– Но… как? Как это возможно? – потрясённо спросил Эстус. – Это же просто… волшебство какое-то!

– Ты волен называть это волшебством, иные объясняют это волей Творцов, ну а что касается меня, то я считаю, что всё дело в твоих собственных способностях. Ты – Доминус, Властитель, и потому обладаешь правом повелевать материальным миром вокруг тебя. Броня лишь помогает тебе в этом, направляя твою волю определённым образом.

– Всё равно мне мало что понятно, – вздохнулЭстус и наконец-то задал вопрос, волновавший его с самого начала. – Ну а огонь мне как использовать?

– Это уже сложнее. Твоя сила исходит от одного из семи первородных истоков стихий, созданных Творцами на заре времён. Ты черпаешь её из этого истока и направляешь себе в услужение. Когда ты овладеешь ею в совершенстве, то сможешь вызывать её одной силой мысли. Но пока что ты ещё слишком привязан к своему телу, к иллюзии, что над ним ты имеешь власть в большей мере, чем над окружающим миром. Потому поначалу ты будешь использовать своё тело как проводник, с помощью которого будет удобнее управлять направлением, мощностью и видом своей силы. В этом тебе поможет ещё кое-что.

Старик вновь подошёл к стойке с доспехами и открыл небольшую секцию рядом с местом для красной брони, на которую Эстус прежде не обратил внимания. Из неё он достал два небольших клинка, лезвия которых были сделаны в виде языков пламени.

– Последний элемент экипировки Доминуса – его оружие. С его помощью тебе будет удобнее направлять свою силу.

– Вроде всё понятно, – сказал Эстус и взял мечи. – Ну что, когда начнём тренировки?

– Жаль, но на них у нас нет времени, – вздохнул старик. – Да и не уверен я, что смогу стать хорошим наставником. Тебе придётся учиться на ходу.

– Это совсем нехорошо, – нервно пробормотал Доминус. – Но это же всё предсказано, так? Мы всё равно победим, этого не изменить?

– Именно, – после небольшой паузы кивнул Сапий. – Всё уже предрешено. Вы просто должны следовать своей Судьбе, и она приведёт вас куда нужно.

Хоть старик и говорил убедительно, спокойнее от этого не стало. В голове у Эстуса крутилась смутная мысль о том, что очень уж всё это удобно для местных: из ниоткуда вдруг появляются легендарные герои, которые спасут мир и даже не спросят… А, собственно, зачем им это делать?

– Исполни то, для чего ты был рождён, о сын Фейберуса, – прервал его мысли Сапий. – Отыщи своих братьев и сестру, одолей захватчиков и исполни Пророчество… Сделай то, чего мы не смогли.

Эстус поднял один из клинков и сконцентрировался на нём. Он ощутил то же, что и во время прыжка через пропасть с железным шаром на хвосте: неведомая энергия словно пропитала его тело, переместилась по руке к оружию, и в тот же миг из железного пламени вырвалось пламя настоящее.

***

В необычайно приподнятом настроении Феонар шествовал по коридору к нижним отсекам своего флагмана. Со всех сторон его окружала роскошь, которую скромный правитель мог себе позволить: все стены на корабле были покрыты отлакированным деревом, на полу была выложена красная ковровая дорожка, а под потолком висели хрустальные люстры, многие из которых разбились от недавнего столкновения. Любуясь мимоходом на прекрасные картины, изображавшие либо обнажённых эльфийских дев, либо его самого в самой разной обстановке и нарядах, Феонар спустился по лестнице в нижнюю секцию дирижабля. Уже издали были слышны истошные женские крики, и он ускорил шаг, чтобы не опоздать.

У массивной железной двери, ведущей в комнату для допросов, его встретил эльф в воронёной боевой броне из чистейшего мифрила. По росту и комплекции он не уступал самому Феонару, длинные волосы были угольно-чёрными, а вдоль бледного изрубленного в битвах лица проходил, пересекая пустую глазницу, огромный шрам. Второй глаз, маленький и суровый, глядел на мир из-под вечно сдвинутой брови.

– А, Талион! – весело воскликнул правитель и раскинул руки. – Как успехи? Надеюсь, эти проклятые харадримы не спустили на тебя мумаков, когда ты их ловил?

– Нет, господин, – ответил тот громким и чётким басом. – Мы уже приступили к дознанию.

– Опять начали без меня? Балрог вас дери…

– Простите, господин, но Вы были заняты восстановлением Вашей каюты после боя.

– Да, и то верно. Ты можешь себе представить? Целая полка моего лучшего вина! Кое-что было заложено ещё до войны за тот проклятый остров! А эти кретины позволили ему разбиться! Всё думаю, кого бы за это казнить.

– Прошу прощения, господин, – Талион коротко поклонился и нахмурился ещё сильнее. – Но в гибели вина виноваты Вы и только Вы. Надо было подумать о нём до того, как таранить матрианский флагман.

На секунду Феонар застыл, как одна из мраморных статуй в его каюте, а затем разразился хохотом. В ответ Талион изобразил некое подобие улыбки своим узким и сухим ртом.

– Ты как всегда морготски прав, Талион! – провозгласил правитель, положив своему лучшему офицеру руку на плечо. – Признаю, может, я и оплошал с вином, но зато теперь у меня есть нечто куда более ценное!

– И опять же, господин, – учтиво сказал Талион, – мы ещё до этого не добрались.

– Снова в яблочко! – Феонар прекратил хохотать и отдышался. – Ну ладно, пошли узнаем, чем тут занимались эти узкоглазые. Только сделай милость, не указывай на мои ошибки при людях. В конце концов, надо держать лицо!

– Само собой, господин.

Отпустив Талиона, Феонар потянул за ручку и резко распахнул дверь в комнату шалостей, огласив её радостным криком:

– Почему прекратились вопли?! А?! Я вас спрашиваю!

Просторный зал был освещён тусклыми бледно-жёлтыми лампами. В воздухе витала вонь от нечистот, перемешанная с весьма аппетитным запахом жареного мяса. Вдоль стен тянулись стеллажи, полные разнообразных занятных инструментов, предназначение некоторых из которых было загадкой даже для Феонара. Посреди зала, на большом столе была растянута обнажённая матрианка, а рядом стоял, сложив руки на груди, низкий и мускулистый эльф в серой рубахе и чёрных перчатках. Его морщинистое лицо блестело от пота, глаза выдавали усталость. Деревянный пол был скользким от крови, но Феонар без колебаний прошлёпал по ней в своих сапогах из панголиновой кожи. Талион предпочёл остаться у двери.

– Голонир, мой любимый эксперт по шалостям! – с улыбкой воскликнул правитель. – Как продвигается работа?

– Быстро, – буркнул палач и оскалил немногочисленные зубы. – Даже слишком быстро.

Феонар бросил взгляд на матрианку. Без одежды они были ещё уродливее. Коричневая, словно измазанная дерьмом кожа, костлявое неказистое тело, и, к большой досаде, маленькая и безнадёжно отвисшая грудь. Пленница отрывисто дышала, её зрачки были расширены, она дрожала всем телом, издавая нечленораздельные звуки.

– Ничего себе! Ты, я погляжу, довёл её до экстаза!

– Я бы назвал это по-другому, – проговорил Голонир, звякнув окровавленными кусачками.

– Действительно, – Феонар с деловым видом закивал, оглядев её ещё раз. – Однако же, какая мерзость… Что-то я запамятовал, в каком возрасте они начинают стареть. Сколько ей, лет тридцать?.. Как думаешь, Талион, хоть в молодости она походила красотой на эльфиек?

– Не думаю, господин, – отозвался генерал.

– Эх, таков уж печальный удел атани, – вздохнул правитель и погладил несчастную по голове. – Итак, что она рассказала?

– Они прибыли сюда двое суток назад, – с улыбкой сказал Голонир. – Уничтожили местные вооружённые силы – они ещё существовали, можете представить? Затем они взяли курс на Цитадель и попытались обрушить его с помощью Драконьего Пламени.

– В самом деле? – у Феонара невольно вырвался смешок. – Элизиана что там, совсем из ума выжила? Сокрушить грёбаную Цитадель, у которой стены из чистого мифрила, этой огненной отрыжкой?! Н-да, мозгов у черномазых ещё меньше, чем я думал.

– Видимо, они не знали, с чем имели дело. Не сумев достичь цели, они послали Сапию ультиматум – дали ему сутки на то, чтобы он пустил их в Святилище, иначе они разрушат город.