Страх не даёт дышать. Долбаный страх. Всегда, если отец рядом. Всегда, если я виновата. Вот и сейчас я неловко топчусь перед его стулом, мечтая сгореть на месте. Но нужно бороться. Я должна бороться!

– Он точно у них? – по крайней мере, мой голос не дрожит.

– Вот об этом я и пришёл поговорить. На фото выглядит похоже. Этот человек сказал, что робот в единственном экземпляре. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Вспыхивает безумная надежда: что, если это не Син? Рэд? Ведь органика не разлагается, может, его тело сохранилось до этого момента, каким-то образом попало к шантажисту? Или это совсем другой робот, ведь армия могла сделать нового? Но где тогда Син? Нет, самое простое объяснение – самое вероятное. Это он. Хотя мысли в голове путаются, и я уже ни в чём не уверена.

Осторожно говорю:

– Раньше был ещё один, но тот вроде как уничтожен. Два года назад. Скорее всего… Значит, они хотят деньги?

– Да, ситуация выглядит стандартно. Деньги в обмен на улику. После этого, если ты действительно не натворила ничего больше, я смогу наконец-то улететь в отпуск, которого ждал три с половиной года. Между прочим, из-за всей этой истории мне пришлось поменять билеты.

Чувствую, как ярость закипает, наполняя меня уверенностью в себе. Наконец-то!

– «Улику»?

Отец смотрит непонимающе, и это раздражает ещё больше.

– То есть моего робота.

Закатив глаза, он страдальчески тянет:

– Алетейя, он не твой! Он государственный! Хотя откуда тебе знать разницу? Я всегда шёл у тебя на поводу. И вот результат! Меня укоряют тем, что моя разбалованная дочь не знает удержу в сомнительных развлечениях и не видит разницы между своими вещами и государственными. И, вообще, это совершенно справедливо.

– Он – не вещь!

Проклятье, зачем я это ляпнула? Молчала бы себе… А теперь отец вскидывает подбородок, поднимает указательный палец на уровень моих глаз и возвышает свой хорошо поставленный голос:

– Алетейя! Главная проблема, почему ты никогда не сможешь стать успешной в жизни, – это то, что ты не умеешь отличать важное от второстепенного. Ты всегда цеплялась к мелочам. Ответь мне, какая разница, как это назвать, – «улика», «предмет», «имущество»… Никакой! У меня пропал билет в первый класс, придётся лететь третьим, а ты устраиваешь сцену из-за терминологии! Могла бы хоть раз подумать о других, а не только о себе.

– Ладно! Хорошо. Значит, робот у них. Они отдадут его за деньги. И ты… конечно, мне его не вернёшь?

Я знаю, какой будет ответ. Естественно, знаю. В детстве я не раз просила отца. Плакала, умоляла. Даже как-то встала на колени, на что он ответил: «Алетейя, ты не на сцене, иди в свою комнату». Ни разу это не помогло. Даже наоборот, ему хочется получить ещё больше. Чтобы рыдали, пресмыкались, целовали ноги. И что же он в итоге ответит? «Нет». Всегда только «нет». Я поклялась себе, что никогда больше не буду унижаться перед ним. Но сейчас – приходится ради Сина.

По лицу отца уже расползлось выражение, которое я ненавижу больше всего, – смесь превосходства, наслаждения властью и снисходительной усмешки. Нет, чуда не будет и на этот раз. Он знает, что контролирует ситуацию полностью и может отомстить мне за все случаи непослушания. Возможно даже, что он пришёл сюда не ради болтовни о деталях шантажа, а именно ради этого момента.

Господин городской судья изящно опирается локтем на барную стойку рядом и начинает размеренную речь:

– Алетейя, я забочусь о твоём благе, раз уж ты сама не можешь позаботиться о себе. Ты, очевидно, не понимаешь, что это армейский робот. Не развлечение, а оружие. Между прочим, мне стоило немалых денег восстановиться после того инцидента. Не говоря уж о том, что он не приобретён официально, а украден. Я не могу позволить своей дочери держать в доме краденные вещи, тем более, принадлежащие государственной армии. Ты же понимаешь, что это безумие? Этот робот должен исчезнуть как можно скорее.

За годы общения с ним я поняла, что нужно иметь в запасе кое-что получше слёз. Очевидно, что козырь в рукаве пора использовать. Но как это сделать? Вытащить из кармана нож и проткнуть руку – слишком безумно, пафосно, глупо. Пойти в спальню и активировать банковскую ячейку через компьютер? Слишком долго, я уже не помню точный алгоритм, сотрудник банка объяснял, но это было давно…

Что ж. Остаётся только вариант блефовать. Получится ли? А главное, та ли это ситуация? Не пожалею ли я, что слишком быстро достала единственный козырь?

Неожиданно вступает Голос-в-голове: Соберись! Ты сможешь. Нужно собраться и сделать правильно. Главное – не позволяй ему затянуть тебя в разговор о неблагодарных детях и в чувство вины. Давай, ты справишься!

Перевожу дыхание. Расслабляю напряжённые плечи. Добавляю на лицо лёгкую улыбку.

– Хорошо. Тогда поговорим об уликах. Я хотела сделать тебе сюрприз на день рождения, но раз такое дело… Ты, случайно, приехал сюда не на «Майоратти Нова»? Той самой, которую тебе подарил один известный бизнесмен вскоре после того, как ты оправдал его сына.

Отец фыркает снисходительно, однако я настойчиво продолжаю:

– А через два месяца другой господин благополучно вышел на свободу, потому что улики показались судье недостаточно убедительными. И это странным образом совпало с появлением значительной суммы на одном анонимном банковском счету… Вот только у меня есть бумаги, которые проливают неожиданный свет на этот счёт – не такой уж он и анонимный. Как и пять других счетов, по которым имеется полный список транзакций. Также есть кое-какие аудиозаписи, там даже звучат имена… Да, это было давно, но срок ответственности ещё не истёк. А ведь помимо полиции в таких данных заинтересованы и другие люди – те, которые были очень расстроены твоими приговорами.

Он спокойно дожидается конца моей речи и рассудительно говорит:

– Алетейя, работа судьи тяжела. Однако кто-то должен брать на себя ответственность и принимать решения в сложных, неоднозначных ситуациях. Да, эти решения не всем по нраву. Тем не менее, я в первую очередь руководствуюсь соображениями общественного блага. Поэтому мои симпатии всегда были на стороне людей, которые хранят наше общество, поддерживают в нём стабильность, и, в конце концов, ведут нас всех в верном направлении. Эти люди могут ошибаться в частностях, как и любой из нас, однако в целом они – столпы нашего порядка и культуры.

– То есть преступники – это оплот нашего общества?

– Не занимайся софистикой. Ты передёргиваешь мои слова.

– Я занимаюсь софистикой?! Ты получил машину за то, что оправдал урода, изнасиловавшего и убившего двух девушек!

Отец снисходительно качает головой. Абсолютно спокойный.

– Очевидно, хорошо, что ты не пошла в юриспруденцию. С подобным подходом там делать нечего.

– Это с каким таким «подходом»?!

– Ты не знаешь обстоятельств дела, но с ходу осудила обвиняемого. Ты бы раздавала смертные приговоры налево и направо, основываясь только на собственных эмоциях и слезливых историях из сети?

Меня словно окатывает холодной водой. И я не знаю, что ответить. Как ему всегда удаётся выставить меня тупой истеричкой?

Голос-в-голове холодно заявляет: Может, ты такая и есть?

Пока я хлопаю глазами в замешательстве, отец вкрадчиво тянет:

– Алетейя, зачем тебе эти игры? Ты расстроилась из-за робота? Хорошо, я куплю тебе нового. Никогда не мог устоять перед твоими просьбами! Помнишь того огромного динозавра, которого мы везли домой на крыше такси? – он добродушно улыбается.

Раз! – и я снова чувствую себя маленькой девочкой, полностью зависящей от всемогущего отца. Волшебство и магия.

Голос-в-голове шепчет с опаской: Соглашайся. Не зли его. Ты же помнишь, что было в прошлый раз? Не противоречь! Тебя некому защитить, а сама ты не сможешь. Ничего не получится. Так что улыбнись и скажи, что пошутила.

Но я сжимаю кулаки. Нужно выглядеть спокойной и уверенной. Не показывать уязвимость.

– Не надо мне ничего покупать. Я хочу конкретно этого робота. В нормальном состоянии.