— У нас есть вся ночь, милая. Не надо спешить.
— Но я хочу-
— Я тоже.
Он поднял ее на руки, чтобы отнести через комнату к своей кровати. Он положил ее на матрас, а затем лег на нее.
— Очень.
Он поцеловал ее в губы.
— Очень.
Его рот скользнул вниз по ее горлу, чтобы поцеловать впадину между ее грудями.
— Очень сильно.
— Себастьян, — жалобно простонала она, когда огонь вспыхнул в ее трепещущем животе, ее пальцы запутались в его шелковистых волосах, а он продолжил покрывать ее декольте поцелуями. Быть объектом внимания Себастьяна было гораздо более чудесным, чем она могла представить. Это время наедине с ним было ценным.
— На тебе маскарадное платье, — пробормотал он, а затем нежно поцеловал изгиб ее груди.
— Да.
Она пыталась дышать, не понимая, как от простого поцелуя может перехватить дыхание.
— Ты сказал, что оно тебе понравилось.
— Даже очень.
Его губы изогнулись в дьявольской улыбке.
— Леди Роза.
Она не могла удержаться от того, чтобы провести пальцем по этой улыбке, а затем засмеялась, когда он игриво укусил ее за палец. Так непохоже на Себастьяна, который был таким угрюмым и сдержанным после смерти отца, так непохоже на герцога, который был с ней таким суровым и злым в последние несколько недель. О, эта его версия нравилась ей больше всего. Это был мужчина, в объятиях которого она хотела оказаться сегодня вечером, которому она хотела отдаться, зная, насколько нежным и осторожным он будет с ней.
Он приподнялся на предплечье рядом с ней и провел рукой по ее телу.
— Знаешь, что еще лучше тебя в этом платье?
Жар поднимался везде, где он касался ее.
— Что?
— Ты без него, — горячо пробормотал он.
Ее дыхание прерывалось от нервозности, которую она почувствовала от его слов. Он видел ее обнаженной до пояса. Но он никогда не видел ее голой полностью.
Он осторожно приподнял подол ее платья.
— Это будет только честно.
Жар в его глазах, когда он смотрел на нее, пронзил ее.
— Поскольку на мне ничего нет.
Сладкие небеса, а ведь он прав! Ее живот сжался от трепета. Хотя она не смотрела на него, туда, у нее было ощущение, что он планировал смотреть на нее повсюду. Она потрепала нижнюю губу между зубами.
— Но что, если…
— Хм?
Еще одно прикосновение его руки вверх и вниз по ее телу, на этот раз подтягивая юбку выше ее бедер.
Она дрожала, мурашки покрывали ее обнаженные ноги.
— Что, если тебе не понравится то, что ты увидишь? — прошептала она свой страх вслух, так мягко, что ее губы едва складывались в слова.
Его глаза смягчились с пониманием.
— Но мне понравится, — заверил он ее, его рука медленно поднимала юбку, пока подол не оказался прямо под стыком ее бедер.
— На самом деле я абсолютно уверен в этом.
Она задрожала, все ее тело напряглось от внезапного предчувствия. Она не хотела, чтобы он останавливался, но…
— А что, если все еже не понравлюсь? Смогу я…
Она задохнулась, когда он поднял подол еще выше, открывая треугольник ее женских кудрей прохладному ночному воздуху. К счастью, его взгляд не отрывался от нее. Она не думала, что могла бы вынести, если бы он посмотрел на нее в тот момент.
— Смогу я снова надеть платье?
Он усмехнулся, и теплый звук проник в нее.
— Да, сможешь.
Ткань скользнула по ее бедрам к животу.
— Но ты не захочешь.
Когда он развязал ленты на ее плечах, чтобы освободить лиф, затем стянул платье через голову, она закрыла глаза. Она не хотела видеть выражение его лица, когда он впервые увидит ее полностью обнаженной, если он сравнит ее с теми прекрасными дамами, с которыми был раньше, и обнаружит, что ей не хватает…
— Боже мой… ты такая красивая.
Она улыбнулась, из нее вырвался мягкий смех счастья и облегчения. Себастьян считал ее красивой! Даже голой. Она была права — он сделает этот вечер для нее чудесным, как ни один другой мужчина.
Она открыла глаза. Дикий огонь разжегся в ней от грубого желания, которое она увидела на его лице, когда он смотрел на нее сверху вниз, и она вздрогнула от интенсивности его взгляда. Повсюду где его взгляд задерживался на ее теле, пламя загоралось под ее кожей, сила его была почти подавляющей.
— Мне жаль говорить тебе это.
Он потер большим пальцем ее нижнюю губу и сказал с дразнящей торжественностью:
— Но, боюсь, платье ты не увидишь всю ночь.
— Себастьян! — отругала она, ее щеки мгновенно покраснели.
Смеясь, он опустил голову и прижался щекой к ее щеке, и его щетина дразняще царапала ее мягкую кожу. Такой мужественный. И на данный момент весь ее. Ее сердце забилось от радости.
— Я когда-нибудь говорил тебе, как мне нравится, как ты краснеешь?
Он поцеловал ее в губы, прежде чем она смогла ответить.
— Насколько это меня вдохновляет?
Из-за чего румянец только усилился, и она потеряла дар речи.
— Он начинается здесь.
Он провел губами по ее скуле.
— И задерживается здесь.
Затем по линии подбородка до шеи.
— И здесь.
Еще ниже, пока его рот не коснулся ее груди.
— И заканчивается прямо здесь.
Когда он зажал ее сосок губами и пососал, она приподнялась с матраса, задыхаясь. О, его соблазнительный рот! Он точно знал, как мучить и доставлять ей удовольствие одновременно, как мягко сосать, но при этом вызывать сильную боль между ее ног. Как заставлять ее просить о большем.
— Такой красивый румянец, — пробормотал он ей в грудь.
— Что заставляет меня задуматься…
Она закусила губу, чтобы сдержать любопытство, насколько могла, даже зная, что он делает это специально…
— О чем? — спросила она, не в силах сдержаться, пока ее пальцы блуждали по его плечам и обнаженной спине, наслаждаясь ощущением его мускулов, дрожащих под ее ищущими кончиками пальцев.
— Краснеют ли и другие части твоего тела.
Она напряглась. Конечно, он не имел в виду -
— Как здесь.
Он наклонился, чтобы лизнуть ее живот медленными, томными кругами, пока его рука ласкала внутреннюю часть бедра.
— Или здесь.
О боже, он действительно имел в виду… И он не мог — просто не мог! Не там же.
Толкая изголовье, она скользнула под него, пока ее глаза не оказались на уровне его, ее голые пальцы ног коснулись его икр. Она крепко обняла его за плечи, чтобы удержать его на месте.
— А ты краснеешь? — спросила она как можно более соблазнительно, несмотря на нервную нотку в ее голосе, когда она обратила их игривую беседу на него.
— Как насчет здесь?
Она поцеловала его в грудь, и он усмехнулся. Но когда она скользнула ртом в сторону, захватила его плоский мужской сосок своими губами и пососала его, как он это делал с ней, смех застрял в его горле.
В конце концов, игра была честной. Он вздрогнул, когда она взяла его сосок зубами и начала покусывать — о, как же она наслаждалась их игрой!
— Или здесь? — прошептала она, проводя руками по его голой спине, чтобы обхватить его твердые ягодицы своими ладонями.
Когда она их сжала, он резко вдохнул. Ее имя прозвучало как мягкое предупреждение на его губах. Но он предупреждал ее всю неделю — фактически весь сезон — и она устала от его предупреждений.
Если он действительно хотел ее предупреждать, то она даст ему повод для беспокойства.
— Здесь.
Она просунула руку между ними и сжала пальцы вокруг его эрекции, и жалобный стон вырвался из его груди. Она дьявольски рассмеялась и погладила его по длине, как он показал ей в карете.
— Святой Люцифер, — пробормотал он, поднимаясь над ней на четвереньки, чтобы дать ей место для движений.
Его голова низко склонилась, а глаза зажмурились.
Он был большим и жестким в ее руке, и с каждым поглаживанием казалось, что он становится крупнее и жестче. Как по волшебству. Она обвила его ладонью, дразня его пальцами так, как она хотела, чтобы он поступил с ней до конца ночи. Он обещал ей всю ночь. И она планировала наслаждаться каждым драгоценным моментом.
