Шутник выдохнул. Продолжил изображать из себя свитую простоту и невинность. - Житие мое! Каюсь, припоминаю, было год назад. Вокурат когда вернулись с вами из экспедиции. Только, насколько помню, вы! Господин Новиков, то же награду получили. И тоже "Анну" четвёртой степени. Так, что примерно мы равны. Я, конечно, не завидую, вашему росту. Наоборот, рад за товарища! А ещё у меня есть надежда, что после этого "Rendez-vous secret". (Секретного рандеву. Франц). Государь Император может пожаловать кому-то из нас "Владимира", а может даже и "Георгия". А что? Неплохо Рour que l'un de ces ordres apparaisse sur sa poitrine. (Чтобы на груди красовался один из этих орденов. Франц.) Мы, за текущий месяц, уже столько наворотили, что тянет не на одну, а на несколько наград. Думаю, по прибытию в Петербург, князь обязательно подаст список о награждении начальству. Где будет стоять и мое скромное имя.

Новоявленный подпоручик престал смотреть в сторону неприятеля. Удивлённо перевёл взгляд на собеседника. – Позвольте, милостивый Александр Петрович, как же он подаст? Невозможно-с. Смею напомнить. Мы тут incognito. (Инкогнито. Франц.). Официально сейчас пребываем где-то в районе Самары. Ходим, бродим по полям, ноги ломаем. Ищем заросший курган с сокровищами хана Тохтамыша. За что давать ордена? За то, что чего-то, где-то ищем?

- Вы правы, - подёргали себя за усы. - Как-то запамятовал об этом. За такое много не дадут. - Выругались. - Черти меня задери! Обидно то как! За такую ерунду вообще ничего не дадут!

Новиков продолжил едва слышно шептать. - Опять же, дорогой Александр Петрович, как только начнётся война. Нам срочно нужно будет всё бросать и быстренько возвращаться в Коломну. Так, что сокровища, скорее всего, мы тоже не найдём.

БАБАХ ТРАХ ДАДАХ, - громкий звук грома разорвал тишину пространства. Молния была настолько яркой, что на миг стало светло как днём.

Оба офицера посмотрели в сторону океана огней в лагере неприятеля.

- Дождались, - прошептал один из них. - Пора начинать представление.

Они быстро поднялись, минуя деревья, перебежали на противоположную сторону поляны, где был давно установлен миномёт.

- Егоров, Коровин. Готовность к стрельбе. При следующем ударе грома, открывайте огонь.

- Есть, открыть огонь, при ударе грома, - ответил один из солдат. Второй нежно поднял с земли и развернул из тряпицы один из снарядов.

Глава 5.

Старшего конного патруля Вилфрида Гантрама сильно хлопали по щекам, тормошили за одежду.

- Господин унтер-офицер, очнитесь! – неизвестный пытался привести его в сознание.

- Где я? Кто ты? – патрульный с трудом открыл глаза.

- Меня зовут Климек Брослав. Я видел, как вы решили подкрасься к чёрным лесорубам. Солдаты пробирались сквозь кусты первыми, поэтому их схватили сразу. Вы шли за ними. Сверху, какой-то негодяй, кинул вам в голову камень. Они утащили патрульных к реке, где рубят деревья и готовят свои страшные бомбы.

- Черт, как раскалывается голова! – военный почесал здоровенную шишку на затылке. Приподнялся. Опёрся на локать. – Знаешь, сколько их?

- Я видел двоих. Они схватили патрульных. Сильно ругались по-польски. Постоянно кричали про какую-то несправедливость, неравенство, отсутствие братства среди поляков. Ещё один спустился с дерева. Плюнул в вас. Назвал «драной курвой». То есть уже три человека. Ещё двое, рубят деревья возле реки.

Гантрам нахмурился и сделал выводы из полученной информации. - Получается - пять разбойников. Все поляки. Наверняка кроме топоров есть ещё пистолеты и шпаги?

- Скорее всего, - подтвердил странный лесной прохожий.

- Значит, так. – Гантрам с трудом поднялся с земли. – Следи за ними. Никуда не уходи. Я быстро доберусь до поста. Здесь недалеко. Приведу солдат, и мы разгромим это чёртово воровское гнездо.

- Хорошо, господин унтер-офицер. Жду вас с подмогой.

…..

Снова потерявший сознание Гантрам, с трудом открыл глаза. Сморщился от боли. Его опять хлопали по щекам, пытались привести в чувства.

- Господин унтер-офицер, вы живы? Слышите меня? – неизвестный тряс его за одежду. - Меня зовут Климек Брослав. Помните? Я помогаю вам ловить преступников.

Патрульный удивлённо посмотрел на старого знакомого. - Помню. Что случилось? Почему я опять здесь?

- Вы собрались арестовать чёрных лесорубов-бомбистов. Пошли за помощью. Привели десяток солдат. Они крались впереди вас. Окружали лагерь. Вы чуть позади. Смотрели за происходящим. Затем негодяй, который постоянно сидит наверху, высмотрел вас, бросил камень. Опять попал по голове. Вы упали. Проходя мимо, он снова выругался. Назвал вас «старой, драной, тупой курвой». Плюнул.

Гантрам, до боли закусил нижнюю губу. Собрал последние силы, приподнялся, опёрся на крепкий ствол сосны. – С солдатами, что?

- С ними всё плохо. Поляки раздели постовых, привязали к столбам как приманку и убежали. Солдаты подкрались к вырубке. Всё обшарили. Никого не нашли. Бросились освобождать пленников и провалились в глубокую волчью яму. Негодяи вернулись и начали смеяться. А этот, который вам попал в голову камнем, радовался больше всех. А ещё грязно ругался и плевался в несчастных. Сейчас лесорубы валят деревья и опять заряжают свои страшные бомбы.

Побитый офицер поднялся на ноги. Оскалился. Процедил сквозь зубы. – Оставайся здесь. Я быстро в деревню. Подниму роту, и мы раздавим этот дьявольский гадюшник. А этого, плюющегося страуса! - До хруста сжали кулаки. - Лично подвешу за болтающееся место.

Добрый помощник затряс головой. - Хорошо, господин постовой начальник. Буду здесь. Только вы уже, пожалуйста, поторопитесь.

…..

Спустя сутки полковник Валлис навытяжку стоял перед генералом Дю Гастоном.

Генерал выкатил до орбит крупные глаза, с удивлением, смотрел на подчинённого. - Полковник, вы своём уме? Вы слышите, что говорите?

- Так точно, мой генерал.

- То есть, почти сутки! Ротой солдат, плюс отделение полиции, гоняете по лесу... пятерых поляков. Пятерых! И вам мало людей?

- Ваша светлость, мы прижали разбойников к болоту. И если бы, не эти чертовы ловушки. На каждом шагу. В которых гибнут и калечатся солдаты. Давно бы их поймали и расстреляли.

- Сколько вы потеряли?

Полковник скривил губы. Сморщился. Отвёл взгляд в сторону. Замолчал.

- Сколько? - рявкнул генерал. - Я всё равно узнаю. Ну?

- Мой генерал, это не люди! Это какие-то черти.

- Я спросил... СКОЛЬКО?

- Почти три десятка. Точнее тридцать семь человек. И ещё шестнадцать ранено.

- Да, вы что? - голова начальства затряслась как у эпилептика. - Издеваетесь?

Полковник отшатнулся. Запричитал. - Ваша светлость, разрешите продолжить преследование. Клянусь честью, завтра! Я покончу с этими поляками раз и навсегда. Я разорву, раздавлю, уничтожу этих мерзавцев! У них нет оружия нет. Они устали. Буквально ползут из последних сил.

Дю Гастон с трудом выдохнул воздух. – Полковник, слушайте приказ. Немедленно всё прекратить. Всех вернуть в лагерь. По дороге схватить пять польских крестьян. Объявить негодяями и расстрелять без суда и следствия. После чего доложить о выполнении приказа.

- Ваша светлость? Как же так? А как же преступники?

- Вы услышали? Завтра, ваши люди должны быть на той стороне Немана, а не гонять всем полком непонятно кого.

- Но? Мой генерал?

- Выполнять без разговоров. Шагом марш!

- Слушаюсь! – недовольно щёлкнули каблуками.

***

В первый день после переправы, дикие северные гуси, не успев пройти маршем и десяти вёрст, остановились. У кареты конунга вновь сломалась колесо. Военачальник вылез из повозки, приказал чинить и пошёл прогуляться по свежему воздуху, а заодно посмотреть, что продают на небольшом крестьянском торжке.

А посмотреть было на, что! Румяные, пахучие булки и сдоба, копчёное мясо телят, поросят, зайцев, голубей, кроликов… Аппетитные колбасы всех видов от вытянутых до пухлых размеров, многочисленные соления, варения… и прочее, прочее, прочее.