовным планом? Это же невозможно.

- Я тоже так думал, но раз он еще двигается значит жив, к тому же так сильно нужен нашему врагу, его нужно укрыть и разобраться, что с ним не так.

Я медленно встал во весь рост и, повернувшись к ним лицом, с натягом сказал:

- Вы не поверите, но я тоже тут, и мне необходимы ответы, иначе я боюсь сойти с ума.

Девушка опустила глаза с моего лица на грудь и машинально сделала шаг назад:

- Срочно собирайтесь, здесь нельзя оставаться, мы выдвигаемся прямо сейчас.

Бросив на старика испуганный взгляд, девушка взмахнула рукой, и полог рассыпался.

- Да, миледи, - вымолвил Саймон и, повернувшись ко мне, сказал: нам необходимо залечить твои раны и сходить к кузнецу.

- Да, но сперва объясни, кто эта женщина, что она увидела во мне такого страшного, и наконец-то объясни, кто такой Предвестник?

- Давай все по порядку, сначала раны, а после мы поговорим.

Саймон приглашающе указал на дверь. Мы вышли, и Саймон приказал мне раздеться до нижнего белья. Я послушно исполнил его требования. Саймон же начал ходить вокруг меня и завел такой унылый речитатив, что меня понесло в сон. Я пытался бороться с ним, но спустя пару минут Старик сказал:

- Пока ты не осознаешь серьезность ситуации, лечение бесполезно.

И между нами возникло матовое полотно, в котором я увидел свое четкое отражение и понял, чего так испугалась девушка.

На груди был вырезан идеальный круг, поделенный на три равные области. Внутри каждой были вырезаны замысловатые иероглифы, но в каждой было и кардинальное различие. Линии в первой области были мертвенно темного цвета, почти черного, было такое чувство что попадающий на них свет просто поглощается без остатка. Вторая отличалась линиями ярко-красного цвета артериальной крови, которые постоянно пульсировали в такт сердцебиению. И линии третьей были белого цвета, было чувство что сквозь надрез просачивается слепящий, девственно белый свет, он как будто бы испускался сквозь разрез. А самое неприятное было то, что я не мог сосредоточиться на рисунке полностью, он как будто бы ускользал от меня, моего взгляда и мысли. «Но был же еще порез на руке», - вспомнил я, и, когда мой взор упал на него, голову закружило и повело в сторону.

- Саймон, - позвал я и сделал поддерживающий шаг в сторону.

Зеркало исчезло, и в следующую секунду меня подхватил старик и усадил на землю.

- Что ты видел? - спросил он.

- Я видел себя, я видел себя, разделенного на части. Как будто во мне было три части: темная, светлая и физическая… а еще я видел разрез на руке, из него сочилась всепожирающая тьма. Она сжирала меня изнутри. Что со мной сделал «смокинг»?

- Я же говорил, что человек состоит из трех планов, - начал старик, - так вот, Айзек начал ритуал порабощения. Для этого необходимо оголить и разделить все три плана бытия на части, а затем заново их сшить уже нужным для заклинателя образом, вплетая частичку себя как элемент управления. Оголить он их успел, поэтому ты и видишь свечения, правда, ума не приложу как, тебе удалось уйти из его кошмара непорабощенным.

- А рука?

- А что рука? Там просто порез, который ничего не значит. Может быть, ты просто порезался о что-то острое, в нем я не вижу смысла.

- Я же видел тьму?!

--МОЛЧИ ДУРЬЯ ТВОЯ БОШКА, - раздалось рычанье в голове.

- Какую тьму? - переспросил старик.

- Хотя, наверное, ты прав, показалось, - соврал я.

***

Спустя следующий час манипуляций старика раны на груди свернулись, и свечение в них померкло.

- Прости, но полностью восстановить тебя я смогу, слишком сложная и высокоэнергетическая работа для одного. Сейчас я сделал все что мог, теперь пора собираться в путешествие, нам предстоит дальняя дорога. Попрощайся с Авивой, зайдем к кузнецу, заберем ножи и отправимся в путь.

Через полчаса я стоял у дома Авивы и не мог зайти внутрь, в голове играл мотив известной песни: «я ухожу, сказал мальчишка ей сквозь грусть, ты только жди, я обязательно вернусь».

Прощанье с женщиной, давшей мне ночлег и моральное пристанище в чужом и очень жестоком мире, поделившей со мной свою постель, вышло сумбурным и мало радостным. Было видно, что она не верит в мое возвращение, отчаяние переполняло ее красивые глаза. Я не смог утешить ее, просто обнял, и так мы простояли довольно продолжительное время, а после я развернулся и опустошенный вышел из дома. Мне показалось, что со мной из дома ушло все тепло, он охладел и стал просто деревом, поставленным, чтобы противостоять непогоде и сохранять людские жизни. Выйдя за забор, я пошел в сторону дома старика. Авива вышла следом и остановилась возле калитки, тяжело опершись на нее. Кошка, спрыгнув с забора, побрела за мной с опущенной головой. На середине пути она остановилась и, подняв голову, обернулась как человек и несколько секунд смотрела в глаза женщины, а после отвернулась и перешла на бег, догоняя меня все это время я шел, опустив голову, и не смел обернуться. Понимая, что если сделаю это, то не смогу уйти, и тогда Тьма поглотит не только меня, но и эту семью, уже один раз потерявшую кормильца, как оказалось потом, так сильно я не ошибался никогда в жизни. До дома старика я дошел, обессиленный морально, но готовый свернуть горы физически.

- Неужели вернулся, - с ехидством бросила Кара, - смотрю, ты не спешишь по жизни.

В ответ я только смог вопросительно уставиться на нее и спросить:

- А куда спешить то?

- В смысле, куда спешить? На тебя охотится самый сильный, жестокий и властный некромант Колец Жизни, он выбрал тебя своей следующей целью, а ты говоришь, куда торопиться? Да я бы на твоем месте вообще жила на коне, постоянно перемещалась, а еще лучше сразу вскрыла бы себе брюхо и подохла бы, не дожидаясь неизбежного.

- Кто он такой?

- Я же сказала, самый сильный некромант в обитаемых землях. Он уже несколько столетий бесчинствует в наших землях, стряпает свои темные делишки, а в последнее время, судя по всему, собирает силы для чего-то по-настоящему большого и темного.

- Так, хватит, поговорим по пути. Каравана не будет, поскачем сами. Может быть, повезет, и пройдем дикие земли не замеченными, - сказал подошедший Саймон.

- Дикие земли?

- Да, и скоро поймешь, почему они так называются. Бери поводья и пойдем, ты хоть на лошади то умеешь ехать верхом?

- Да, было пару раз, - ответил я и несмело взял поводья из руки старика.

***

Покидали деревню мы в спешке. Кара снарядила трех коней к долгому переходу, мы выехали без сопровождения почти в ночь, и до темноты успели проехать всего несколько часов.

Остановившись у небольшого ручья, мы спешились, и первым делом Саймон провел разведку местности. Уже известным мне способом от него разошлись концентрические полупрозрачные волны и через пару минут вернулись к неподвижно застывшему старику.

- Все чисто, недалеко пасется парочка оленей, и семейство кротов роется, расширяет свои подземные владения, - сказал старик и устало опустился на дорожную суму.

Кара, как только спешилась, тут же приложила левую руку к земле и, подняв правую вверх, замерла. Из кончиков пальцев вырвались уже виденные мною слепящие нити, окутали сферой наш небольшой лагерь и стали почти прозрачными.

- За купол ни ногой, даже если с небес начнут падать горящие ангелы, а из разломов в земле полезут демоны и начнут разводить вокруг костры, водить хороводы и горланить пошлые песни.

«Поесть бы», вдруг мелькнула первая здравая мысль в моей голове с момента пробуждения в доме старика, и я тут же донес ее до остальных.

- Хорошая идея, - спохватился старик, и уже через пару минут был сооружен очаг и набранная из ручья вода грелась в котелке над костром.

На мой вопрос о конспирации и о том, что костер ночью виден издалека, Кара лишь пренебрежительно фыркнула и, подойдя к краю неспешно колеблющейся сферы, произнесла:

- Это скрывающие чары, даже если кто-то пройдет в десяти метрах от нас, то не заметит нашего лагеря.