- Званые обеды не доставляют вам удовольствия. - Она поднялась и направилась к нему. - Как и Великие пирамиды, или вид Мальты с побережья. Ваши обязанности не приносят вам радости, не так ли? Жаль, что я не могу показать вам, как жить веселее.

"Но ты показываешь мне", - хотел сказать он. И даже больше того. С ней него становилось легче на сердце.

Она остановилась на расстоянии вытянутой руки, с ее губ сорвался тихий смешок.

- Но вы, должно быть, считаете меня такой самонадеянной. Что я, брошенная секретарша, читаю вам лекцию о счастье...

Он не удостоит ее ответом.

- Почему вы здесь сидели?

Луна вышла из-за облаков, и ее свет осветил ее лицо, серьезное и сосредоточенное.

- Мне было одиноко, - сказала она.

Это признание поразило его, как удар кулаком в живот.

Раньше он считал ее безрассудно храброй. Но теперь ему казалось, что нужно еще больше мужества, чтобы признаться в своем одиночестве так откровенно, без стыда.

Конечно, он не мог этого сделать, хотя, глядя на нее, чувствовал, что это правда: он тоже одинок. Его тетя была права. Хотя у него была семья и так много обязанностей, он чаще всего чувствовал себя одиноким. И... он не хотел оставаться один.

Не тогда, когда у него может быть такая спутница, как она, которая смотрела на мир с таким удивлением, что ее виденье становилось заразительным, наполняя его мир красками, к которым он раньше был слеп.

Рядом с ней он никогда не чувствовал себя одиноким.

- Мужчина, который бросил вас, такой осел, - сказал он. - Вы найдете кого-нибудь получше. Кого-нибудь, с кем можно будет отправиться в путешествие.

От этой мысли у него испортилось настроение.

Он был уверен, что не пройдет и года. Такая женщина, как она, не сможет не привлечь внимания какого-нибудь достойного мужчины. Не в том мире, в который хотел поместить ее Спенс, - в мир порядочности, вдали от тех, кто ее не заслуживает.

- Думаете?

Она едва заметно пожала плечами.

- Во мне нет ничего необычного.

- Ты прекрасна.

Ее молчание, казалось, было приправлено удивлением.

- Это правда.

Он шагнул к ней, теперь уже достаточно близко, чтобы дотронуться до нее. Но он не станет.

- Ты сумасшедший, - неуверенно произнесла она. - Или пьяный.

- Красивая, - повторил он. - Ты видишь красоту повсюду, куда ни посмотришь. Ты никогда не смотришь в зеркало? Или тебе нужен путеводитель, чтобы понять это? Доверяй своим глазам, Аманда, или, если хочешь, доверься моим.

Медленно - сдержанно; он проявит величайшую сдержанность - он протянул руку, чтобы поймать выбившуюся прядь ее волос.

- Представь себе отрывок из этого путеводителя: “Волосы подобны летнему солнцу”. - Такие мягкие под его пальцами. - “Мягче шелка”. - Он слегка улыбнулся. “Автор, заметьте, известен своими клише.”

- О, нет, мне... очень нравится автор.

Она восхищенно посмотрела на него.

- Но я полагаю, что клише стали таковыми не просто так.

Он прикоснулся большим пальцем к ее скуле.

- Это истины, проверенные временем. ”Голубые, как Средиземное море, глубокие, как озера"... Это точное описание твоих глаз.

Тепло ее дыхания на его запястье подняло волоски у него на затылке, заставив его тело болезненно напрячься.

Сдержанность.

- Лебединая шея, - сказал он и провел костяшками пальцев по ее шее. Если бы он был поэтом, у него получилось бы намного лучше. Но он говорил искренне. - Грациозная, царственная: ты держишься как королева, Аманда.

Она сглотнула.

- Это уже слишком.

- Но я только начал.

Он положил большой палец ей на ключицу.

- Путеводитель подробно описал бы этот ракурс. Он бы обратил восхищенные взгляды на впадинку здесь. Изящество твоей фигуры.

- Боюсь, этот путеводитель разочарует людей, - прошептала она. - Молодые холостяки не обращают внимание на изящество женской фигуры.

- О, это версия, прошедшая цензуру, - сказал он. - В другом варианте для книги потребовалась бы коричневая упаковка в книжном магазине. И она была бы в два раза длиннее. Боюсь, тебе не понравились бы формулировки.

Она склонила голову. Хоть убей, он не мог убрать с нее руку. Он ощущал ее присутствие каждым дюймом своей кожи. Это оживляло его кожу.

Из глубины сада доносился крик какой-то невидимой птицы и стрекотание мелких насекомых в траве.

Отойди.

Через мгновение он это сделает.

- Тебе стоит знать, - сказал он, - что я тебя поддержу, как только мы окажемся в Лондоне. Я найду тебе работу. Тебе не нужно беспокоиться о рекомендательных письмах.

В течение нескольких мгновений она ничего не отвечала. А потом ее рука поднялась, чтобы накрыть его руку, и она поднесла ее к своему рту.

Его пальцы сжались от удивления. От простого прикосновения ее губ к его ладони у него перехватило дыхание.

- Ты замечательный, - тихо сказала она.

Отодвинься.

Ее рука напряглась, удерживая его на месте, а затем она шагнула вперед, прижалась к нему и поцеловала в губы.

На мгновение он дал волю своей худшей натуре; он закрыл глаза и поцеловал ее в ответ, вложив все умение, которого ему недоставало в словах, в послание своих губ и языка. Ты прекрасна, ты прекрасна, ты прекрасна.

И затем, когда вожделение в его животе развернулась как змея, а поцелуи внезапно стали еще горячее, он отступил назад.

- Мне не нужна твоя благодарность, - хрипло сказал он.

- Ты идиот. Благодарность? Вряд ли.

Было слышно ее глубокое дыхание.

- Поцелуй меня еще раз.

- Нет. - У него пересохло во рту. - Ты невинна. У меня нет намерения...

- Я авантюристка, - сказала она. - Ты был прав - я авантюристка, и ты - мое приключение. Ты, Риптон.

У нее вырвался странный смешок.

- А также, похоже, и моя безопасная гавань. Так что лови меня!

Она бросилась к нему. Его руки инстинктивно сомкнулись вокруг нее; ее вес заставил его отшатнуться на шаг. Ее руки вцепились в его волосы.

- Мягкие, - сказала она, а затем снова прильнула к его губам.

И этот страстный поцелуй поколебал его решимость. Он наклонился и поднял ее, прижавшись губами к ее губам, заглушая ее смех.

Да, он будет ее защитой. Завтра он будет ее защитой.

Сегодняшняя же ночь была для приключений.

* * *

Именно ее восьмидесятилетняя версия убедила Аманду соблазнить его. Когда она сидела в саду при свете звезд, овеваемая теплым ветерком, заставлявшим бледные цветы вокруг нее покачиваться, из-за высокой каменной стены донесся смех. Слушая его, она внезапно подумала, что ночь изобилует возможностями... волшебными возможностями, которые ждали за пределами досягаемости, и которыми наслаждались другие люди, пока она сидела здесь в одиночестве.

В этот момент к ней пришло видение: она сама, седовласая и растрепанная, смотрит на эту ночь из далекого будущего. И та пожилая женщина прошептала: "Ты могла бы увидеть больше, сделать больше, почувствовать больше. Ты могла бы быть намного более дикой. Что тебе было терять?"

Эта мысль превратила ее одиночество в ужасную боль, потому что ей действительно было нечего терять: ни положения, ни денег, ни репутации, ни семьи, ни какой-либо конкретной цели, кроме безопасности... что звучало, если подумать, так сухо и безжизненно. Безопасность. В чем смысл жизни, в которой человек стремится только к тому, чтобы выжить, пройти через все, продолжать жить дальше?

Но именно это и ждало ее. Через несколько дней она снова будет в Англии, и ее главной целью будет выживание.

Только эти последние несколько дней и оставались для того, чтобы пожить по-настоящему. А сколько их она уже потратила впустую! С того момента, как она ушла с работу у миссис Пеннипакер, она, пусть и ненадолго, но обрела свободу. Но поняла она это слишком поздно. Когда Риптон поцеловал ее в переулке, а она поцеловала его в ответ и ожила для мира и для тайн, скрытых в ней самой, - тогда она поняла это.

Но теперь оставалось так мало времени.