Девушка бросилась ко мне в объятия, заставив меня мгновенно пожалеть, что надел белую футболку. Но, не подав виду, я прикоснулся к ее спине, ощущая небольшую неловкость перед ее отцом.

– Мой брат…

Протянула девушка и вновь разрыдалась. В моей голове успели проскочить все варианты ее последующих слов: сбила машина? Попал в больницу? Пропал? О, нет… Я нервно заглотнул подступивший к горлу ком. Как назло, в тот же момент Малене продолжила:

– Эйвинд пропал!

Земля ушла из-под ног, и я словно забыл, как дышать. Уши заложило, и в них раздавался лишь отвратительный писк. А потом… потом в голове пробежала одна единственная мысль: «Еще несколько месяцев можно не бояться ни за себя, ни за Свайя». И тогда резко все прошло. Я вновь вернулся в эту комнату, в этот момент. Только с чувством дикого омерзения к самому себе, хотя и невероятного облегчения. Затем пришла и еще одна мысль – Эйвинд действительно симпатичен, возможно, следующего убийства не стоит ждать, как минимум, месяца три с половиной-четыре. А что, если… я запретил себе даже думать об этом. Да и к тому же, когда я с ним жил, все равно пропадали мальчики. Реже, но пропадали.

– Я сочувствую. – только и смог выпалить я, понимая, насколько бесполезна сейчас эта фраза.

«Зачем я только пришел?» – третья моя отвратительная мысль, которая пришла в голову, глядя на горе этой семьи. Почему же их горе вызывает у меня совсем противоположные чувства? Так не должно быть, какие бы причины за этим не скрывались. Неужели, я настолько гнилой человек внутри, несмотря на столь красивую оболочку?

Малене оторвалась от меня и пристально посмотрел мне в глаза. Настолько, что я даже начал переживать, что она прочтет в них все мои мысли. Девушка нервно глотнула ртом воздух, я уже предчувствовал вопрос, который окончательно заставит меня пожалеть о решении прийти к ней домой. И предчувствие меня не подвело:

– Матс, что он сейчас делает с моим братом?

– Чего? – я широко распахнул глаза, не сдержав эмоции в себе. Спиной ощутил, как мистер Рёд навострился после вопроса дочери.

– Не прикидывайся! – вспыхнула Малене – Ты прожил в этом чертовом доме восемь лет, тебе ли не понять, о чем я спрашиваю? Что там происходит с моим братом? Он его мучает?

Со второго этажа спустилась миссис Рёд и замерла на лестнице, уставившись на меня. Отец девушки тоже подошел, чтобы быть в поле моего зрения, и теперь меня буквально выжигали три пары глаз. Это было ужасно настолько, что теперь я правда думал лишь о побеге из их дома. Мне впервые эта семья казалась такой враждебной. Но еще больше во мне поселилось отвращение к Малене. Я боялся, что она разнесет слух по институту, но теперь куда сильнее нервничаю, что об этом узнали ее родители.

– Я не помню.

Тихо произнес я и, оглянув всех троих членов семьи, повторил куда громче и настойчивее.

– Я абсолютно ничего не помню! Ты была в рестораны и слышала все своими ушами. Неужели ты думаешь, что я соврал этой бедной женщине о том, что не имею ни единого понятия, что с ее сыном? Или, что я просто принципиально не хочу сообщать полиции, кто этот помешанный на фарфоре убийца, и где он живет? Почему-то каждый, кто вспоминает о моей истории, спешит обвинить меня во всех грехах, в возвращении этого психопата, хотя, когда я только сбежал, не один врач заключил у меня амнезию. Малене, я НИЧЕГО не помню! – воскликнул я, выделив слово «ничего» особенно рьяно. – Даже день своего рождения, или лицо этого убийцы, хотя и провел с ним восемь лет.

Я тяжело дышал. Не ожидал, что смогу высказать все, что так долго копилось. Но я это сделал. Несмотря на то, какой неподходящий был момент, я выпалил этой семье все, наплевав на их собственную трагедию. Но почему же всем так плевать на мою? Почему Малене вообще решила, что будет уместно задавать мне подобные вопросы?

– Извините, я не должен был так срываться. – из последних сил выдавил я всем присутствующим. – Мне пора.

Члены семьи так и замерли на месте, не проводив меня даже взглядом. Как же неудачно все обернулось. Я шел обратно к институту абсолютно разбитым и уставшим. Только дойдя до места, заметил несколько пропущенных от Ханса. Точно, я же должен был ему отписаться, надо ли меня забирать, когда он поедет на обед домой. Со стороны дороги меня окликнули – мужчина просто ждал возле института. Что ж, я украл у него полчаса от обеда.

– Поехали домой?

Спросил он, когда я уже с минуту смотрел на него невидящим взглядом. Я кивнул и сел в машину, откинувшись на спинку сиденья и запрокинув голову к потолку.

– Что-то случилось?

Наверное, это самый глупый вопрос, который, почему-то, люди постоянно задают. Всегда что-то случается, так что ты и сам знаешь ответ. А, если нужны подробности, сформулируй что-то менее идиотское, чем «что-то случилось?».

– Свай может вернуться в школу. – пробормотал я и, заметив молчаливый вопрос «что ты имеешь в виду?», добавил: – Брат Малене пропал…

Ханс вернулся к дороге, но по повисшему в воздухе напряжению было вполне понятно, о чем сейчас все его мысли. Да и мои, впрочем, тоже. Зато мы можем больше не переживать – следующие несколько убийств будут точно не близко.

В этот раз я зашел в дом вместе с Хансом и проследил, как он метнулся к кухне, где стояла Рикке. Мужчина склонился к ней и начал бормотать в ее ухо. До меня доходили какие-то обрывки слов, но и так было понятно, что они обсуждают. Я чувствовал такую слабость, что едва передвигал ногами. Наверное, впервые, мне не хотелось абсолютно ничего. Что в голове, что на душе была пустота. Ситуация с Малене выжала из меня все, что еще оставалось. Медленно передвигаясь к своей комнате, я столкнулся со Свайем, который одиноко сидел на ступеньках лестницы.

– Матс.

Окликнул меня брат, и, тяжело развернувшись, я вернулся на несколько ступенек назад и примостился рядом. Несколько минут мы просто сидели.

– Мне страшно. – произнес мой младший, разорвав тишину. – Скажи, о чем говорила та женщина?

Его глаза, устремленные на меня, будто молили соврать, лишь бы не подтверждать его мысли. Но я не мог. Ему точно не мог.

– Когда-то я был знаком с этим человеком, который убивает детей. – признался я, отведя взгляд. Я снова начал пытаться вспомнить хоть что-то, как обычно бывает, когда ты погружаешься в прошлое – картинки просто сами возникают в голове. Но, как и прежде, со мной такого не произошло. – Я был одним из мальчиков, которых он украл. Но, как видишь, мне повезло куда больше остальных.

Свай, уверен, если и слышал обо мне ранее, то мельком, и не знал про все эти непонятно откуда взявшиеся подробности, которыми пестрил интернет. Как-то раз я сам заинтересовался этими статьями, которые с пугающей уверенностью рассказывали, как мне жилось восемь долгих лет с маньяком, с каким трудом я убежал, и какой тирании был подвержен в тайном доме. Признаться, как бы я не отрицал все эти выдумки, какая-то их часть во многом сложила мое настоящее восприятие тех прошедших лет, о которых я на самом деле ничего не помнил.

– Как ты смог спастись? – непонимающе спросил он. И ведь действительно, этот вопрос был и остается основным в моей истории.

– Не знаю. – горько усмехнулся я, пожав плечами – Я убежал, очевидно…

– Но женщина сказала про восемь лет. – напомнил Свай, на что я коротко кивнул, сразу подтверждая информацию – Это же невозможно, никто не выживал так долго.

– Я сам не понимаю, почему так вышло. По правде, я не уверен, что все было именно так. Просто я не помню ничего до больницы, в которой очнулся. Есть какие-то смутные ощущения, что я был там долго. А из-за того, что я не помню ни родителей, ни жизни до, а также из-за того, что седьмой и потом девятый и следующие дети находились по всей Норвегии все то время, полицейские сами предположили такой срок. То есть все может быть совсем иначе, никто не уверен, что все было именно так, что я действительно жил с ним восемь лет или около того. Некоторые люди вообще не считают, что я был одной из его жертв.