Он снял повязку с глаз. Но вместо ожидаемой ухмылки на его лице появилось хмурое выражение.

- Кто-то отхлестал вас, - сказал он. - По спине. Кто это был?

Ее охватили стыд и смущение.

- Это вас не касается. А теперь оставьте меня в покое, чтобы я могла одеться!

- Вы случайно не ранены где-нибудь еще? Где-нибудь, где я не вижу?

В его голосе слышалось беспокойство?

- Почему вас это волнует? Вы же хотите меня утопить!

Он бросил на нее сосредоточенный взгляд.

- Да не собираюсь я вас топить, и вы это знаете. В этой пьесе злодей не я.

- Тогда кто же? Потому что я не помню, чтобы кто-нибудь еще похищал меня в последнее время!

На его челюсти дрогнул мускул. Затем он прошел мимо нее к двери, задержавшись на пороге, чтобы сказать через плечо:

- Я не монстр. Если вы ранены, мы найдем вам врача на Мальте.

Дверь за ним тихо закрылась. Аманда с дрожащими коленями опустилась на кровать.

У нее был большой опыт в распознавании злодеев. Они не смотрели на тебя с сочувствием и никогда не предлагали вызвать врача.

Но у приспешника сатаны, без сомнения, была приманка послаще кулаков.

Что-то с ней было не так. Почему она хотела доверять ему?

Против ее воли ее мысли вернулись к прикосновению его большого пальца к ее затылку. Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то прикасался к ней так? Нежно, почти трепетно. Не из-за гнева или похоти, а - если верить ему - из-за простой заботы о ней.

Какой жалкой это делало ее, если прикосновение, лишенное злобы, могло восприниматься ее одиноким сердцем как нежность?

Со стоном она упала лицом на матрас. Англия, подумала она. Англия. Она не могла прибыть туда достаточно быстро.

ГЛАВА 4

Мисс Томас обвинила его в том, что он во всем находит изъяны. Но Спенс не мог найти их в этом закате над Средиземным морем - взрыв красок, вода, сверкающая в лучах заходящего солнца.

Последние полтора дня, с тех пор как он помог ей раздеться, она держалась с ним холодно и сдержанно. Но сейчас он испытывал сильное искушение вывести ее из каюты, чтобы она сама могла полюбоваться закатом.

"Возьми с собой в путешествие друга", - посоветовала ему тетя Агата, когда он заказывал билет в Турцию. Как ни странно, она чувствовала себя виноватой за неудобства, которые доставила Спенсу эта поездка. "Тебе не будет одиноко? Почему бы не превратить это в отпуск? Ты определенно заслуживаешь этого!"

"Одиночество - лучший отдых, который я могу себе представить", - сказал Спенс, криво усмехнувшись, чтобы не задеть ее чувства. Но он говорил правду. Перспектива побыть наедине с собой, не обремененный заботами о других, обещала стать отличным средством для восстановления сил.

И все же то, что он чувствовал сейчас, глядя на небо, было тем же ноющим недовольством, которое преследовало его на протяжении всей его повседневной жизни в Англии. Словно далекая, унылая, диссонирующая мелодия, она преследовала его по всему миру, становясь громче в ночи, особенно когда он был один.

Неужели это и есть жизнь?

Абсурд. У него не было времени на такие пустяковые философские размышления. И, конечно, он не мог чувствовать себя одиноким. Обычно у него почти не оставалось времени на себя в течение дня.

Но… наверное, было бы приятно увидеть закат через чьи-то восхищенные глаза. Их восхищение могло бы показать ему, что этого - этого вида, этой жизни - было достаточно само по себе.

Несомненно, этот вид вызвал бы энтузиазм у мисс Томас. Несомненно, на ее лице появилось бы такое же выражение, как при обсуждении собора Святой Софии. Казалось, она была очень довольна тем, что предлагает ей мир. Она казалась... живущей в этом мире так, как не жили большинство других.

Но желание позвать ее слегка встревожило его. Конечно, его собственного восхищения должно быть достаточно. Поэтому он остался на месте, облокотившись на кормовой фальшборт. Гладкая, как стекло, вода покрылась рябью, отражая цвет облаков над головой: тонкие полоски цвета лаванды, развевающиеся, словно знамена, на темнеющем небе.

У нее были синяки почти такого же оттенка, в виде длинных, исчезающих полос. Кто-то ударил ее - женщину с ямочками на щеках, розовыми губами, с кудряшками молочницы и большими голубыми глазами. Кто-то избил ее кнутом.

Мужчина, который ее ударил, заслуживал того, чтобы узнать, каково это, когда его бьет человек его же размера.

Спенс выдохнул. Его гнев был неуместен. Она была для него никем, он не обязан был ее защищать. И она не хотела его помощь. Вчера вечером, за ужином, а затем и сегодня утром, за завтраком, она отказалась говорить о своем обидчике. “Это не ваша забота”, - сказала она, несмотря на все его попытки очаровать ее и на его краткую попытку запугать ее.

Теперь он пробовал новую тактику. Пусть она томится в тишине каюты долгие часы напролет. Возможно, позже она будет настолько благодарна за его компанию, что изольет ему душу и ответит на его вопросы.

Кто ее ударил? Кто на самом деле предложил ей выйти замуж?

То кольцо - он узнал его. Оно принадлежало его двоюродному брату, на нем была выгравирована дата рождения Чарльза. По ее словам, его подарил ей ее жених. Так что, возможно, Чарльз поддался порокам, присущим роду Сент-Джонов, и решил затащить хорошенькую девушку в постель. В таком случае Спенс должен был извиниться перед ней и выплатить солидную компенсацию.

Или, возможно, она солгала и украла кольцо у Чарльза. Спенс узнал бы правду, если бы только она сказала ему, откуда взялись эти синяки. Он считал, что Чарльз способен на многое - даже на мошенничество, чтобы заманить красивую девушку в свою постель, - но не на насилие. Мальчиком Чарльз плакал при виде птиц с перебитыми крыльями. Он никогда бы не поднял руку на женщину.

Если бы она сказала, что ее жених жестоко обращался с ней, он бы знал, что Чарльз не был ее женихом.

Издалека донесся пронзительный крик:

- Прекратите это! Немедленно прекратите!

Когда Спенс обернулся, раздался другой крик - голос капитана, неразборчивый греческий рев.

Черт возьми. Что на этот раз?

Он перешел на бег, сбавив скорость только для того, чтобы пройти крутой поворот, ведущий к рулевой рубке. Когда он ступил на открытую палубу, открывшееся перед ним зрелище заставило его выругаться: его проблемная подопечная обхватила капитана руками, пытаясь удержать его от использования кнута, который он держал в руке. Перед ним на палубе лежал, съежившись, мальчик.

С диким ревом капитан оттолкнул мисс Томас, затем развернулся к ней лицом, но, каковы бы ни были его намерения, Спенс прервал их, выхватив хлыст и отбросив его в сторону.

- Что, во имя всего святого, здесь происходит? - закричал он.

Капитан, покраснев, прорычал несколько непонятных слов. Мисс Томас сказала:

- Он пытался...

- Мальчик - вор! - прорычал капитан. - Я его проучу! Эта девушка... она будет заниматься своими делами, или она отправится, - тут он сделал резкий жест рукой, словно ныряя, - за борт!