В сентябре эта коза пойдет на первый курс нашего универа, и я, скорее всего, замочу своего друга. Или сестру.

В своей комнате натягиваю футболку и по привычке с разгончика заваливаюсь на кровать. Стону от боли и перекатываюсь на живот. Беру свой телефон и, как обычно, открываю соцсети.

Конечно, моя Кудрявая Няшка не могла не поделиться в соцсетях букетом. На фотке только ее глаза и нос, зарывшийся в розы. Улыбаюсь, как идиот, зная, кто притащил этот веник. Значит, он ее порадовал, противная зараза просто не захотела об этом говорить мне.

Читаю подпись: “От тайного поклонника”.

С хера ли от тайного? Очень, блядь, даже явного! Или она собирается скрываться, когда будет моей?

Фоточка набирает просмотры и лайки. Какие-то козы пишут тупые комменты, чаще всего пытаясь выяснить, что за поклонник, но Няшка не сдается.

Сохраняю себе на телефон ее фотку и перехожу на сайт с недвижкой, чтобы продолжить поиск хаты для себя. Батя сказал, что купит, но типа что-то достойное. Вот я теперь и мониторю все новостройки ближе к центру, пока попадется что-то нормальное.

О, в новом комплексе есть квартира. Уже даже с ремонтом. Листаю фоточки. Я бы добавил в это бежевое нечто немного брутальности, но это можно будет обыграть мебелью.

Знаю, что уже ночь, поэтому не звоню риелтору, а скидываю сообщение, чтобы утром связался со мной.

Наконец заваливаюсь спать.

Погасив свет, закрываю глаза, и за веками сразу вспыхивает “кино” с Няшкой в главной роли. Очень горячее и возбуждающее кино.

Ствол мгновенно упирается в боксеры, требуя внимания, но он подождет. Я хочу насладиться этим мучительным ощущением безнадежной тяги к кудрявой козе. И тянущей болью в паху. Потому что я своим членом чувствую, что совсем скоро он будет утопать в горячей влажности Риммы.

Просыпаюсь с таким же ощущением внизу живота и тащусь в холодный душ. За завтраком мне звонит риелтор, и мы договариваемся о встрече в понедельник. Родители одобряют мой выбор, а Дашка, как всегда, смотрит волком. Зато мой младший брат Саня просто пускает пузыри и лыбится своим беззубым ртом. Ему похер на семейные отношения, этого красавца любят все.

Ближе к обеду прыгаю в тачку и еду в центр. Отель “Гранд”, на нижних этажах которого расположены элитные магазины и крутые рестики, находится на главной площади. Въезд туда запрещен, но не всем. У нас в городе все равны, но кто-то равнее. Так что я спокойно выкатываюсь на площадь и разгоняюсь на дороге, по которой никто не ходит. Дергаю ручник и хочу сделать контролируемый занос, как перед капотом метрах в десяти мелькает кудрявая шевелюра, и я понимаю, что в этот раз не успею тормознуть.

Увожу машину влево и, с дымом из-под покрышек пытаюсь избежать столкновения с большим фонарным столбом, но увы. Я влетаю в него, в последний момент дернув головой, чтобы посмотреть, не убил ли Няшку.

Римма

Вот сколько раз уже думала о том, чтобы в подобных ситуациях не замирать, а бежать. Но нет. Все равно встаю, как вкопанная, посреди дороги и пялюсь на то, как машина Исакова правой стороной впечатывается в огромный железный столб. Есть у нас тут такие декоративные под старину, черт бы их побрал.

Глазею с открытым ртом, не в силах пошевелиться или выдавить из себя хотя бы звук.

Наконец отмираю и несусь к машине этого придурка, чтобы хоть узнать, жив ли.

Страшно до жути просто! А вдруг и правда умрет? Что я тогда буду делать с чувством вины? Потому что я виновата. Выскочила на проезжую часть, увидев свою бабушку на другой стороне. Нет, чтоб как все белые люди, спуститься в подземку или хотя бы дойти до пешеходного перехода. Я рванула через дорогу.

Но тут же почти никогда не ездят машины! Только машины доставщиков и всяких спасателей. Иногда проскальзывают частные, но это скорее исключение, чем правило.

– Придурок, – бормочу дрожащим голосом, подходя к машине на негнущихся ногах. – Вот черт.

– Угробила парня, да? – слышу слева голос своей бабушки, которой даже на смерть наплевать. Ирония и философское отношение к жизни у нее встроено в заводские настройки.

– Нет, – отвечаю писклявым голосом.

Она переводит свой острый взгляд на водительскую дверцу, которая в этот момент распахивается.

– Пиздец, – произносит труп Исакова… то есть, тьфу, сам Исаков!

Оказывается, я уже так живо представила себе его труп, что реально была уверена в том, что его и обнаружу в машине.

– Молодой человек, – снова голос моей бабушки, и я перевожу взгляд на нее. Она с укором смотрит на какого-то парня, снимающего на телефон то, как Захар пытается выбраться из машины. – Вместо того, чтобы упиваться чужим горем, могли бы помочь своему собрату покинуть искореженное транспортное средство.

– Че? – бычится он.

– Через плечо! – рявкает Исаков. – Пошел на хер!

Когда Захар наконец оказывается на улице, выпутавшись из тесных объятий подушки безопасности, пацан оценивает перспективы получить по роже и ретируется.

Исаков переводит на меня взгляд и тяжело вздыхает.

– Ну почему ты у меня такая проблемная, Няшка? – спрашивает он меня, а я тупо пожимаю плечами, до сих пор не до конца осознавая,что передо мной не труп.

Пронесло, слава богу! Иначе как бы я потом оправдывалась перед Исаковым и его дружбанами? Перед ним, наверное, не пришлось бы. Ох, я бы попала под следствие, а там папа. Он бы мне шею свернул за такое. Наверное…

– Ты зависла, Кудрявая, – напоминает о себе Захар, а сам достает из кармана джинсов смятую пачку сигарет и прикуривает слегка дрожащими руками. Потом пытается что-то нашарить на сиденье, но подушка безопасности мешает.

– Это кто? – спрашивает бабуля, оказываясь рядом со мной. Оценивающе смотрит на Захара, который не теряет надежды отыскать нужную ему вещь.

– Это… м-м-м… Захар, – поизношу, как будто она должна и так понимать, кто он такой.

Идеально выщипанные и уложенные брови моей бабушки на долю секунды показываются над большими солнцезащитными очками, а потом возвращаются на место.

– Это, конечно, все объясняет, – тихо говорит она. – Молодой человек, вам нужна помощь?

Захар выпрямляется и выпускает струю дыма.

– Спасибо, бабуль, мы справимся.

Этот засранец подмигивает моей бабушке, а потом подходит ко мне. Она не сдвигается с места, только внимательно наблюдает за Исаковым, как за подопытным кроликом. Я бы предупредила его бежать от моей бабушки как можно дальше, но если он попал в ее фокус, то теперь я хочу посмотреть, что будет дальше.

– Кудрявая, дай телефон. Я не могу найти свой.

В другой ситуации я бы с радостью послала наглеца. Но чувство вины не позволяет.

Достаю телефон, разблокирую и протягиваю Исакову. Он хмыкает, глядя на мою заставку с котятами, а потом набирает какой-то номер и отходит в сторону, чтобы поговорить.

– Сейчас договорит, забирай телефон и уходим куда собирались, – говорит бабушка, провожая Захара взглядом.

– Но как же мы оставим его тут одного? – ахаю, глядя на обтянутую черной футболкой спину Исакова. – Он же из-за меня попал в аварию.

– Римма, – строго говорит бабушка, заставляя перевести взгляд на ее лицо. – Мужчина должен сам уметь справляться со своими проблемами. А если этот мальчик будет обвинять тебя в том, что случилось, гони поганой метлой. Нам такие не нужны. Тем более, в женихах.

– В каких еще женихах? – спрашиваю и чувствую, как волоски на теле встали дыбом. Не люблю, когда бабушка начинает корчить из себя ворожку. Проблема только в том, что часто предсказываемое ею сбывается. – Ба, давай без этого.

Она только загадочно улыбается своими густо накрашенными красной помадой губами, а потом поворачивает голову, когда к нам подходит Захар.

– Ты в порядке? – спрашивает он как-то слишком мягко.

– Да, – выдыхаю, и он вкладывает телефон мне в руку.

– Не задел? – Я молча качаю головой, а он вздыхает. – Хорошо.

– Мы пойдем, – произношу тихо.