— Ну, тогда успехов. Постараюсь хоть немного тебя порадовать новостями о Липпе.

— Уж пожалуйста.

Спустя несколько дней, получив поддельные документы от Плешивого, оказавшегося кентавром с очень странной расцветкой шерсти, я стоял на улице Тридцати Семи Магистров у дома Л-три. Обиталище Липпы находилось напротив.

Что же, пришла пока показать, что бывает с теми, кто доставляет проблемы моим друзьям.

То, что я специализировался на ближнем бое и то, что мои аспекты, а теперь и основания Формулы были под это заточены, не означало, что не умел в скрытность.

За более чем сто пятьдесят лет исследования мировых приказов я успел накопить их больше тысячи, из которых не меньше нескольких десятков относились к категории сокрытия энергии, присутствия и формы.

К тому же теперь, проводя эти мировые приказы через Формулу, я мог значительно повышать их эффективность и точность контроля по сравнению с тем, что было раньше, когда я использовал чистую энергию аспектов.

Так что пробраться под покровом ночи в дом П-три по улице Тридцати Семи Магистров, обойдя следящую систему и нескольких наблюдающих за периметром Магистров, оказалось вообще не сложно.

Липпарион, внучатый племянник главы секретной службы, сладко спал в своей постели. Дедушка, похоже, ещё не рассказал ему, что встретился с Алистером и наслушался от него много чего неприятного в адрес внука.

Это было прямо-таки идеально. Как минимум, у меня появилось время на то, чтобы подготовить сцену.

Вообще, я не был сторонником каких-то картинных жестов, напускного пафоса и прочего подобного. Если момент располагал к крутой фразе — тогда да, удерживать себя от того, чтобы не сказать что-нибудь эдакое, было глупо.

Но специально подстраивать ситуацию, чтобы произвести дополнительный эффект? Это было не слишком-то эффективно, муторно, в целом бесполезно, а меня самого просто от мыслей о подобном схватывал приступ испанского стыда.

Тем не менее, я не мог не признать, что иногда маленькое театральное представление могло быть полезным. Например, запугав цель правильно, можно было не бояться, что она побежит жаловаться деду, а это автоматически убирало серьёзную головную боль.

К тому же одной из моих целей было порадовать Алистера, которому сейчас, наверное, приходилось с намыленной жопой носиться едва ли не по всем Землям Небесного Грома, чтобы справиться с последствиями выходки Липпы. Думаю, он бы не оценил, если бы я просто нагрянул к внучку Баройтина, сказал: «БУ!», клацнул челюстями и свалил.

Так что, поддерживая мировые приказы сокрытия, прятавшие мою ауру, звуки, что я производил, моё присутствие и даже моё дыхание, чтобы не только охранники, но и сам Липпа ничего не заподозрили, я почти два часа убил на то, чтобы исписать стены его комнаты сложной вязью рун.

А затем уселся в одно из кресел, расставленных вокруг небольшого круглого стола, развернулся к кровати Липпы, отсмеялся, пока была возможность сделать это бесшумно, и, наконец, изобразив непроницаемый покер-фейс, снял всю маскировку.

В следующую секунду простынь, одеяло и подушка парня вспыхнули ярко-белым пламенем, не вредящим, но всё равно обжигающим.

Ну, как парня. Липпа был почти в три раза меня старше. Но я уже давно перестал считать возраст в фактически прожитых годах. Великие Души были таким местом, где можно было как почувствовать себя стариком в пятьдесят, так и остаться с детским мышлением даже после тысяч и тысяч прожитых лет.

С учётом того, что Липпарион был внуком большой шишки из ближнего круга Мудреца, прожил всю свою жизнь в роскоши и комфорте, работу получил благодаря связям, занимался чем хотел, не неся за это особой ответственности, и явно не собирался делать что-либо самостоятельно, тратя время на подсиживание коллег, «парень» для него было даже небольшим преувеличением.

— КТО⁈ — тут же вскочил Липпа, активировав магию.

Алистер сказал правильно: у него была пятая стадия. Но его сила по сравнению с силой Алистера была просто смехотворна.

Пожалуй, мне бы даже не потребовалось всех тех рун, что я так кропотливо вписывал, чтобы полностью его подавить. Но, раз уж заморочился, было грех не воспользоваться.

Энергия, что Липпа поглощал своей Формулой, начала стремительно иссякать, как вода через решето уходя в аспект чревоугодия. При этом, благодаря рунам, выполнявшим роль промежуточного «модема», для него это должно было выглядеть так, будто его мировую ауру пожирает само окружающее пространство.

Он попытался создать какое-нибудь заклинание, но энергия утекала быстрее, чем он успевал придать ей хоть какую-то форму. Даже оставаясь Магистром пятой стадии, сейчас Липпа был совершенно беспомощен и беззащитен.

Вообще, я мог бы попросту блокировать комнату, изолировав её от окружающего мира, чтобы мировая аура вообще сюда не попадала. Но даже со всеми мерами предосторожности и мировыми приказами сокрытия, комната, «исключённая» из реальности, наверняка привлекла бы внимание охранников.

К тому же, как по мне, чувствовать, что твоя сила всё ещё с тобой, но при этом совершенно бесполезна перед лицом неведомого врага, было куда страшнее, чем не ощущать её вовсе.

— Доброй ночи, Липпарион, — произнёс я размеренным тяжёлым голосом. — Как спалось?

— Кто… — его голос, в противовес моему, дрожал так, будто он вот-вот заплачет. М-да. «Парень» для него действительно было слишком лестно. «Мальчишка» — вот это было куда ближе. — Кто вы такой?

— Я — посланник друзей вашей матушки. Им пришлась совсем не по душе ваша последняя выходка.

Всё это было полнейшей импровизацией, выстроенной на основе догадок и обрывков информации, полученной от Алистера и Байротина. Но опыт общения с представителями самых разных кланов в Единстве, что у меня имелся, давал определённую уверенность в том, что я не ошибусь.

И это действительно сработало.

— Мамы? Она мне ни о чём подобном не говорила… Подождите, я ведь ничего такого не сделал! Просто приказал некоторым её подчинённым сообщить, если они заметят этого ублюдка Кроули!

— Люди вашей матушки не принадлежат ей одной. Использовать их для личных целей, тем более в таких масштабах — это не слишком хорошо. Тем не менее, наши общие друзья, разумеется, не стали бы отправлять меня по таким пустякам, если бы ваши действия никак не повлияли на их планы.

- Что повлияло? На что повлияло? Я не понимаю!

— Дорогой мой, думаю, вы достаточно умны, чтобы понять это самостоятельно. Подумайте хотя бы немного. Какой смысл позволять вам пользоваться ресурсами наших общих друзей, если вы не способны даже на это? Какой смысл в принципе позволять вам дальше жить, если есть риск, что вы по недомыслию снова поставите под угрозу их планы?

Я услышал, как сердце в груди Липпы забилось в полтора раза быстрее, увидел, как на его лбу выступила испарина, почувствовал его дрожь. Пожалуй, ещё никогда в жизни он не думал так быстро, как сейчас.

- Погодите… вы хотите сказать, что Кроули… работает на них⁈ Но ведь он — грёбаный карьерист, сволота, обошедшая меня и ставшая заместителем деда, несмотря на все его обещания! Он только и может, что строить свои козни, чтобы выслужиться и заработать как можно больше заслуг!

Ну, отчасти он, конечно, был прав. Я не сомневался, что на пути к своей цели Алистер был более чем способен идти по головам. И наверняка кто-то из тех, на кого он наступил, этого не заслужили.

Вот только звучало всё это не как разумные обвинения, а как ябедничание воспитательнице на другого мальчика, который, видите ли, уже в третий раз качается на качелях, и не даёт бедненькому-несчастненькому Липпе покачаться тоже.

В детскому саду подобное ещё могло сработать. Но во взрослом мире, где в принципе не существовало понятия «по-честному», это было попросту смешно.

— А вы не думали, дорогой Липпарион, что таким стремительным карьерным взлётом Кроули кое-кому обязан? - извини, Алистер, я не специально выставил тебя протеже неизвестных «Их». Так пошёл диалог. — И сейчас, когда он стал заместителем уважаемого Баройтина, и он, наконец, стал полезен, вмешались вы и всё испортили!