Его появление в саду прервало эти мысли, и, когда она посмотрела на него, ее намерения прояснились. Он выглядел более усталым, чем следовало бы после любого элегантного ужина, но она интуитивно поняла, почему это могло быть так. Она понимала его. Как и для нее, его главным делом была безопасность, стабильность - если не ради него самого, то для его семьи.
И, как и для нее, эта задача подавляла его дух, потому что безопасность на самом деле никогда не была связана с жизнью. Она никогда не касалось чьих-то собственных желаний, желаний... сердца.
Но пока они не добрались до Англии, он тоже был свободен.
И ее сердце хотело его.
Чувствовал ли он то же самое? Потому что, по тому, как яростно обхватили ее его руки, когда он переносил ее через порог в свою комнату, она чувствовала, что его охватило непреодолимое желание. Она видела это по его напряженному выражению лица, когда он укладывал ее поперек кровати; чувствовала это по тому, как слегка дрожала его рука, когда он коснулся ее щеки.
Они поцеловались долгим и томным поцелуем, во время которого его тело прижалось к ее. Сладкое, блаженное прикосновение: чувствовать его вес на себе, твердые, сильные контуры его боков и ребер, объем его плеч, упругость его талии. Она гладила его по спине, а он ласкал ее шею; они целовались долгие минуты, как будто этому не могло быть конца: его язык у нее во рту, мягкость его губ между ее зубами; форма его уха, его мочка, такая поразительно мягкая, драгоценное открытие под ее любопытным блуждающим пальцем.
Наконец, его губы переместились на ее висок, его прерывистое дыхание обожгло чувствительную кожу.
- Ты уверена, Аманда?
Она не стала притворяться, что не понимает его.
- Да, - сказала она. Она никогда еще не была так уверена. Это был ее шанс. Она не вернется в Англию прежней. Когда ей исполнится восемьдесят, у нее будет прекрасная история, которую она сможет вспомнить.
Возможно, в конце концов, эта история будет о разбитом сердце. Когда он отстранился, чтобы снять сюртук, она вдруг подумала, что это возможно. Она никогда не видела такого прекрасного зрелища, как его широкоплечее тело, строгая, четко очерченная линия рта в свете звезд, падавшем через окно. Даже если бы ей удалось побывать в Египте, пирамиды не вызвали бы у нее такого благоговейного трепета, как возможность - право - приподняться и прикоснуться к нему, поцеловать в плечо, провести рукой по его животу и почувствовать, как напрягаются мышцы под жилетом.
Итак. Возможно, ее ждет разбитое сердце. Но это было бы заслуженно. "То безумное лето, когда я влюбилась в виконта."
Сегодня вечером она насытится им. Это станет историей, которую стоило рассказать.
Поднявшись на колени, она обвила его руками и поцеловала долгим, глубоким поцелуем, откровенно сексуальным, таким поцелуем, каким она никогда не делилась ни с одним мужчиной. Внезапно ее тело, казалось, наполнилось тайным знанием - как целовать в знак приглашения; как прижиматься к мужчине так, чтобы у него перехватило дыхание. Когда он прижал ее к себе, этот странный инстинкт соблазнительности только усилился. Она почувствовала, как ее охватывает одурманивающее возбуждение, заставившее ее прижаться к нему бедрами так, что у него перехватило дыхание.
Оторвавшись от его губ, она провела губами по его шее, в глубине души наслаждаясь этим: горло Риптона, кожа Риптона, наконец-то у нее есть право ее исследовать. Ни один древний аргонавт не испытывал такого триумфа от своих открытий, как она. Ее ладони сомкнулись на его плечах, поглаживая мускулистые изгибы его рук, незнакомую территорию ребер, талии и бедер, а затем - так дерзко, что она затаила дыхание, поражаясь самой себе, - упругую выпуклость его ягодиц...
Он издал низкий горловой рык, животный звук, от которого у нее внутри все сжалось. Его пальцы зарылись в ее волосы, когда он снова притянул ее рот к своему. Теперь его губы стали жестче. Они требовали подчинения, и она почувствовала, что становится мягче и горячее в ответ.
Пока до нее не дошло, что он все еще в жилете.
Она отодвинулась, чтобы увеличить расстояние между ними на дюйм, а затем принялась за пуговицы. Его низкий смех окутал ее, а затем он сбросил с себя одежду и сделал для нее кое-что получше: стянул рубашку через голову.
Она почувствовала себя сбитой с толку этим зрелищем - в буквальном смысле. Матрас подхватил ее, когда она упала навзничь.
Он был необыкновенным. Точеный, как классическая статуя, ни грамма жира, чтобы скрыть рельефные мышцы на животе. Она нерешительно протянула руку, чтобы коснуться его пупка, и замерла, когда он с шипением выдохнул.
Он поймал ее руку и на мгновение прижал к себе, тяжело дыша. А потом он поймал и другую ее руку и поднес обе к губам, целуя каждое запястье - горячее, влажное благословение, - проводя языком по центру ее ладони. Она вскрикнула, когда его зубы сомкнулись на ее среднем пальце.
Он нежно пососал его, затем высвободился и присел на корточки, чтобы посмотреть на нее. Поэт мог бы создать его из опиумного сна: мрачный сатир, пришедший, чтобы насладиться ей.
- Расстегни халат, - сказал он очень тихо.
По ее телу пробежала дрожь, вызванная волнением и жаром. Она не знала правил этой игры, но что из этого? Настроение у нее было настолько дикое, что ей было все равно, если она допустит ошибку; она просто изобретет новый метод. И она заставит его полюбить его.
Да, подумала она: вот кем она была, женщиной, которая могла заставить его полюбить все, что пожелает. В этот момент она обладала властью, властью над ним - это было ясно по тому, как его глаза следили за тем, как ее руки расстегивают пуговицы спереди на халате, как его взгляд следит за продвижением, его губы слегка приоткрылись, когда она распахнула его, обнажая белье.
Сегодня вечером на ней не было корсета. Их сад был приватным.
Она повела плечами, чтобы халат упал до локтей.
Не колеблясь, он подошел к ней и встал у нее за спиной, запустив руку в ее волосы, отводя пряди в сторону, чтобы его губы могли коснуться ее затылка.
Ее глаза закрылись. Казалось, ее мышцы расслабились, такой податливой она себя чувствовала. Его губы скользнули вниз по ее спине, пока он, дюйм за дюймом, осторожно стягивал халат. Все еще стоя на коленях, она вытащила руки из рукавов, и его ладони скользнули по ее талии и вниз, к животу, который сжался от прилива жара. Теперь он склонился над ней, держа ее за икры. Она смотрела, как его смуглые руки поднимают подол ее сорочки, время от времени останавливаясь, чтобы погладить обнаженную кожу: сначала колени, потом бедра, его пальцы сжимали и массировали ее.
- Ах, - произнес он почти беззвучно.
Его рука сомкнулась на соединении ее бедер.
Наслаждение заставило ее вздрогнуть и громко ахнуть. Он потерся - раз, другой, входя в устойчивый ритм, медленные и обдуманные движения, которые вызывали учащение пульса, боль, которая с каждым его движением становилась все более требовательной.
- Вперед, - прошептал он ей в волосы, а затем слегка подтолкнул ее за плечи, так что она согнулась в талии и опустилась на колени.
Он снял с нее сорочку через голову.
Оставив ее обнаженной.
На мгновение она почувствовала неуверенность - не страх, но... неуверенность. И тут она повернулась к нему лицом и увидела выражение его лица, когда он посмотрел на нее - его глаза были прикованы к ней, губы приоткрыты, взгляд человека, которому нанесли сильный удар.
- Боже мой, - сказал он. - Я никогда...
Она почувствовала, как странно сжалось ее сердце. Протянув руку, чтобы коснуться его лица, она прошептала:
- Ты тоже прекрасен.
Их взгляды встретились на долгое, неподвижное мгновение.
- Я мог бы написать тысячу книг о тебе, - сказал он, - и у меня не закончились бы слова.
Она провела большим пальцем по его щеке, ощутив легкую щетину.
- Ты настоящий... - Его смех был натянутым и коротким. - ...оживший лихорадочный сон. Изгибы Венеры и... - Его пальцы перебирали ее тяжелые локоны, убирая их с плеч. - ...волосы Рапунцель. - Он поцеловал ее в ключицу; она почувствовала, как он глубоко вздохнул. - Принцесса в башне, - пробормотал он. - Как алебастр.
