– Доброе утро, лея Кайлани, – его янтарные глаза приветливо блеснули.

– Доброе утро, лей Норрис, – она кивнула, но вдруг замерла. По спине пробежал холодок – показалось, что кто-то пристально наблюдал за ней. Кайлани резко обернулась, но в просторном фойе никого, кроме них с охранником, не было. Только тяжелые бархатные портьеры едва заметно колыхались.

"Нервы шалят", – одернула она себя, направляясь к гримерке. Для беспокойства не было причин – театр считался одним из самых безопасных мест в городе. И все же ощущение чужого взгляда не отпускало.

В гримерной Кайлани первым делом сняла пальто и взялась за прическу. Рыжие пряди, как обычно, норовили выбиться, но она уже научилась справляться с их своенравным характером.

Глядя в зеркало, Кайлани невольно улыбнулась, вспомнив, как в детстве почти ненавидела свои непослушные кудри. Калисса с ее идеально прямыми платиновыми волосами всегда выглядела безупречно, а она… "Дикарка с гривой". Но здесь, в театре, ее волосы вызывали только восхищение. Гримеры называли их "живым огнем", а в сетях анонимные поклонники писали такие комплименты, от которых она краснела.

Когда Кайлани вышла на сцену, техники уже суетились в зале, настраивая оборудование. Предстояла первая световая репетиция. Она достала селло из футляра, пальцы привычно скользнули по инструменту. Этот инструмент стал частью ее самой. Она заняла свое место и начала настраивать его, но снова почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

Подняв голову, Кайлани всмотрелась в зрительный зал. Первые ряды были освещены, дальше царил мрак. В этой темноте мог прятаться кто угодно… Она тряхнула головой. Наверное, просто игра воображения – в конце концов, она артистка и привыкла к тому, что на нее смотрят сотни глаз.

– Лея Кайлани, мы готовы начинать? – голос режиссера вырвал ее из размышлений.

Она кивнула, устраивая селло поудобнее. Как только смычок коснулся струн, все посторонние мысли исчезли. Осталась только музыка – та единственная константа в ее жизни, которая никогда не предавала. Первые ноты поплыли над сценой, и Кайлани полностью растворилась в мелодии.

Зарк методично осматривал театр, отмечая все потенциальные уязвимости в системе безопасности. Высокие потолки, множество укромных уголков и запутанная система коридоров – настоящий кошмар для охраны. Придется серьезно поработать над…

Мысль оборвалась, когда он заметил её в фойе. Хрупкая фигурка в длинном свободном пальто остановилась поговорить с охранником. Солнечные лучи, пробивающиеся через высокие окна, играли в рыжих волосах, создавая впечатление живого пламени. Зарк замер в тени, не в силах оторвать взгляд.

Она улыбнулась охраннику, и эта улыбка словно осветила всё пространство вокруг. Что-то первобытное шевельнулось внутри при виде этой открытой, солнечной улыбки. Его сущность моментально отреагировала – хотелось подойти ближе, втянуть её запах, рассмотреть каждую черточку лица.

Огромный футляр, который она несла, казался почти с неё ростом. Как такое хрупкое создание управляется с подобной тяжестью? Инстинкт защитника требовал немедленно подойти и забрать ношу, но годы тренировок удержали на месте. Он здесь по работе, напомнил себе Зарк. Нужно найти приму и обсудить меры безопасности.

Рыжая незнакомка направилась к гримеркам, и Зарк почувствовал, как когти впиваются в ладони – он даже не заметил, как сжал кулаки. Все его чувства обострились, как перед охотой. Хотелось проследить за ней, узнать, кто она такая, выяснить каждую деталь её жизни…

"Работа прежде всего," – напомнил он себе. Но где-то на краю сознания продолжала пульсировать мысль, что театр не такое уж большое место, и рыжулю он обязательно найдет.

Зарк бесшумно проскользнул в темноту зрительного зала. Удобная позиция – большая часть помещения скрыта мраком, лишь сцена и первые ряды залиты светом. Режиссер с помощниками что-то оживленно обсуждали, не обращая внимания на темноту за спиной. Типичная ошибка – никто не всматривается в кажущуюся пустоту.

Он устроился в одном из дальних рядов, готовясь наблюдать за примой. Нужно оценить все возможные угрозы – открытые подходы к сцене, расположение технического персонала, привычки самой артистки…

Внезапно на сцену вышла рыжая незнакомка из фойе, и Зарк мысленно выругался. Вот она – его главная оплошность. Вчера он даже не удосужился узнать, как выглядит та, кого должен охранять. Пара минут в сети, и у него было бы изображение. Но нет, он позорно провалил базовую подготовку.

Теперь же… Теперь он не мог оторвать взгляд от её фигуры в обтягивающих брючках. То, что скрывалось под безразмерным пальто, заставило его сжать подлокотники кресла. Аппетитные бедра, тонкая талия, прекрасная грудь, изящная линия спины – ее тело было создано, чтобы сводить его с ума.

Что-то подсказывало ему – с ней можно было бы не сдерживаться. В каждом её движении чувствовалась скрытая страсть, та самая внутренняя сила, которая так привлекала зоракийцев. Она не сломается от его силы, нет… Скорее, ответит тем же огнем, что горит в её волосах.

Кайлани – теперь он знал её имя – грациозно опустилась на стул. Когда она извлекла инструмент из футляра, Зарк почувствовал, как когти впиваются в бархатную обивку кресла. Проклятье… Он должен думать о возможных угрозах, о схемах охраны, о чем угодно, кроме того, как хотел бы оказаться на месте ррырхова инструмента.

Никогда раньше он не позволял себе подобных мыслей о клиентках. Но эта женщина… Она будила в нем что-то первобытное, звериное – то, что обычно удавалось держать под контролем.

Кайлани на сцене поправила прическу, и несколько прядей выскользнули из причёски, скользнув по шее. Зарк с трудом подавил рычание. Космос определенно решил испытать его на прочность. Как он должен защищать женщину, которую хочется не столько охранять, сколько украсть и спрятать в собственной спальне?

Режиссер дождался завершения настройки инструмента и отрывисто бросил: "Готовы?" Получив утвердительные кивки, скомандовал: "Свет!"

Зал погрузился во тьму. Зарк напрягся – годы тренировок не позволяли расслабиться в темноте. Чувства обострились, как перед боем.

В этой тишине первые низкие ноты селло прорезали пространство. Звук был настолько глубоким, что отдавался в костях. Волоски на загривке встали дыбом – не от страха, а от чего-то древнего, первобытного.

Вспышка софитов выхватила из темноты фигуру Кайлани. Его сердце пропустило удар. В резком свете она казалась неземной – бледная кожа светилась изнутри, рыжие волосы полыхали живым пламенем.

Смычок в её руках двигался гипнотически, извлекая звуки, проникающие в душу. Мелодия начиналась как далекий гром, набирая силу. Зарк поймал себя на том, что дышит в такт музыке.

Световые всполохи участились, создавая иллюзию молний. Они то выхватывали из тьмы её лицо, то вновь погружали в тень. Каждый раз Зарк замечал новые детали – изгиб шеи, напряженные пальцы, приоткрытые губы.

Внезапно музыка взорвалась бурей эмоций. Смычок уже не скользил, а атаковал струны. Словно сама стихия ворвалась в зал – рев волн, яростный ветер, раскаты грома. Вспышки света синхронизировались с музыкой, превращая выступление в природное явление.

Её глаза были закрыты, но лицо выражало такую концентрацию страсти, что у Зарка перехватило дыхание. Он физически ощущал, как учащается пульс. Её тело покачивалось вместе с инструментом, словно они были единым существом. Каждое движение смычка высекало искры, наполняя пространство осязаемой энергией.

Когда последние глубокие ноты растаяли в воздухе, Кайлани открыла глаза. Её взгляд нашел его в темноте зала, словно она точно знала, где он находится. Время остановилось.

Зарк почувствовал, как что-то необратимо меняется внутри. Словно все его существо перестроилось, сфокусировавшись на этой единственной точке во вселенной. На ней.

Свет начал медленно разгораться, но Зарк знал – его мир уже никогда не будет прежним. Эта рыжеволосая ведьма с её огненной музыкой навсегда изменила что-то в самой его сути.