Молодые офицеры тут же вскакивают, заметив, что к ним идут старшие.

Виктус усмехается.

– Все в порядке. Сейчас можете расслабиться. Клавдий еще не закончил.

Кивает в сторону переговорщиков. Около Клавдия и Горина тоже поставили две осветительные палки. У дэвинского зрения все-таки есть предел, да и Горин – не дэвинец.

– Почему мы вообще ведем с ними переговоры… – бурчит под нос Стеган – один из молодых офицеров.

– А ты думаешь, что не нужно? – спрашивает Виктус.

– Я…

– Можешь говорить, что думаешь, – тут же добавляет Виктус.

Стеган кусает губу. Подозревает, будто это подвох. Виктус его понимает. С теми, кто выше статусом или рангом, общаться нужно осторожно.

Но юнец все-таки решается.

– Они же бунтовщики. И их сейчас просто простят?

– Это довольно сложная тема, Стеган.

– А мне кажется, что все просто. Бунтовщики должны быть наказаны. Простят этих – и не за горами следующий бунт.

Виктус только открывает рот, чтобы что-то ответить, но Фавий его опережает.

– Восстание Кловина Чернокрылого началось 89 лет назад. С тех было пролито много крови, но ты ведь и сам знаешь, что на окраинах и не только есть целые поселения, которыми управляют чернокрылые.

Фавий говорит негромко. Смотрит на светокамень, из-за чего в глазах будто даже какой-то зловещий блеск. Он продолжает говорить.

– Уже выросли целые поколения, которые не участвовали в восстании, но всю жизнь прожили под чернокрылыми. И ты предлагаешь их тоже всех переубивать?

Фавий загибает палец.

– Это первое. А второе: у нас все еще под боком Орда Ясаров. Ты считаешь, что это хорошее время для возобновления гражданской войны? – спрашивает Фавий.

– Не принято называть…

Фавий резко перебивает Стегина.

– Я знаю, что в документах это не гражданская война, но шестая часть Империи во власти чернокрылых. Это не говоря о спрятанных поселениях, которым уже больше пятидесяти лет… Я к тому, что если не мир, то продолжение бесконечной вражды.

Виктус кивает.

– Ты не застал времена, когда любой полет означал, что тебе может прилететь десяток стрел из теней скал, – произносит Виктус.

Виктус вздыхает. Он потерял не одного друга из-за чернокрылых.

– И разве это не повод отомстить им? – говорит паренек.

Виктус смотрит на Стегана. Пытается понять истоки злобы. Он тоже кого-то потерял? Или это все юношеский максимализм вкупе с жаждой справедливости?

– Отомстить, конечно, хочется, но тогда это все никогда не закончится.

Стегану явно этот ответ не нравится. Он хмурится, сжимает губы, но молчит.

Виктус встречается взглядом с Фавием. Тот лишь пожимает плечами. Да уж, горячая голова.

Виктус защищает соглашение с чернокрылыми, но в глубине души понимает, что это вовсе не его слова и мысли. Это то, что он слышал от еще более ранговых вояк. И будто даже поверил в это.

Заставил себя думать так, будто всех стычек с чернокрылыми в его памяти не было, а ведь иногда эти воспоминания проносятся бликами в голове.

Жесткое падение. Кровь. Крики. Смерть. Схватка, бегство и…

– Пора.

Фавиан поднимается, смотрит в сторону. К ним приближается Клавдий. В его руке свиток.

Клавдий даже не выглядит уставшим. Напротив, победно улыбается. Виктус ловит себя на мысли, что на его губах улыбка.

– Успешно? – Виктусу самому себя хочется треснуть за такой простецкий вопрос, будто Клавдий его друг.

Но дэвинец отвечает ему широкой ухмылкой. Трясет внушительным свитком.

– Вполне неплохо.

Виктус вздыхает. Он чувствует восторг. Не может толком осмыслить происходящее, но ощущает себя участником большого и значимого события в истории Небесной Империи.

– Ну-ну, я оставлю тебя совсем ненадолго.

Фавий трет пернатую шею крылана, хоть и почувствовать ее через плотной слой перьев непросто. Птица будто даже поддается.

К крыланам советуют не привязываться, но Фавию глаза его зверя кажутся уж очень умными, чтобы считать его просто живой вещью.

Раньше – до восстания Кловина Чернокрылого – крыланами можно было пользоваться и прямо внутри городов, но это в прошлом. Из-за восстания появилась куча запретов, действующих и по сей день. У чернокрылых ведь тоже есть крыланы, хоть и в меньших количествах.

Фавий спускается вниз.

Он приписан к Южному Воинству Дэваля. Ставка находится на возвышенности. Отсюда хороший обзор на город.

Дэваль – столица Небесной Империи. Город, находящийся будто бы в жерле вулкана. Говорят, он возник на месте раскола Великой Горы. Именно здесь состоялась последняя битва Святой Илиссии и Безумной Патракии.

Фавий касается тремя пальцами лба, чуть наклоняя голову. Жест почитания Илиссии.

Ему пригодится благословение сейчас.

После вчерашней встречи желудок крутит. Есть хочется, но ничего не лезет в рот, будто у него отравление, но на деле же – чертовы нервы.

Он пересаживается на ездовую зверюгу. В Дэвале все передвигаются на рапторах. Двуногие крупные ящеры с мягким оперением выносливы и хорошо себя чувствуют на неровной местности..

Ездовой зверь бежит вниз по покатой широкой горной тропе. На Фавие армейское облачение, на плечах оранжевый плащ – символ высшего офицерства.

Первое время Фавий даже гордился тем, как на него поглядывали зеваки. Кто-то с завистью, кто-то с восхищением. Да, нельзя впускать эти мысли в голову, но это очень сложно.

Фавий останавливается у здоровенного здания. Желтый и оранжевые цвета, колонны и статуя Праксима Первого. Каменный триумфатор в старинной военной форме, в одной руке шлем, в другой – меч. Меч такой длинный, что упирается лезвием в землю, а Праксим опирается о его рукоять так, словно это трость.

Острые черты, серьезное хищное лицо, заметные перья на голове, на шее и у ладоней.

Праксим Первый – Самопровозглашенный Первый Император.

Фавий идет к главным воротам. Стражники расступаются, прикладывают кулак к груди. Мужчина кивает им с совершенно невозмутимым лицом, хоть внутри все равно наслаждается возможностью не повторять за ними.

Идет по светлой зале. Торопится. Вроде не опаздывает, но последние дни уж очень нервные.

Вот он перед массивной дверью. Вдох. Выдох.

Стук. Толкает дверь.

– Фавий? Проходи.

Фавий заходит.

Помещение просторное.

Посередине широченный круглый стол, у стены еще один, небольшой и прямоугольный. Есть тут диваны, полки со свитками и книгами, а также большое окно во внутренний двор.

Консул Войны Родислав Ситих одет в богатые одеяния: туника с длинными рукавами, белая с золотым, а также оранжевая накидка.

Родислав высокий, русый, с аккуратно стриженой бородой. В возрасте, но умудряется выглядеть бодрым. Иногда Фавий себя ощущает стариком рядом с Родиславом.

Родислав – важный человек.

Впрочем Фавий помнит его не таким небожителем. А Родислав помнит Фавия обычным амбициозным рядовым.

Мужчина прикрывает за собой дверь, подходит ближе. Вытягивается по струнке, прижимая кулак к груди. Да, прямо как стражники у входа.

Родислав усмехается.

– Вольно.

Он делает небрежный взмах рукой.

– Вчера вы, говорят, поздно вернулись, – произносит Родислав.

– Ага. Переговоры затянулись.

– И что скажешь?

Фавий пожимает плечами.

– Не уверен, что могу судить, – произносит Фавий.

– Но мнение у тебя какое-то точно есть.

– Прошло лучше, чем я ожидал. Будто чернокрылые и правда хотят окончательно прийти к миру.

– Или это уловка…

– Все может быть, – усмехается Фавий.

– Все это длится так долго, что в намерения чернокрылых сложно верить.

– Думаю, они того же мнения.

– Ха, и то верно, – усмехается Родислав.

В руке у консула грамота. От ее вида все внутри трепещет. Фавий бросает на Родислава удивленный взгляд, не может сдержаться.