Пораженная тем, что только что произошло между ними, на мгновение не веря, что это был не просто сон, Миранда подняла руки, чтобы погладить его спину. Кончики ее пальцев стали мокрыми от капелек пота. Она улыбнулась, поцеловав его в висок и крепче обняв его дрожащее тело. Как она могла когда-либо опасаться этого замечательного, удивительного человека, когда у нее была сила заставить его так беспомощно дрожать? Как она могла быть так слепа к нему столько лет?

Охваченная возбуждением от его объятий и удивительных удовольствий, которые он ей доставлял, она рассмеялась тихим смехом чистого счастья.

Он поднял голову и улыбнулся ей, его голубые глаза светились удовлетворением и были мягкими от нежности.

— Что такое, милая?

— Я просто подумала, — призналась она, касаясь кончиками пальцев мокрой от пота прядки светлых волос, падающих ему на лоб, — что любовная сцена идеально бы вписалась в Гамлета.

Он засмеялся и прижался к ее губам, чтобы поцеловать ее со знойной томностью, вкусом счастья, удовольствия и… Чувством собственника? Но она полагала, что он имел право так думать, поскольку сегодня вечером она отдалась ему всеми возможными способами, вплоть до своей души. И она ни секунды не пожалела об этом.

Но когда он переместился в сторону, чтобы лечь рядом с ней на кровать, Миранда знала, что ей нужно быть осторожнее со своим сердцем. Себастьян никогда не будет испытывать к ней больше физической страсти, которую они только что разделили. Он это четко обозначил. О, конечно, он был бы добрым и заботливым, насколько мог, но у них никогда не было бы большего, чем это. Она знала это; она приняла это до того, как пришла сюда сегодня вечером. И все же, когда его сильные руки обвились вокруг нее и притянули к своей груди, его губы прижались к ее затылку, ей пришлось признать, что быть здесь с ним было приятно.

На самом деле, очень приятно.

Настолько приятно, что она могла легко привыкнуть к тому, чтобы быть с ним вот так, в объятиях его сильных рук, чувствуя тепло его дыхания, щекочущего ее шею, слушая его сердцебиение, тихо пульсирующего за ее обнаженной спине. Как будто он не хотел ее отпускать.

Но она не могла остаться, и даже сейчас ее глаза горели от непролитых слез при мысли, что это будет для нее самым большим, чем он когда-либо мог быть. Друг, любовник… кто-то, с кем можно разделить смех и привязанность, но не будущее. Себастьян смог бы найти радость в ней, но герцог Трент должен был строить жизнь с кем-то другим.

Она тяжело моргнула.

— Я должна идти, — прошептала она в темноту, когда боль в груди стала усиливаться.

— Останься.

Он наклонился, чтобы накрыть ее покрывалом, чтобы она была уложена в постель вместе с ним, затем нежно поцеловал ее обнаженное плечо.

— У нас есть вся ночь, помнишь.

Она ухватилась за единственное оправдание, которое могла дать, не открывая своего сердца.

— Мне нужно вернуться в Одли-Хаус, пока слуги не проснулись и не увидели, как я прохожу через дверь подвала.

— Я позабочусь о том, чтобы ты благополучно вернулась домой без каких-либо проблем.

Его руки крепче обняли ее.

— Но сегодня я хочу держать тебя здесь.

Но даже когда он это сказал, его слова были невнятными от усталости, а голос стал сонным. Поэтому она осталась, потому что знала, что он скоро заснет, и тогда она сможет ускользнуть, не мешая ему. И без того, чтобы он видел слезы. Не слезы сожаления — никогда. Она никогда не пожалеет о сегодняшнем вечере. Но она знала, что будет оплакивать то, чем они никогда не поделятся.

Себастьян Карлайл… Кто бы мог подумать, что она отдаст ему свою невинность? Все эти годы ее сердце было увлечено Робертом, и она ни разу не задумалась, что, возможно, она хотела бы, чтобы ее поцеловал Себастьян, с которым она хотела вести скандальные разговоры в операх, которого она…

Любит.

Ее сердце тяжело забилось, когда она осознала полную безнадежность их положения.

Это был невозможный выбор, но когда она пришла сюда, она знала, что то, что она чувствовала, было намного большим, чем простое физическое влечение. Каким-то образом, подкрадываясь к ней так медленно, что она даже не заметила этого, она влюбилась в другого брата Карлайла.

И это было безнадежно.

12 глава

В тишине его комнаты прогрохотал гром, и Себастьян проснулся. Его глаза медленно открылись в серую тьму утреннего дождя, бившего в окна, угли в камине теперь совершенно остыли. Но кровать была теплой. Он улыбнулся и томно потянулся. Он проснулся счастливее, чем когда-либо раньше, и его тело приятно болело там, где не болело слишком долго. Все из-за Миранды.

— Роза, — блаженно прошептал он, перевернувшись, — ты…

Кровать была пуста. Он откинул покрывало и вскочил на ноги, чтобы найти ее. Ее не было ни в соседней гостиной, ни в смежной спальне. Осознание этого поразило его, как ведро с ледяной водой.

Она ушла.

Он натянул брюки и рубашку, а затем бросился из своей комнаты, чтобы поискать ее в доме. Но в городском доме было тихо, и не было никаких признаков того, что она вообще была здесь прошлой ночью, за исключением небольшого пятна крови на его простыне, где он лишил ее невинности, и запаха розовой воды, который все еще слышался на его коже.

Он бросился вниз. Эта раздражающая женщина ушла от него посреди ночи, не дав возможности попрощаться или объяснить ей, как будут развиваться отношения между ними в будущем. Она ушла, черт возьми! Когда ей следовало остаться на всю ночь, когда она должна была быть эмоциональной и цепкой, как и любая другая женщина. О нет, не она — она никогда не поступала так, как ожидалось, даже в интимной близости. Она ускользнула под покровом темноты, как будто ее тут вообще не было. Как будто вчерашняя ночь для нее ничего не значила.

И это его больше всего беспокоило.

Он распахнул дверь комнаты для завтрака и краем глаза заметил движение. -

— Миранда!

Куинн повернулся от буфета, держа в руке полную тарелку, и сунул в рот сладкую булочку.

— Почему Миранда должна быть здесь? — пробормотал он с полным ртом.

В самом деле, почему? Плечи Себастьяна опустились от большего разочарования, чем он хотел признать. Он с нетерпением ждал возможности провести с ней утро, чтобы продлить их совместную ночь. Прошлой ночью он чувствовал себя более расслабленным и умиротворенным с Мирандой, чем в компании любой другой женщины за всю свою жизнь. И он чувствовал себя более живым, чем когда-либо. На несколько часов она сняла тяжесть с его плеч, и он хотел, чтобы эта легкость и чувство свободы продлились как можно дольше, прежде чем ноша вернется. Даже сейчас он чувствовал, как на его плечи начинает что-то давить.

Но Куинтон все еще смотрел на него с недоумением, ожидая ответа.

Он невольно пожал плечами.

— Вчера вечером мама упомянула кое-что о Миранде, которая занесет что-то сегодня утром, — пробормотал он, рухнув на стул. Ну, это, конечно, было расплывчато. Но ответ, казалось, удовлетворил Куинна, внимание которого уже вернулось к груде рыбы на его тарелке.

— Я подумал, что услышал входную дверь.

— Должно быть, Сондерс принес почту.

Куинн сел за стол и взял утреннюю «Таймс», которую дворецкий уже отгладил и оставил для Себастьяна. Затем он поднял глаза и озабоченно нахмурился.

— Ты сегодня утром выглядишь кошмарно.

— Спасибо, — проворчал он, украв кусок бекона с тарелки брата и откусив его. Этим утром он чувствовал себя кошмарно.

— Итак… прошлой ночью в твоей комнате была женщина.

Себастьян подавился.

Куинн с улыбкой хлопнул его по спине.

— Значит, сеешь дикий овес до того, как надеть кандалы?

Он закатил глаза. Куину вспомнил о его поисках жены, о чем он не думал с тех пор, как расстался с леди Джейн в Воксхолле. Этот момент теперь казался похожим таким далеким, а не вчерашним, и казалось, что это случилось с кем-то другим, а не с ним.

Куинтон приподнял бровь, его глаза озорно сияли.