Маленькие ладошки легли на колени принца. С участием погладила в благодарность за заботу. Процедура омовения была закончена и теперь девушка свела ножки вместе, чувствуя, пусть и прохладную, но приятную чистоту.

– Вообще-то, это я должна была за тобой ухаживать. Ты ведь ранен!

– Поверь, мне это в радость! – ответил принц, – но твое желание я учту в следующий раз! Позволю тебе вдоволь поиграться.

Но силенок у измотанной девушки сейчас ни на грош. Она приняла рубашку, которую принц показал ей, предлагая в качестве сорочки. Обняла её обеими руками и, прижимая к лицу, прошептала:

– Она пахнет тобой! – в голосе слышна улыбка.

– Не может быть! – воскликнул принц, – она чистая!

Эрн тоже прижался носом к ткани своей рубашку, которую Грейс держала в руках. Он вдохнул запах, и… ничего не почувствовал. Видимо, Грейс ощущала совсем иное, примерно то, как принц, когда ощущает, вдыхая запах волос Грейс, южное море и сочные персики.

– Конечно, чистая! – смеется принцесса, когда Эранор нюхает свою рубашку, – для тебя этот запах родной, но я его ни с каким другим не спутаю.

Пока Грейс надевала рубашку, в которой тут же утонула. В небе танцевали все еще разноцветные огни, отбрасывающие на стены причудливые блики. Эранор закрыл шторы, оставляя одну половину открытой, чтобы сияние проникало в комнату, не касаясь кровати.

Как только принцесса влезла в свою сорочку, развернулась и забралась на постель, усаживаясь на мягкую, пушистую подстилку из шкуры барса, с наслаждением водя по ней ладошками и наблюдая, как принц раздевается.

– Даже не верится, что ты вернулся и все это реальность.

– Вы все зря переживали, меня так легко не прихлопнуть.

– Конечно, нет! Но я даже не знаю, что завтра мы скажем Ёр, Уилу, Хауфо. Должно быть, они не ожидали. А вот что скажет Хауфо? Надеюсь, не будет против.

Принцесса прилегла на бок, притягивая Эранора за руку лечь рядом, чтобы согреваться.

– Первое время здесь я очень переживала, что она будет злиться на меня за то, что ты подвергся смертельной опасности. Знаю, глупо звучит, и все же. Она так ждала тебя, почти не выходила из этой комнаты…

Грейс помнила, как кошка рассердилась тогда, на пляже. И пусть Эрн сказал, что такая реакция из-за алкоголя, переживания нельзя было выключить по щелчку пальцев, ведь Грейс знала, как божественный зверь и принц связаны.

– Хауфо ничего не скажет, а на остальных все равно. Если что-то и скажут, у нас есть ответ, – притянутый за руку Эранор, улыбаясь, лег рядом с Грейс. Прижал её к себе поближе за талию, на ней и оставил одну руку, а другую убрал за голову, располагаясь на подушках. Их вообще было семь, Эрну нравилось спать в окружении множества подушек.

– Знаешь, какой? – хитро прищурившись, спросил принц.

– Нет, – улыбаясь, ответила Грейс.

– Мы скоро поженимся! Поэтому нет никаких поводов для волнения.

– Ах, вот оно что! Умно! – засмеялась принцесса, – вашей находчивости можно позавидовать…

Эранор прикрыл глаза. Грейс продолжала говорить, а на него рухнула чудовищная усталость. Он на секунду выпустил принцессу из объятий, чтобы поднять шкуру у края кровати и вытянуть оттуда сложенное Уильямом одеяло. Он укрыл им Грейс, и себя, а после вновь прижал девушку к себе, так же закрыл глаза.

– А еще, знаешь, я не пробовала оленя. Сказала, что пока ты не вернешься, не возьму и кусочка в рот. Воздержаться, знаешь ли, было непросто! За минувшие дни, ты должен мне уже три ужина!

Она снова болтала. Щебетала радостно так, беззаботно. Как же она соскучилась – в этом щебете было слышно. В этих ладошках, поглаживающих предплечье Эранора. В то и дело ласково касающихся его плеча губах. Вскоре принцесса стала тепленькой, как маленький уголек, согревающей Эранора в его прохладной комнате своим теплом.

– Как так вышло, что я тебе должен ужин? – вопрос риторический, принц не против, он знает в городе множество мест, куда можно было бы сводить и побаловать свою невесту. Но сейчас его не особо это волновало, Эранор явно засыпал. Его дыхание стало совсем ровным, он окончательно расслабился, немного согнулся в спине, и, прижав Грейс плотно к себе, уткнулся в ее макушку носом, поцеловал.

– Ты устал, верно? Прости, я никак не могу замолкнуть!

– Не, ты можешь говорить. Звук твоего голоса… как музыка… – рука ласково огладила плечико Грейс и вновь вернулась на её талию, – пой мне… ещё…

– Нет, я не стану! Ты отдыхай… – Грейс слышала в интонации Эранора сонные нотки, и это было до ломоты в груди умилительно. Она не видела ранее, как засыпает принц. Не видела, по сути, и сейчас, ведь он ровно дышал в её макушку, прижимая принцессу к своей груди, как драгоценное сокровище. Она не двигалась, чтобы не потревожить его покой. Маленькие теплые ножки прижались под одеялом к крепким мужским ногам, согревая принца. В этой комнате без камина он явно не страдал от холода и так, а Грейс же, наоборот, будто излучала тепло.

После этой фразы Эранор что-то мямлил про оленей, совсем сонный, а спустя немного времени и вовсе замолк, проваливаясь пока только в дрему, а не глубокий сон, но на окружающее он уже не реагировал. Впервые принц засыпал так легко и даже без алкоголя, ведь призраки прошлого не терзали разум.

Маленькая идиллия возникла в комнате принца Эранора. Грейс, прижатая крепко к груди засыпающего принца, чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Она отдалась по любви, тому, кого избрала сама. Он был нежен и осторожен, кроме того, страсть и наслаждение, которое Грейс ощутила, было поистине упоительным. Рядом верные друзья в лице Уила и Ёр. Хауфо не станет осуждать за то, что принц и принцесса так сблизились. Хрон был добр к Грейс, будто он её родной отец. Даже после посягательства на жизнь Элеманха, король остался жив и, как сказала Урд, скоро поправится. Но даже так, глядя на пляшущие на стене, сквозь щель меж шторами огни, Грейс понимала, что это счастье очень хрупкое.

Усталый принц очень быстро уснул, а вот к Грейс сон не шел. Она лежала, слушая его дыхание, и думала обо всем, что случилось. О падении короны отца в Эритрее, об отравлении, о трупе Аноры. В кошмарах он являлся Грейс посиневшим, одеревенелым, все еще лежащим там, в галерее. Пусть и звучит, будто бред, но… страхи есть страхи. Грейс беспокоило то, что её руки в крови, а иногда казалось, что она слышит пронзительный визг, проклинающий её.

Эти мысли стали нормой за прожитые в Фирнене дни. Но теперь к ним прибавились мысли об отравлении отца. Думать о нем не хотелось, так что Грейс насильно переключила себя на пережитые мгновения встречи с Эранором и любви. И поэтому тоже не хотелось отпускать день и засыпать.

Было смутное чувство, будто с рассветом все вернется на круги своя. За этими думами Грейс и не заметила, как заснула. Но сон был, на удивление, спокойным. Обычно Ёрдис приходилось перестилать постель Грейс по утрам, ведь она так крутилась, что стягивала под себя простынь и одеяло. Сегодня же она не шелохнулась за ночь, будто приклеенная. И снилось Грейс ровным счетом ничего. Так что, поутру, она проснулась, как обычно полагается жаворонку, первой и, первое, что она увидела – мерно вздымающаяся грудь принца.