Деревушка встретила их пустыми, темными улицами. Покосившиеся лачуги стояли, сгибаясь под тяжестью времени. Некоторые из них давно потеряли свои крыши, другие всё ещё держались на старых стропилах, с которыми ещё не расправилась стихия. Ветер давно играл здесь рыбацкими сетями забрасывая их на крыши домов, и верхушки деревьев, превращая деревушку в тайное жилище гигантского паука, который не стесняясь опутал своими сетями всё вокруг.

У берега, чуть дальше, на песке, валялись брошенные лодки, многие были просто вытянуты на берег, а одна, лежала на боку и волны бились о прогнивший борт. Со стороны она казалась огромной рыбиной выброшенной на берег. Под воздействием ветра, соли и солнца древесина старых лодок издавала странные глухие звуки, словно они всё ещё боролись за свою жизнь. Тусклый свет заката просачиваясь сквозь облака, едва освещая полумрак, что охватывал эти земли, и даже солёный воздух приносил с собой вкус чего-то забытого. Морской ветер был солёный и горький, но на фоне этого запустения, казалось и он, скорбел о тех кто покинул это место. Звуки моря, идущие издали, то ли ласкали берег, то ли приглушённо шептали какие-то давние истории, казались лишь пустым эхом в этой безжизненной деревушке.

Эля сидела на старом поросшем мхом камне у костра, и глядела как мир погружается в темноту. Лориан стоял поодаль от всех и всматривался в казавшийся зловещим лес, его фигура чётко вырисовывалась в свете заката. И Эля не могла не заметить, как часто он поглядывал на неё. Лориан был сдержанным эти два дня, и смотрел на неё с некой насторожённостью, как будто бы что-то в её присутствии его беспокоило. Эля не решалась у него спрашивать почему он так на неё смотрит, а он не спешил ничего говорит сам.

Дайрен же был наоборот, всегда был рядом, спокойный и уверенный. Он следил за ней с такой тёплой заботой, что Эля за прошедшие два дня уже стала воспринимать его опеку как нечто естественное. Его внимание не давило, оно было мягким и тёплым, а волнение в его взгляде никогда не переходило некую невидимую черту. Он был рядом, и этого было достаточно. Его присутствие придавало силы, заставляло забыть о тревогах и страхах, даже несмотря на всю мрачность окружающего мира.

– Ты всё ещё не хочешь, чтобы я отнёс тебя в ковен? – его голос, мягкий и глубокий, прорезал тишину входящей в свои права ночи.

Эля пожала плечами, не в силах объяснить, почему для неё это было невозможно.

– Я не могу оставить Ронду, я же говорила. – ответила она с тихим голосом, но в нём звучала твёрдость её решения.

Дайрен лишь кивнул, не настаивая. Он старался понять её чувства. Именно эта её черта, не бросать в беде близких, находила в его душе глубокий отклик. Он опустился рядом с ней на песок и протянул горсть, каких-то лесных ягод.

Ронда, стояла у наиболее уцелевшей лачуги, которую подготовила для ночёвки и смотрела на них с умиротворённой улыбкой. Она знала больше, чем показывала, но молчала, позволяя Эле и мужчинам самим разобраться с тем, что в них внутри.

Лориан подошёл к костру, поглядывая в сторону Эли, таким взглядом, что она кожей почувствовала холод исходящий от него.

– Мы не можем останавливаться здесь надолго, – произнёс он. – Рядом кто-то есть и это меня беспокоит. Сейчас пару часов на сон и выдвигаемся.

Ещё раз бросив нечитаемый взгляд на девушку, эльф вернулся к своему наблюдательному пункту.

Когда Эля ушла с Рондой в лачугу, скрывшись за куском старой ткани, служащей дверью, Лориан наконец смог сосредоточиться на своих мыслях. Тишина ночи позволила ему остаться наедине с самим собой, и его разум метался, не давая покоя. Да она ему нравится. Эля была не такой, как все. Она была сильной, хотя и хрупкой, и в то же время казалась какой-то потерянной. И хотя она выглядела как обычная девушка, с ярким светом в глазах, её сила была скрыта. Сама она явно не понимала, на что способна и как управлять своим даром. Что сможет дать эта девушка его народу? Сможет ли раскрыть свой потенциал до конца? И ещё… она явно предпочитала дракона. Несмотря на то, что он, мог бы многое рассказать ей, и о ней самой, и о магии Эльдории. Но нет, она даже не подходит к нему. Всё время смотрит на дракона словно он воплощение всего хорошего что только есть в этом мире. Он видел это в её взгляде. Но почему? Возможно, это всё было связано с тем, что он эльф? Может поэтому он ей не нравится? Но, несмотря на всё это, Лориан чувствовал, что его сердце с каждым днём всё больше тянется к ней. Он покачал головой, пытаясь избавиться от этого неясного, беспокойного чувства. Нет, Элиана была больше, чем просто девушка. И в этом-то и заключалась его проблема. Его долг, это прежде всего доставить её в ковен, живой и по возможности невредимой. Она слишком важна, чтобы поддаваться эмоциям. Он должен думать в первую очередь о своём народе и о том что она сможет дать ему. Его эмоции сейчас только мешали ясному пониманию ситуации, поэтому он решил подождать и посмотреть что будет.

Дайрен сидел на ступенях лачуги, усталый, но спокойный. Он любил ночную тишину, которая могла скрыть все чувства и мысли, освобождая его от лишних вопросов. И в этом было что-то удивительно успокаивающее, сам этот момент, когда можно просто быть.

Но сейчас ночная тишина не смогла избавить его от лишних мыслей. Все его мысли были сосредоточены на Эле. Что-то в её глазах было не таким, как у всех остальных, какая-то пустота. Словно у неё отняли что-то важное, и в душе от этого осталась зияющая рана. Он не спрашивал её, ждал пока сама будет готова рассказать ему. Сейчас его задача просто быть рядом, защищать её, пока она не обретёт свои силы. Он был уверен, что метка на её плече не была случайностью. Она была той кто предначертан ему судьбой. Для него это было естественно как дышать. А то что у Эли проявилась и эльфийская вязь всего лишь испытание на их пути, к счастью. Ведь магия Древних сама выбирала её, а значит, всё уже предначертано богами. Но больше всего его интересовала она сама. Как она жила до того, как оказалась в этом мире? Она такая юная, такая хрупкая, как же ей удалось выжить в чужом мире? Почему её мать скрыла дочь в том другом, далёком мире? Почему оставила её без знаний, без направляющего света, даже без наставника? Это всё казалось странным, и чем больше он думал об этом, тем сильнее убеждался в том что всё это не просто. Казалось что он упускает какую-то важную деталь. Дайрен посмотрел в сторону импровизированной двери лачуги за которой скрылась Эля и вздохнул, столько вопросов он хотел ей задать. Но он подождёт, пока его пара будет готова на них ответить. Он знал, что её путь будет трудным. Но он был готов идти рядом. И пока её магия не раскроется в полной мере, он продолжит её защищать. Это была его роль. Всё остальное сейчас не имело значения.

Дайрен почувствовал что за спиной кто-то стоит и обернулся. На пороге лачуги стояла Ронда, глаза её были слегка прищурены словно она пыталась рассмотреть далёкий объект, а дыхание было неровным, словно она только что бежала по лесу.

– Что случилось? – спросил Дайрен.

– Дурной сон, – ответила Ронда и сделав шаг присела на ступеньку рядом с ним. – А ты что задумчивый такой?

– Расскажи как жила Эля, там, в мире без магии.

– Тяжело жила. Знаешь, у них там есть специальные дома, где живут только дети. Бедные, несчастные сироты. И никому до них нет дела, совсем никому. Эти бедные дети, несчастные, полуголодные, озлобленные. Иногда дети даже умирают там, и никого это не волнует. Эля была одной из них. Замкнутая, часто на грани отчаяния. Она из-за своей внешности сильно отличалась, от других детей того мира. У неё не было ни друзей ни даже приятелей. Дети могут быть очень злыми, и Эля ощутила это на себе в полной мере. Но она выжила и это главное.

Дайрен слушал молча, что-то в его груди сжалось. Он чувствовал, как тяжесть, которую несла с собой Эля, хоть и была невидимой, но от этого не становилась менее реальной. Ронда продолжала, её голос был тихим, почти шёпотом.

– Она всегда чувствовала себя чужой. Все вокруг видели в ней лишь странную девочку с белыми волосами и голубыми глазами. Но у неё был ещё один тяжёлый груз, её память. Иногда к ней приходили воспоминания, из далёкого детства, когда она ещё была здесь. Но они были туманными, нечёткими. Она часто плакала от того что не могла вспомнить лицо мамы.