Однако дверь мы захлопнуть не успели: из коридора Дениса кто-то окликнул елейно-пьяненьким голоском:

– Ой, Денис Витальевич, Вы?

– Да? – откликнулся Родионов и замер. Как хорошо, что эта женщина меня не видела! Вряд ли она в таком состоянии обратит внимание, что Денис выглядывает не из своего номера… Мне бы только этого не хватало, ага, для полного счастья.

– А вас супруга ищет, – радостно сообщил Денису голос, – До вас дозвониться не смогла, нас всех набирала по очереди. Ей что-то насчет акций…

Что??! Не одно, так другое. Мне стало дурно, и сердце чуть не выпрыгнуло.

– Я понял, спасибо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Денис Витальевич, – хихикнул тот же голос.

Я ни жива ни мертва. Не может этого быть. И он женат?! Ноги задрожали, и я сползла по стенке. Захлопнув дверь, Родионов обернулся и бросился меня поднимать. Усадив в кресло, он присел на корточки рядом.

– Я все объясню.

Спокойным тоном, будто не в измене жене признается, а сказку рассказывать собирается! Я не могу понять, что со мной не так?

– Почему не носишь кольцо? – спросила только.

– Потому что уже не женат, – во взгляде его, еще минуту назад обжигавшем, теперь мне виделся лед. Неужели этим глазам можно было поверить? Как я могла поверить?

– Эта женщина утверждает обратное, – прорычала я, – Где. Твое. Кольцо? Где?

– Я снял его, когда подал на развод. Долго тянулось, на этой неделе все будет готово. Никто пока не знает, и эта женщина тоже, – Денис терпеливо рассказывал это с таким видом, будто готов напасть, защищаясь, но сдерживает себя. А я сдерживаться не собираюсь!

– Ты все еще женат, но подкатываешь к другим! – прокричала я ему в лицо и попыталась оттолкнуть, – Поэтому ты тогда привез меня в чужую квартиру?

Я только сейчас поняла, что она была не холостяцкой, а просто-напросто необжитой. Да и аптечку он искал с видом человека, который никогда не болел и не знает, где у него аптечка! Все потому, что он на самом деле не знал.

– Что за ерунда? Я развожусь, Таня! И другие мне давно не интересны! – он схватил меня за запястья и притянул к себе. Удерживая мои ладони у себя на груди, Денис коснулся своим лбом моего.

– Только ты, – прошептал он.

– И поэтому ты превратил меня в эскортницу? – глухо отозвалась я. Не знаю, почему мне вспомнилось еще и это. Знакомая девчонка, с которой я поделилась подробностями предстоящей командировки, высказала такое опасение, а я отмахнулась. Теперь же меня эта догадка словно громом сразила! Денис взволнованно вздернул брови.

– Что? – спросила я, распаляясь еще больше, – Или ты не видишь, как твои коллеги воспринимают переводчика, который не переводит? Они наверняка уже и жене твоей доложили!

– Ты понимаешь, что ты говоришь? – Денис, похоже, не знал, что ответить на подобное обвинение. Если мое недовольство по поводу его жены еще было предсказуемо, то упреков насчет моей роли в этой поездке он явно не ожидал. У меня не хватает сил смотреть ему в глаза.

– Убирайся, говорю, – прохрипела я, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь; голос внезапно меня оставил, и Родионову пора, – Уходи, Денис.

Пока я не начала крушить номер, ему лучше исчезнуть.

Сначала открылись глаза, потом прочувствовалась боль. Руки, ноги, спина затекли; ломит все тело. Я ведь, идиотка, так и уснула в этом кресле, пока прокручивала в голове вчерашние события.

Денис ушел не сразу. Он молча изучал меня, и его сердце под моими руками билось очень-очень часто. А я смотрела на них и думала, что они поднимаются и опускаются с такой же скоростью. Осознав, что ему и правда лучше оставить меня, он поцеловал мои ладони, положил их мне на колени, затем поднялся и вышел. Я не видела его лица. Звенящая тишина еще несколько мгновений давила на уши, пока ее не разрезал мой рев. Денис ушел – и стало совсем горько; я не смогла сдержать слез. И опять это чувство вины, опять ощущение того, что я к нему несправедлива! Но почему я чувствую себя неправой, если это он не удосужился быть со мной честным? И как мне с ним вести себя теперь?

Сколько вообще времени? Только сейчас я поняла, что ремешок часов ужасно сдавливает мне руку. Дурацкая привычка задирать их повыше сыграла со мной злую шутку – даже если их снять, след от ремешка еще долго будет напоминать о том, что почти всю ночь я провела, скрючившись в кресле и рыдая.

До переговоров еще час, чуть больше, может. Я кое-как сползла с кресла и доковыляла на ватных ногах до зеркала. Глаза опухли и сильно покраснели, тут не помогут даже патчи. Все поймут, что я плакала. А Денис – еще и отчего. Очень хочется никуда не ходить, закрыться в номере до самого отъезда. Если моя роль в этих переговорах подразумевает лишь формальное присутствие, то я никого не подведу, сказавшись больной.

Я потрогала мешки под глазами. Всегда почему-то кажется, что если немножко их придавить – лишнее выйдет, и они уменьшатся.

Где-то пиликнул телефон. «Таня, утро доброе. Все в порядке?» – написал Давид.

Я вздохнула. Молчала вчера целый день, даже начальник не выдержал. В такую рань пишет. Про час разницы с Москвой вспоминается почему-то не сразу. «Все хорошо, презентация прошла успешно, сегодня переговоры», – ответила я ему. Я ведь не соврала?

Похлопав подушечками пальцев по мешкам, решила, что плевать на них. Я пойду – тогда хотя бы Давиду не в чем будет меня упрекнуть. Доиграю свою роль словарика до конца и вернусь домой. А женат Денис или нет, сейчас меня волновать не должно. Работа важнее, а с этим разберусь после.

Самое правильное – откладывать такие размышления на после: либо все разрешится само к тому моменту, как я до них доберусь, либо я остыну и смогу более трезво оценить ситуацию.

Денис задерживается. Невозможно подобного ожидать от руководителя крупной компании, но сегодня я не удивилась бы даже, если бы он вообще все отменил. Не хочет меня видеть? Логично. Оттягивает встречу? Объяснимо.

В зале сегодня вместо рядов из стульев установили огромный овальный стол и разложили на нем сладости. Я не успела позавтракать, поэтому со спокойной совестью взяла себе парочку чуррос и налила горячего шоколада.

Вся команда «Родио Тека» постепенно подтянулась; мы расселись по кругу и стали ждать Дениса с испанцами. Чуррос таяли во рту, ароматный шоколад баюкал мою встревоженную душу. Тихий гул, в который складывались голоса перешептывающихся коллег, чуть ли не усыплял. Из этой дремоты меня вырвало чье-то ядовитое шипение:

– …Из ее номера, я своими глазами видела. И откуда она такая вылезла? Ни кожи ни рожи же – что в ней можно найти? И ладно эта шлюха, но от Дениса Виталь…

Голос осекся. На мгновение в зале воцарилась тишина.

Я не могу похвастаться острым слухом, но это было слышно даже мне. У меня задрожали губы и нос, и снова в глазах появилась какая-то резь. Кто я больше – уродина или шлюха? А что меня больше ранит? Только бы не разреветься!

Я уставилась в потолок, чтобы прогнать подступающие слезы, и краем глаза замечаю, что Родионов уселся на свободный стул рядом со мной.

– Я жду, – громко сказал он, не обращаясь при этом ни к кому конкретному.

Поднялась женщина в черном платье, она сидела через три стула от меня – близко так, а я не могла ее найти. Пунцовые щеки выдавали в ней обладательницу этого мерзкого голоса. Ни на меня, ни на Родионова она старалась не смотреть, пока выходила, сжимая в руке телефон. Родионов заблокировал и отложил свой, когда я к нему повернулась. Судя по всему, он еще на входе в зал вслушался в шепот и успел принять решение.

– Увольнение по СМС? – ахнула я.

– Она заслужила, разве нет? – бесстрастно ответил Родионов.

Я поджала губы и уставилась на ближайшую тарелку с печеньем. Теперь мне еще меньше нужно отсвечивать – его подчиненные, без сомнения, будут точить на меня зуб после случившегося.

– Добрый день, друзья, – в зал вихрем ворвались неугомонные испанцы и мигом растопили лед, сковавший сотрудников «Родио Тека» за время ожидания. Казалось, радушный прием подчистил всем память, удалив из нее уволенную сплетницу. Снова улыбки, смех, веселье. Разве может быть нормальному человеку по себе в такой обстановке?