– Увы, но не сегодня, – развел я руками.

Микулич с сожалением на меня посмотрел. Потом вытащил визитку, карандашом написал что-то:

– Но я в таком случае жду вас в Бреслау. Как только сможете. Отказа не приемлю. Здесь мой домашний адрес.

– Дорогой Иоханн, с огромным удовольствием. Тем более что это почти по дороге.

– А у меня там есть предложение уникальной операции! Поверьте, такое еще не скоро подвернется. Про нас напишут в учебниках…

– Хоть намекните. Буду думать, пока не приеду.

– Нет, только на месте! – погрозил мне пальцем Микулич. – Вот там и узнаете.

Заинтриговал. Наверняка ведь не очередная модификация резекции желудка по Бильроту. Что-то такое, чего хочется, а сделать самому страшно. Вовсе не потому, что боится похоронить пациента – к этому сейчас очень спокойно относятся. Наоборот – есть желание, чтобы выжил. Естественно, я в будущий Вроцлав поеду. Даже если бы коллега приглашал просто на экскурсию, не отказался, а уж помочь тому, кто железобетонно оккупировал учебники хирургии…

Микулич повздыхал, да и поехал в «Шарите». Немцев сейчас носом тыкать в несовершенство процесса можно, пока не надоест. Сейчас всем плевать даже на основы антисептики. Кто руки не обрабатывает, у кого инструментарий под краном моют, а уж про тонкости типа масок и перчаток… Вот и ходи среди этого, фыркай снисходительно. Я же видел, как воспринимали доклад про сердечно-легочную реанимацию. Одни строчили в блокноты, боясь слово пропустить, другие откровенно скучали, ожидая конца выступления. Прямо на лбах написано было горящими буквами «тоска». И плевать им, что я делюсь опытом десятилетий. Их и так хорошо кормят, можно сказать, на руках носят. А начнешь делать реанимацию – еще неизвестно, выживет или нет. Но если умрет – испортишь себе послужной список. Да, есть такие врачи-рвачи…

До Лертского вокзала, с которого отправлялся мой поезд, ехать было от «Бристоля» – тьфу и растереть. Даже пешком минут за двадцать добрался бы. Но мы покатили как белые люди, на извозчике.

Точно так же, как и такси через сто лет, здесь стояли прикормленные водители конского подвижного состава. Вышел портье, махнул рукой – и получайте угодливого, повторяющего как попугай свои данке шон и битте шон извозчика. Подвез прямо к вокзалу, носильщика позвал. Сервис на высшем уровне. А еще меня грело сознание передачи счета за номер в оргкомитет – вроде уже на пути к своему первому миллиону, а жаба душит. В гостинице, кстати, и бровью никто не повел. Даже уважения добавилось вроде. А как же, герр профессор крут настолько, что не только с кайзером обнимался, но и номер оплатили. Корреспонденцию, если такая случится, обещали собирать.

По перрону кто только не шлялся. Вроде и вагон первого класса, лишние должны отсекаться, но и дамы чуть ли не с ценником на физиономии фланировали, и офицер сильно подшофе проследовал, и явный альфонс престарелую барыню сопровождал. Я, чтобы ни с кем ненароком не столкнуться, пошел в купе и стал ждать отправления, хотя оставалось еще минут двадцать. Зашел вовремя – на улице начался мелкий, противный дождик. Осень добралась и до Германии.

В дверь постучали, и я лениво буркнул «битте». Проводник, наверное. Кузьма уж точно церемониться не стал бы. А больше я никого не жду.

– Герр Баталофф? – спросил незваный гость.

Причем явно для порядку вопрос задал, точно знает, к кому шел. Лет сорока, солидный, тянет на президента правления крупного банка. И дешевого шика, которым сейчас часто грешат всякие жулики, не заметно. Чуть полноват, коротко стрижен, залысины уже растут и ширятся. Усы и борода ухоженные, скорее всего, сюда прямо из парикмахерской приехал.

– Да?

– Извините мое вторжение, выглядит, будто коммивояжер пришел продавать швейные машинки. Постараюсь не мешать вам слишком долго. Позвольте представиться: Эдуард Сандоз, глава правления химической компании «Сандоз». – Он подал мне визитку. – Раньше мы назывались «Керн и Сандоз», но мой компаньон в прошлом году…

Все-таки коммивояжер. Просто солидный.

– Прошу вас, герр Сандоз, увольте от выслушивания истории вашей компании. Вне всяких сомнений, она заслуживает внимания, но не сейчас. От меня что требуется? Простите, я устал, и мне хочется отдохнуть.

Да, я знал, что за компания. Они благополучно дожили до девяностых, пока не слились с «Новартис». Вряд ли швейцарцы затеяли какую-то аферу. Хотя кто знает? Как там Рокфеллер говорил? Готов отчитаться за каждый миллион кроме первого?

– Мы встречались на медицинском конгрессе в первый день. Возможно, вы не запомнили, было много желающих с вами пообщаться. И на мое предложение поговорить ответили, что позже. И тут я смотрю – мы едем в одном вагоне. Вот и подумал, почему бы и не попробовать.

Визитки, которые во время конгресса мне совали, я малодушно сваливал в кучу. Было их несколько десятков, разбираться не хотелось. Возможно, и Сандоз там есть. Вот наберусь терпения и просмотрю все. Надо только достать из чемодана тот пустой несессер, в который я их сгреб. Ведь не выбросил, хотя и мог!

– Давайте, герр Сандоз. Вам повезло, – показал я на диванчик напротив своего. – Излагайте.

– Наша компания хотела бы приобрести эксклюзивные права на производство в европейских странах всех ваших препаратов.

– Не интересует. Обратитесь в представительство «Русского медика», там вам помогут.

– Я имел в виду и будущих препаратов тоже. Мы заплатим сто тысяч за лекарство от сифилиса и тот препарат, который сейчас разрабатывается.

Сумел, гад, заинтересовать. Естественно, там много кто пытался узнать, что мы делаем, но промышленный шпионаж сейчас находится на весьма скромном уровне, Жиган справляется.

– И что вы знаете об этом?

– Буду честен – только в общих чертах. Скорее всего, это препарат на основе плесени. Вы просили участвовать в этом герра Манассеина, который опубликовал статью о подобном веществе. Он заявил, что вы украли все. Из-за того, что работали под руководством его коллеги, профессора Талля. Но мы пришли к выводу, что это новая разработка. Наш источник сообщил, что Август Талль никогда не возвращался к этой теме.

Дорогая редакция, как мне можно вернуть веру в человечество? Швейцарские химики в курсе всего, что и кому я говорил, даже про содержание таинственного архива Талля имеют представление. Хотя, если совсем немного подумать, я знаю, о ком они. Круг подозреваемых слишком узок.

– На вашем месте я проверил бы несколько раз всё, что рассказывает фрау Талль. Иногда она принимает желаемое за действительное. Сказал бы, довольно часто.

Хорошо держится, ни грамма удивления. Или он и не собирался скрывать?

Ничего Сандоз от меня не получил. Мало того что я не планировал никаких договоров на бегу подписывать, так и будущим торговать… как-то не комильфо. Деньги на расширение исследований и у самого найдутся. Зато от чужого дяди зависеть не буду. Который обязательно захочет залезть в дело по самое никуда. А Елену Константиновну надо за длинный язык наказать как-нибудь, а то с такими партнерами… Короче, пока отделался пустыми обещаниями изучить предложение.

От вокзала в Франкфурте до Вольфсгартена километров пятнадцать, я смотрел на карте. Извозчик согласился везти нас за восемь марок. С одной стороны, многовато, а с другой – и вправду далеко ехать. По уму если, он после этой поездки кобылку свою должен в стойло поставить. Пришлось наступить на горло собственной жабе и заплатить. Деньги есть, но за такие деньги у меня лаборант почти неделю трудится.

Гессены о своем имуществе заботятся, дорога к охотничьему замку в идеальном состоянии. Да и вокруг всё как на открытке, до того прилизано и подстрижено. Может, у них по лесу зайцы с оленями строем ходят? Впрочем, охота меня не волнует. Я здесь совсем не за этим. Хорошо бы оперативненько разобраться с малоинтересными для хирурга проявлениями женского организма, и на волю, в пампасы.

На въезде тут натуральный контрольно-пропускной пункт. А как же, Вольфсгартен принадлежит герцогу Гессену, сюда то и дело катаются венценосные особы, в том числе и кайзер с нашим отечественным императором. Но говоря уж о всякой мелюзге типа бельгийцев и датчан. А великих князей и прочих графьев они и не считают уже, наверное.