— А он не староват для убийцы?

— Этот дедуля с сюрпризами. Он прошел уже две процедуры по омоложению, но ему требуется ещё одна. Думаю, из-за неё он и прилетел сюда. Хотел заработать, пока есть силы и здоровье, чтобы оплатить процедуру омоложения.

— А про какие ты сюрпризы говорил?

— Его ДНК отличается от той, что числится в его карте ФПИ. Немного, но отличается. Думаю, он поработал над собой. Но что он с собой сделал, я без понятия. Сам он не ответил на этот вопрос. Поэтому всё.

— Что по второму?

— Отпуск Варгос. Вот с этим интересно. Этот вообще генномодифицированный. Со слов профессора, кто-то хорошо поработал над его ДНК.

— А откуда профессор узнал результаты тестирования?

— Я решил его проверить и показал ему результаты тестирования.

— И что, он теперь не хуман? У него щупальца не начнут отрастать?

— Он хуман, такой же, как я или ты. Со слов профессора очень классный и дорогой специалист поработал над ним. Опять же, со слов профессора, этот специалист пытался сделать его быстрее и сильнее.

— И как, сделал?

— Неизвестно. Все изменения только в начальной стадии. Что получится в итоге — никто не знает.

— А не профессор ли поработал над ним? Мутно всё с этим профессором, и не верю я в такие совпадения.

— Не знаю. Это тебе решать. Я рассказываю только то, что сам видел и слышал. Кстати, у парня все задатки будущего псиона. Это хорошие новости.

— А есть плохие?

— Есть. Он сказал, что его опекун — лейтенант Обри из СБ флота.

— Этого только не хватало. А это точно?

— Не знаю. Думаю, ты это быстро проверишь.

— Проверю, но это значит, что за ним присматривает флот.

— Я сразу предупредил, что это плохая новость, и не думаю, что он врет.

— А как хорошо день начинался.

— Значит, слушай и запоминай, второй раз повторять не стану, — сказал старший надзиратель Ориго, когда мы шли по коридору.

— Здесь тренировочный зал есть?

— Нет, но тренировок здесь хватает. Каждое утро у вас всех собирают старшие заключенные и отводят к месту работ. Можешь не ходить на работу, но, если нет выработки, нет допуска в столовую. Останешься голодным на весь день. Двойная выработка, можешь зайти и купить что-то в магазине корпорации.

— У меня нет кредов.

— Значит, магазин тебе не нужен. Все заключенные у нас размещены по разным блокам. Тебя искин разместил в блоке для таких же, как ты, подростков. С заключенными с других блоков будешь встречаться только в столовой. Она у нас общая для всех. Как я уже сказал, туда можно попасть, только выполнив выработку. Еду выносить оттуда запрещено. Искин это контролирует. Попытаешься вынести — наказание пять дней без еды. Это основное, что ты должен помнить, — мимо нас проехал дроид, он вёл за собой заключенного.

— Это что за железка?

— Эта железка — дроид-конвойный, они здесь быстро наводят порядок в случае разных беспорядков. Драки между заключенными запрещены, но они бывают. Наказание за это на усмотрение администрации. Вроде основное всё, с остальным сам разберёшься уже на месте. Жить здесь можно, но не советую конфликтовать с нами. Иначе жизнь здесь станет для тебя кошмаром.

— Да я и не собирался.

— Вижу, что ты парень разумный. Чего не поделил с полицией?

— Ничего я с ними не делил.

— А за что они тебя избили?

— Сам не знаю. В коридоре на меня напали впятером и били, пока я не отключился. Не любят они меня и это взаимно.

— Вижу, что правду ты говорить не хочешь. Мы всё равно всё узнаем. Заходи. Вот твоя камера, номер триста пятьдесят. Да, в другие камеры заходить можно только с разрешения владельцев.

— Понял.

Он развернулся и ушёл, а я посмотрел на профессора, сидящего на койке.

— Здорово, профессор.

— Привет, Отпуск, — ответил он задумчиво и, подняв голову, посмотрел на меня.

— Ого, вижу, ты уже обживаешься.

— Что, заметно? — и он посмотрел на свою ободранную челюсть в небольшое зеркало, висящее над крохотным умывальником.

— Кто это тебя?

— Упал на работе.

— А ты уже работал?

— Конечно. Ты три дня в капсуле провёл.

— Расскажи, что там и как?

— Да что рассказывать, сам всё завтра увидишь. Тупая примитивная работа. У тебя нет ничего поесть?

— Откуда? Я же только из медсекции, и этот надзиратель сказал, что нельзя ничего выносить из столовой.

— Знаю, но кушать хочется.

— Я бы сам не отказался чего-нибудь съесть.

— Тебя, наверно, должен искин пропустить в столовую.

— Откуда ты это знаешь?

— В базе есть, а тебе что, местную базу не выдали?

— Нет. Зачем она мне? Нейросети у меня нет.

— Об этом я как-то забыл.

— Слушай, а как ты здесь оказался? Мне сказали, что этот блок для подростков.

— Вряд ли здесь есть блок для профессоров. Вот и поселили, куда получилось.

— А какие здесь ещё есть блоки?

— Разные. Здесь, видимо, в зависимости от наказания размещают.

— Как-то не сходится, тебе двадцать пять лет здесь находится, а мне два года.

— Ты не понял. Убийц к убийцам селят, грабителей к грабителям и так далее.

— А ты что, убийца?

— Меня за убийство приговорили, но я никого не убивал.

— Я тебе верю, но есть хочется. Как мне здесь найти столовою?

— Указатели на стенах есть. Из камеры выйдешь направо и потом снова направо.

— Понял.

Столовая располагалась недалеко от нас. Искин меня без проблем пропустил внутрь. Помещение оказалось большим и просторным, заполненное столами стульями. Под потолком и на стенах висели целыми гроздьями камеры наблюдения. Заключённых внутри почти не оказалось. Местами по одному, местами по двое-трое сидели за столиками. Всего одна группа заключенных была большой и занимала сразу несколько столиков в дальнем от меня углу. Больше десятка пищевых синтезаторов стояло возле стен. К ближайшему из них я и направился. Пришлось изучить инструкцию на синтезаторе. Выбор блюд серьезно меня «поразил». Он состоял всего из трёх блюд. После такого сложного выбора сумел заказать себе еду. Хотел заказать ещё, но синтезатор мне не позволил. Тогда я попытался заказать в соседнем синтезаторе. Результат оказался таким же. Вторая порция не появилась.

Расположившись за столиком, обратил внимание на то, что большая компания не торопясь пошла на выход, но от неё отделился один разумный и направился ко мне. У меня появилось подозрение, что сейчас будут пытаться отбирать еду, и я пододвинул обе тарелки поближе к себе.

— Здорово, я Шнырь, — представился заключенный, усевшись напротив меня. Ты ведь новенький?

— Новенький, только прилетел.

— Это сразу видно. Ты из какой банды?

— Не понял?

— В какой банде состоял там на воле?

— Ни в какой.

— Это отлично. А то вечно между вами проблемы возникают. Если что-то будет нужно, спросишь Шныря — это я. Здесь меня все знают.

— Что будет нужно, например?

— Да почти всё, что хочешь. Девочку, камеру поменять, дурь могу достать, но не любую. Одним словом, любая прихоть за ваши креды.

— У меня нет ни креда.

— Это тоже не проблема. Могу помочь заработать.

— Это как? Я не из этих.

— Да я вижу, что ты не из этих, но иногда некоторым разумным требуются разные услуги не интимного характера. Редко, но бывает. Так что возможность заработать всегда есть. Кликуха у тебя какая была на воле?

— Третий, а что?

— Третий, а ты чем на воле промышлял?

— Ничем особо.

— Странно, а мне шепнули, что тобой интересовались корпораты.

— Это полиция, у меня с ними были проблемы.

— Насмешил, а у кого здесь с ними не было проблем, но никого из нас выкупить они не хотят.

— Выкупить? Что значит выкупить?

— Ты откуда упал?

— Ни откуда я не падал.

— Ладно, не злись, дружище. Корпораты могут выкупить кого-то отсюда, если он им понравится. И будешь ты вкалывать не здесь, а работать на них в корпорации. Условия там, понятно, лучше, не как здешние.