Ответил на всё. День потратил, хотя 85 ответов было в духе: «Алина, спасибо!»

Ужин приносят. Потом в кормушку суют увесистую пачку бумаг.

— Ого, — говорю, — ещё письма.

— Ага, — отвечает охранник.

И двумя руками суёт ещё пачку бумаги. Страниц на 700.

А потом ещё.

А потом ещё.

Надо что-то с этим делать.

26 января 2021

Этот дневник становится очень однообразным. 7:30 утра, я снова сижу и отвечаю на письма.

Обратил внимание, что мне пишет какое-то аномальное количество Алин. Надо будет посмотреть потом: наверняка это было самое популярное имя лет 25 назад.

Очень впечатлила Алина из Молдавии, которая следит за мной со времён «Чайки». Она даже процитировала мою любимую заповедь блаженств, «Блаженны алчущие и жаждущие правды», которую [я] считаю просто прямой инструкцией к деятельности. Так ей и ответил.

Всё ещё отвечаю на письма. Некоторые — совершенно чумовые. На одном из них стоит адрес:

«Алексей Навальный.

Город Москва.

Камера смерти „Матросской тишины“».

Заканчивается оно словами: «Не мешайте своей правдой нам сдохнуть».

27 января 2021

Приходила Михайлова.

Сказала, что Олег заехал к нам в квартиру в Марьино, а там сломана дверь и куча народу — обыск.

Сейчас включил «Евроньюс», а там бегущая строка: «Обыски в офисе ФБК, дома у Навальных в Марьино и на съёмной квартире на „Автозаводской“». Бедная Юля, как там она одна.

Лампа дневного освещения сгорела и теперь хаотически ярко мигает.

Моя вполне приличная камера моментально превратилась в пыточную. Ни почитать, ни просто посидеть, глядя в стену. И даже через закрытые веки бьют яркие вспышки. Никуда от них не деться. Надо же, такая ерунда, а реально людей можно с ума сводить.

Видимо, кто-то там (Бортников?) написал: «Обыск во всех помещениях Навальных!» — а система работает тупо и буквально. У меня [в камере] тоже был обыск.

В какой-то момент понимаешь, что тюрьма есть тюрьма, даже если она чистенькая.

— Выносите из камеры все вещи, включая матрас.

— Как — все?

— Все без исключения.

— Да потом же снова всё расставлять и развешивать.

— Выносите все вещи и проследуйте в комнату обыска.

Короче, надо всё барахло (а я кое-чем разжился, вчера привезли даже заказанную в ларьке разделочную доску), любовно расставленное по полочкам железного шкафчика, скинуть в огромный куль. Все вещи — в сумку. Матрас и бельё рядом. И тащить в «комнату обыска». Там это всё бессмысленно, но тщательно перетряхивают и проверяют металлодетектором. Потом раздеваешься догола, и все вещи на тебе тоже проверяют.

Потом идёшь в камеру, и там 4 человека проводят супершмон, заглядывая в каждую щель.

Потом тащишь всё обратно и, проклиная всех, расставляешь и развешиваешь.

Зато, пока был в «комнате обыска», лампочку починили.

По телику репортаж о том, что вышедшие 23-го числа на митинг люди — биологические террористы. Намеренно распространяют ковид.

Потрясающе, что это заявляют те же люди, что устроили парад и всероссийское голосование в разгар пандемии.

Письмо от девушки из Мурманска. Поддерживает, благодарит.

У неё ДЦП, она всю жизнь копит с пенсии по инвалидности, чтобы раз в несколько лет выехать на неделю в Европу. Скучает по солнцу. В Мурманске солнечных дней меньше месяца в году.

Читаешь такое, и пропадает даже малейшее желание себя жалеть.

Свет выключили.

Пойду спать. Надеюсь, у Юли всё ок. Думаю о ней.

28 января 2021

Вчера вечером я не выключил радио сам, и оно отрубилось централизованно, после отбоя. Соответственно, сегодня утром в 5:50 певица Сандра так громко заорала на всю камеру, что я аж подпрыгнул.

Здесь везде и всегда играет «Ретро FM». Норм выбор, кстати. Новости и ведущие ужасны, но их мало. Ведущим положено шутить примерно один раз в четыре песни, и эти несколько секунд острого стыда можно пережить.

Помню, в спецприёмнике однажды на весь день включили «Камеди Радио». Реально хотелось повеситься. К счастью, это был мой далеко не первый визит туда и я знал, как заткнуть камерное радио с помощью газет и мыльной воды.

Юля пишет ужасно смешные письма. Спросил у неё, как дети, и вчера она ответила: «Дети хорошо, только Захар нервничает, потому что все хотят его поддержать и поговорить с ним, а он этого не любит».

В меня пошёл.

Суд начался, апелляционная жалоба на мой арест.

Вчера Михайлова была очень оптимистична — ей казалось, что процедура, инициированная ЕСПЧ по 39-й статье, сильно пугает наши власти. Удивила меня даже. Рассуждала в том ключе, что дело в шляпе — завтра выпустят. Вопрос только в том, из зала суда или из СИЗО.

Из суда, мол, лучше, потому как бумага об освобождении часто идёт из суда до СИЗО несколько дней.

Очень непохоже на Михайлову, которая обычно, наоборот, считает, что всех немедленно посадят пожизненно.

Так что хотел её сегодня подколоть, но по видеоконференции неинтересно.

Привели меня на 6-й этаж в комнату с большим телевизором и камерой, прикреплённой сверху экрана. Справа и слева от телика встали два охранника, каждый снимает на камеру, как будто той, основной, недостаточно. Да ещё ведь и на стене камера.

Судья — старый мерзавец и холуй по имени Муса Мусаев. По-русски говорит с сильным акцентом и ошибками. Его, видимо, и держат для того, чтоб участвовал в таком посмешище.

Но формально всё вежливо. Вежливое беззаконие. Даже дал 5 минут для разговоров с защитой.

Кобзев рассказал, что дома выпилили дверь и устроили самый злостный обыск из всех, что были.

Адвоката не пустили. Юле хамили. Понятное дело, всё вынесли.

Всё это продолжалось до глубокой ночи. Бедная Юля, как там она с распиленной дверью.

Она передавала через Михайлову, что все хорошо.

Суд прошёл молниеносно. 70 % времени заняли мои обличительные выступления. Я сверлил камеру злобным взглядом и обещал ей, что мы не отдадим Россию во власть злодеев. Всё-таки выступления по видео всегда выглядят очень глупо.

29 января 2021

Первый раз разругался с администрацией СИЗО, зато по полной программе.

Два дня назад в камере был обыск, а это значит, все вещи, включая матрас, [пришлось] тащить в другую комнату — «комнату обыска». А у меня дико болит спина. Фраза «Моё пребывание в СИЗО отравляют боли в спине» звучит смешно, но это так. Болит так, что с утра еле с кровати встаю. Неловкое движение — хочется орать от боли. Нерв защемило. Соответственно, все эти перетаскивания вещей для меня довольно мучительны. Нагнуться не могу.

И сегодня вечером дверь снова открывается. Я мою посуду и делаю шаг назад, чтоб увидеть, что там. Стоит капитан: «В вашей камере плановый обыск, выносим все свои вещи».

«Вот гады, — думаю, — видят же в свою камеру, что я еле хожу, и специально это устраивают».

— Я не буду ничего носить.

И иду дальше мыть посуду. Они стоят. Я мою. Они стоят. Бешенство во мне закипает. В итоге я домыл, подхожу, показываю на регистратор — записывает? Майор-дежурный: «Записывает».

Ну, я прямо в эту камеру сказал всё, что думаю. Орал так, что во всей «Матросской тишине» было слышно.

Потом говорю:

— Ничего не понесу, сейчас напишу заявление с протестом. Можете меня в карцер сажать.