Но, возможно, она знала его лучше, чем он сам себя. Потому что, даже если у него было такое искушение, оно оказалось бессильным. Скоротечным.

Если она была воровкой, он ее, конечно, выдаст, но только британскому правосудию. Таким образом, он получит удовольствие, наблюдая, как она страдает от последствий.

- Прежде чем вы уйдете, - сказал Мицци, - я надеюсь, вы позволите мне убедиться, что ваши паспорта в порядке?

Взмахом руки он подозвал одного из своих людей, который нес поднос с дымящимися чашками.

- И вы также должны сказать мне, что вы думаете о нашем местном чае.

Он одарил Спенса стальной улыбкой.

- Что скажете, старина? Имейте в виду, я буду настаивать на вашей полной честности.

ГЛАВА 7

Что-то было не так с Риптоном.

Сначала, во время их молчаливого возвращения в гостиницу Моррелл, Аманда предположила, что причиной его молчания было разочарование. Они были так близки к поимке самозванца, но разминулись с ним всего на несколько часов! Или, возможно, он был огорчен тем, что ему пришлось послать в отель за их паспортами, чтобы инспектор мог переписать их данные. В конце концов, он хотел, чтобы их поиск оставался в секрете.

То, что она так стойко переносила его угрюмое молчание, заставляло ее гордиться собой. Многие женщины после поцелуев на публике потребовали бы некоторого ласкового отношения или, по крайней мере, извинений, как подобает джентльмену! Но она была готова подождать, пока его дурное настроение уляжется.

Но когда он, извинившись, ушел на весь вечер, посоветовав ей заказать ужин в номер, поскольку сам он в столовую не пойдет, ее терпение лопнуло. И в самом деле, глядя, как он, прихрамывая, удаляется по коридору, она почувствовала себя оскорбленной. Он поцеловал ее! Самое меньшее, что он мог сделать, это признать это, вместо того чтобы оставлять ее у номера с тем же холодным безразличием, которое он мог бы проявить к незнакомцу!

Глубокой ночью ее уязвленные чувства уступили место самоуничижению. Она была дурой. Сколько ещё негодяев ей нужно повстречать, чтобы понять, как глупо доверять мужчинам? Не то чтобы она предполагала, что поцелуй Риптона что-то значит - просто это был самый волшебный поцелуй, и она подумала...

Что ж, если это вызвало у нее потрясение, головокружение и, возможно, легкую слабость в коленях, она предположила, что на него это могло подействовать так же. Конечно, она была не настолько глупа, чтобы надеяться, что это показатель... чувств. Это было бы просто абсурдно. Ее не интересовал мужчина, который похищал женщин!

Который похищал женщин, которые, по его мнению, были вовлечены в то, что мешало ему найти своего кузена.

Нет! Она не станет оправдывать его грехи. Ничто не могло оправдать такой своевольный, незаконный поступок.

Неважно, что этот поступок гарантировал ее проезд в Англию, ведь в противном случае она все еще могла бы прозябать на Сире, безработная, без гроша в кармане, беспомощная...

Что ж, ей ничего от него не было нужно. Было нелепо предполагать, что у нее есть чувства к нему, а у него - к ней.

Хотя не так уж необычно... что чувства развиваются... так быстро. Ромео и Джульетта полюбили друг друга с первого взгляда.

Да, и достаточно вспомнить, чем это все закончилось!

Утром она проснулась раздраженная, с красными от бессонницы глазами. Настроение Риптона, когда она встретила его в вестибюле, казалось, соответствовало ее собственному. Он был очень краток, наблюдая за погрузкой их багажа на новое судно, изящный пароход под названием "Августа", который обещал значительно сократить проезд в Лондон через Гибралтар.

- За пять дней, - похвастался капитан, когда они поднимались на борт, - или вам вернут деньги за билеты! Мой рекорд еще никому не удавалось побить.

Когда они проследовали за стюардом в свои каюты, она заметила, что хромота Риптона усилилась.

- Вы виделись вчера с гостиничным врачом?

- Я в порядке.

- Он прописал вам что-нибудь...

- Я в порядке.

Стюард выбрал этот момент, чтобы открыть ближайшую дверь, за которой оказалась небольшая, аккуратная каюта с подходящей кроватью с балдахином.

- Одна из наших лучших, - заверил ее мужчина, вызвав благодарность и удовольствие, которые заглушили ее минутную досаду. У Риптона не было причин быть таким щедрым с ней.

Улыбнувшись, она повернулась, чтобы поблагодарить его, и обнаружила, что он смотрит на нее со странным выражением на лице.

- Что случилось? - спросила она.

Он бросил монетку стюарду и сказал:

- Спасибо, вы можете идти.

А затем, повернувшись к ней, спросил:

- Где кольцо?

Ее охватило беспокойство.

- А что такое?

- Я бы хотел увидеть его ещё раз.

- Но зачем?

Его стальной взгляд был ответом сам по себе.

Она глубоко вздохнула.

- Я отдала его мальчику с корабля мистера Пападопулоса, перед тем как мы сошли на берег.

Его глаза сузились.

- Как любопытно.

- Я подумала, что он мог бы продать его, если захочет.

- А я-то думал, что вам нужны деньги. Разве вы не планировали продать свое платье?

Она почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. С его стороны было не по-джентльменски напоминать ей об этих намерениях.

- Да, но держу пари, что этот мальчик нуждается в деньгах больше, чем я. Заметьте, меня никто выпороть не пытается!

- Но кто-то ведь уже это сделал, - решительно заявил он. - Не так ли?

Его манера поведения начала тревожить ее. Она отступила на шаг в глубь каюты, держась за дверь, чтобы при необходимости захлопнуть ее у него перед носом.

- Да. На самом деле, мой работодатель.

Его глаза на мгновение расширились. А затем его лицо стало непроницаемым.

Эта реакция вызвала у нее смутное разочарование. Чего она хотела? Выражения сочувствия? Знака заботы?

Один поцелуй, и она представила, что они... друзья. Раздраженная собственной наивностью - неужели она никогда от нее не избавится? - она начала закрывать дверь.

Но он поймал ее и держал открытой.

- Миссис Пеннипакер. Известный мемуарист. Вы хотите сказать, что это она вас побила.

Насмешливые нотки в его голосе воспламенили ее пыл, как спичка зажигает газ.

- Да, именно так она и сделала! Теперь вы знаете, почему секретарши долго у нее не задерживаются! А теперь, сэр, я желаю вам всего хорошего!

Но его хватка на двери воспротивилась ее отчаянному усилию закрыть ее.

- Вы не лжете.

Это был вопрос? Его интонация была настолько ровной, что она была не уверена.

- Нет, я не лгу! Какой у меня был бы резон лгать? Господи, разве не стыдно признаваться, что я осталась работать на женщину, которая избивала меня? Какая у меня может причина лгать об этом?

На его скулах заиграл мускул.

- Но вы ведь не остались работать на нее, не так ли?

Обвинение, прозвучавшее в его голосе, сразило ее наповал. Она сильно ударила его по руке.

- Отпустите!

- Ответьте мне!

- Что я должна ответить? Нет, не осталась! Да, я ужасная женщина, подленькая интриганка, потому что, когда мне предложили выбрать между капризной старой драконшей, которая слишком любит свой хлыст, и мужчиной, который сказал, что он виконт, который сказал, что будет любить меня и лелеять всю жизнь, я выбрала виконта!