Как и этих троих наёмников. С которыми мне теперь придётся как-то разговаривать. Чувствую себя маленькой трусливой мышкой в мире крутых самоуверенных мужчин, которые «решают вопросы». Что ж. Деваться некуда, нужно идти к ним.

Бегу к гостевому гаражу. Все трое стоят вокруг автомобиля, очевидно, ждут. Машина вместительная, хотя не слишком огромная, недорогая, тёмно-серая, потрёпанная, без приметных черт. Красавчик стоит ближе всех, собранный, лицо будто недовольное задержкой. Парень в чёрном невозмутимо подпирает стену, как и до этого в кабинете, а его рыжий коллега со скучающим видом облокотился на крышу автомобиля и озирает гараж.

При виде меня красавчик – который, очевидно, у них старший, может, и по возрасту тоже – оживляется. Я ещё не успела подойти, но его звучный голос прекрасно слышно и отсюда.

– Итак, дополнительный заказ. Госпожа Александэр, – он указывает на меня ладонью, как на аукционный лот, – владелица объекта. Оплата – восемьсот кредитов, если она поедет с нами и не будет покидать салон автомобиля. Какие соображения?

Желудок сжимается от страха, но нет, я не собираюсь показывать этого. Быстрым, но размеренным шагом подлетаю к гаражу, делаю уверенное лицо.

– В три раза больше – прямо сейчас, если я не буду сидеть в машине, а пойду с вами.

Бородач присвистывает.

– Это – «госпожа Александэр»?

– Мы не берём с собой посторонних, – красавчик оглядывает меня без особого удовольствия.

– В десять раз больше. Я сама за себя, к вам никаких претензий.

Вот теперь пижон смотрит на своих товарищей. Бородач радостно выдаёт:

– За такие деньги, крошка, делай что хочешь.

Парень в чёрном молча кивает.

– Сто процентов сейчас. Ведёшь себя тихо, слушаешь нас, держишься позади, не мешаешь работать. Мы не несём ответственности за любой ущерб твоему здоровью. – Закончив перечисление условий, пижон протягивает мне электронный браслет.

– Договорились, – я набираю сумму на своём браслете и прикладываю к его.

Вот так номер, всего лишь за минуту я лишилась восьми тысяч. Зато настояла на своём и поеду с ними! Всё лучше, чем сидеть перед теликом и покорно ждать, что они сделают с Сином.

Красавчик садится на водительское место. Молодой – за ним. А бородатый не торопится: лениво снимает локти с машины, смотрит на меня с интересом.

– Это что, новая мода у молодёжи – военные модели? Простые уже не удовлетворяют?

Вот теперь я понимаю, в чём особенность его произношения, – шепелявость. Помимо «с», отдающей шипящим присвистом, есть ещё странная «т», похожая на «ч». И вслушиваться в звучание слов очень помогает не обращать внимания на их смысл. Подумаешь, пусть болтают что хотят, главное – чтобы делали что-нибудь.

Пижон бросает из машины:

– Шмель!

Невольно вздрагиваю и озираюсь – какие шмели зимой? Однако через секунду доходит, что это обращение к задержавшемуся мужчине, потому что тот уже открывает заднюю правую дверь, ворча:

– Не, а что? Просто спросил. Интересно, когда вернётся мода на живых мужиков.

Я сажусь вперёд, справа от водителя, и украдкой кошусь на его волшебный комбинезон: теперь он чёрный, под цвет сиденья.

Красавчик заводит двигатель – из недр простенького автомобиля вдруг раздаётся впечатляющий рык – смотрит в зеркало заднего вида и резко втапливает газ. От неожиданности меня бросает вперёд. Машина задом вылетает на улицу, разворачивается, не сбавляя скорости, – моя голова с глухим стуком прикладывается в боковое стекло, – и устремляется вперёд так, что меня вжимает в кресло. Лихорадочно нащупываю ремень безопасности. Что за нафиг?! Я вроде приготовилась к трудностям и опасностям, но не такого же плана! С подобной манерой вождения я сдохну прежде, чем мы куда-либо доедем.

Водитель продолжает разговор как ни в чём не бывало:

– Сделаем дело – будешь обсуждать посторонние вопросы. Если дочь господина главного судьи пожелает с тобой разговаривать.

Из-за моей спины раздаётся удивлённое:

– Дочь?.. Почему я не знал, что у Александэра есть дочь?

Смотрю в зеркало заднего вида, но вижу там только парня в чёрном, который отвечает мне равнодушным взглядом. Рыжий бородач в отражение не попадает.

Автомобиль, не сбавляя скорости, влетает в очередной поворот, и мой желудок неприятно сжимается.

– Потому что ты думаешь, что статус в соцсетях и есть реальность, – красавчик не отрывает взгляда от дороги.

Сзади в спинку моего кресла раздаётся тычок.

– А ты почему не дружишь с папой? Все ж, там, фотки вместе выкладывают, то-сё… А тут – такая тайна. Может, ты на самом деле не дочь, а любовница? Ещё и несовершеннолетняя какая-то.

Тяжело сглатываю. Держись, Лета, только не надо блевать. Глубоко дыша, чтобы справиться с тошнотой, выдавливаю:

– Нет. Не любовница. Меня зовут Лета. Приятно познакомиться.

В салоне тишина. Кошусь на красавчика, но он смотрит вперёд и не отвечает. Отлично, будем молчать. Не больно и хотелось.

Сзади раздаётся незнакомый голос:

– Паук.

– Что? – с недоумением оглядываюсь на парня в чёрном.

– Меня зовут Паук.

Очевидно, стоит оставить при себе реплику о том, какое у него странное имя, так что я, извернувшись, просто протягиваю руку для рукопожатия. Должно быть, они все называют себя кличками, для конспирации. Ладно хоть не «господин Коричневый», как в кино, а то я могла бы не выдержать и истерично заржать, сейчас как раз сильно нервничаю.

– Приятно познакомиться.

Парень удивлённо смотрит на мою протянутую руку, но всё-таки пожимает – сильно, чуть не до боли.

Бородатый хмыкает.

– Ну а я Шмель.

Тянуть руку человеку, сидящему позади тебя, неудобно, но я выкручиваюсь как могу. Ладонь у Шмеля шершавая.

Снова поворачиваю голову к водителю. Он по-прежнему смотрит на дорогу, но всё же снисходит:

– Каракурт. Извини, без рук.

– Как угодно. А разве паук и каракурт – это не одно и то же?

Вопрос повисает в воздухе. Я сказала что-то глупое? Ну и ладно, подумаешь. Плевать мне на вас, крутые мужики с дурацкими кличками.

И в этот момент я замечаю на перекрёстке впереди красный свет. Хэй, красавчик же не собирается проехать на красный? Но машина не сбавляет скорости. Удивлённо распахнув глаза, слежу, как к нам приближается бампер автомобиля, стоящего перед светофором в нашем ряду, – слишком быстро. Красный свет. Что он творит?!

На светофоре вспыхивает жёлтый, автомобиль впереди продолжает стоять, а Каракурт, не сбавляя скорости, в последний момент перестраивается в левый ряд и поворачивает налево. Задние колёса заносит, одно долгое мгновение кажется, что машина сейчас вылетит на тротуар, но красавчик каким-то чудом её удерживает – и через пару секунд, вильнув задом, она продолжает свой путь по прямой.

Да, с автомобилем-то всё в порядке, но с моим желудком – нет. Рот наполняется слюной, кровь отливает от лица, я нащупываю ремень безопасности, кошу глазами на дверную ручку и бормочу:

– Останови… Каракурт…

Чёрт, слишком тихо. Чувствуя, как пищевод уже судорожно дёргает спазмом, выпаливаю из последних сил:

– Останови! Сейчас!

Каракурт резко виляет к обочине, выжимает тормоз – меня бросает вперёд, и просто чудо, что содержимое желудка не вылетело по инерции на лобовое стекло, – отщёлкивает мой ремень безопасности, и я, рванув дверь, высовываю голову наружу. В ту же секунду из меня в едином порыве выплёскиваются все бутерброды вместе с молочным коктейлем. Рот наполняет противная кислятина. Несколько раз сплёвываю, глубоко дышу. Вроде получше.

Вздрагиваю, потому что сзади в рёбра упирается что-то твёрдое, но затем вижу, что это бутылка воды от Шмеля.

– Спасибо…

Голос Каракурта замечательно спокоен – наводит на подозрение, что он привык к подобной реакции:

– Всё? Мы торопимся.

Прополоскав рот, возвращаюсь на своё место, закрываю дверцу – и в то же мгновение автомобиль срывается с места.