Но и прочность моего тела, в котором уже начали проявляться черты драголеона, также ощутимо возросла. За счёт этого я даже мог поддать ещё газу, не боясь, что мои кости сломаются, или что шкура слезет с мышц.
Проблема была в том, что Зеурлора в таком случае уже не мог нормально защитить даже купол из мировой ауры. Его истинное тело, хотя и было довольно большим, было в тот же момент очень хрупким — редкий случай, когда Майигу было выгоднее оставаться в человеческом теле.
Но даже так, я отчётливо ощущал, что его организм от перегрузок, жара и давления встречного воздуха вот-вот буквально развалится на части. А потому, запустив руку за спину и стянув Зеурлора, отчаянно вцепившегося в мой загривок, я попросту закинул его в рот, и ускорился ещё сильнее.
Из-за подобных масштабов применения мировой ауры маскировка эликсира Семи Невидимостей с нас давно спала. Благо мы уже находились в двадцати с лишним тысячах километров от земли, так что ни рассмотреть нас, ни даже почувствовать с помощью восприятия безнадёжно отставшие преследователи не могли.
Тем не менее, шанс на то, что меня удастся опознать, всё-таки был, и в будущем к этому стоило быть готовым. Если на тайник владельца аспекта мары Умса действительно не имел никаких прав, и не мог реально предъявить мне за то, что я его вскрыл, то Семургдалион был более чем способен обвинить меня в краже из его сокровищницы, и тогда с таким трудом заключённое соглашение пошло бы коту под хвост.
Впрочем, это определённо было не тем, о чём стоило сейчас думать. Мысленно чертыхнувшись и покрепче сжав зубы, заранее ощущая ту боль, что мне ещё только предстояло испытать, я, насколько мог, ослабил воздействие аспекта льва на свои руки, а затем попросту отрубил их, начиная от плеч.
Аэродинамика работала везде, вне зависимости от мира, и широкие выступы по бокам были очень значительным препятствием для быстрого полёта. Ракет с «плечами» я что-то никогда не видел. Так что для максимальной скорости стоило избавиться хотя бы от этих стопоров.
Можно было, конечно, выставить руки вверх, как будто я собирался нырять рыбкой. Но в избранном мной варианте сопротивление всё равно оказывалось меньше, к тому же был и дополнительный фактор: вес. Чем что-то легче — тем проще толкать это «что-то» вперёд.
От пронзившей всё тело боли я едва не проглотил сидящего во рту Зеурлора. Благо, он додумался кольнуть меня видоизменённой рукой в язык, благодаря чему я вспомнил о его существовании и вовремя подавил глотательный рефлекс.
После чего, не забыв спалить руки молнией, чтобы не оставлять улик и прижав подбородок к груди, чтобы встречный поток не хреначил в лицо, а бил по макушке, ускорился ещё больше. На высоте около сорока пяти тысяч километров атмосфера практически полностью исчезла и я сумел достичь скорости почти в тысячу махов — миллион километров в час.
Однако на такой скорости сопротивление начала оказывать уже не атмосфера, а сама мировая аура, с которой моя собственная мировая аура активно вступала в контакт. Так что сильно проще не стало.
В отличие от создававшего огненный шлейф трения о воздух, продирание сквозь мировую ауру не было настолько зрелищным. Для обычного человека, не способного на восприятие мировой ауры, я сейчас и вовсе выглядел так, будто был мимом, только изображавшим сопротивление чему-то несуществующему.
Но по факту бьющая в макушку мировая аура была даже опаснее и губительнее, чем раскалённый трением воздух. Эффект был похож на то, что не так давно происходило в барьере, где мне пришлось сражаться с явившимися испортить свадьбу Руби чужаками. Только ещё хуже из-за того, что частицы мировой ауры налетали на меня на скорости в тот же миллион километров в час.
Мировая аура начала буквально разъедать моё тело, и глобально от этого не спасали ни аспект чревоугодия, ни мировые приказы, ни предельная прочность моего тела. Когда я ощутил, что в моей львиной гриве появилась неслабая такая плешь, а мировая аура начала потихоньку ковырять скальп, стало понятно, что ситуация критичная.
К сожалению, замедляться было нельзя, наоборот, нужно было ещё ускориться. Я уже чувствовал надвигающуюся откуда-то с севера мощь, которую нельзя было ни с чем перепутать. Семургдалион мчался сюда, и делал это совершенно точно на скорости куда большей, чем миллион километров в час.
Вот только и мне до границы пустоты осталось всего около двадцати тысяч километров. На нынешней скорости я должен был преодолеть это расстояние чуть больше чем за минуту, но даже это казалось преступно долго.
В лучшем случае у меня было секунд тридцать, а значит мне нужно было стать быстрее более чем вдвое. Технически, я мог это сделать. Сейчас мой расход мировой ауры на само ускорение не достигал даже четверти от возможного максимума — остальное уходило на защиту.
Однако было очевидно, что я вряд ли смог бы выдержать ещё большую скорость, тем более с учётом того, что для этого потребовалось бы уменьшить защиту. Правда, также было очевидно, что выхода не было.
Уже предвкушая, насколько отвратительно неприятным будет восстановление, я замедлился на мгновение, чтобы крутануться через голову и выставить вперёд ноги, и рванул вперёд, начав стремительно набирать скорость.
Ступни разъело за шесть секунд. Икры до колен — за восемь. Бёдра — за семь. Когда мировая аура «стесала» моё мужское достоинство и я миллиард раз пожалел о том, что в принципе взялся за этот заказ, купаясь в океане боли, моя скорость превысила две с половиной тысячи махов.
До границы пустоты осталась каких-то семьсот километров. И тогда я ощутил стремительно надвигающуюся волну пламени.
Семургдалион, похоже, осознав, что не успеет настигнуть меня в пределах Лавовой Феи лично, атаковал огнём, по его воле распространявшимся в десяток раз быстрее меня. И так как защититься я не мог, не снижая скорости, осталось лишь ещё ускориться.
Вылетел в серую пустоту я, ощущая, как горит моя грива, как плавится кожа, и как лопаются глаза. Но цель была достигнута. Мы покинули пределы Лавовой Феи.
В этой операции, где я ни с кем не сразился и даже не столкнулся практически ни разу, понесённые мной увечья были одними из самых худших во всей жизни. Хуже, наверное, был только тот удар Палема, не лишивший меня конечностей, но повредивший всё тело на клеточном уровне.
К счастью, ничего хуже этого уже не должно было случиться.
Пустота междумирья была губительна для слабых. Но для меня сейчас она была по-настоящему спасительной из-за того, что здесь сама мировая аура начинала вести себя иначе, нежели в пределах физических миров.
Самое главное: она никак не препятствовала набору скорости. Тут можно было ускоряться практически до бесконечности, даже скорость света уже не была пределом. Окружающая мировая аура просто проходила сквозь тебя, оказывая лишь своё обычное разъедающее воздействие, и никакое больше.
Именно благодаря этому те, кто был достаточно силён, чтобы относительно комфортно ощущать себя в пустоте междумирья, могли путешествовать через неё от мира к миру за минуты и часы, несмотря на то что им приходилось преодолевать миллиарды километров. И скорость тут была ограничена лишь твоей силой, не имея верхнего предела.
А так как в пустоте я был сильнее Семургдалиона, и скорость моя также была выше. Так что, ощутив вокруг себя пустоту, я мгновенно ускорился ещё больше, как можно скорее покидая границы Лавовой Феи.
Дело было сделано. И теперь оставался лишь один вопрос. Сумеет ли Семургдалион выйти на мой след.
Скорее всего никто из Стойкой Дюжины, кто бросился за мной в погоню, уже не смог бы меня опознать. А дальше по моим расчётам помочь мне сохранить анонимность должна была мировая аура.
По идее, хлещущая сначала в мою голову, а потом в мои ноги с огромной силой, она создала вокруг меня широкое поле искажений, которые не должны были позволить увидеть меня с помощью восприятия.
Даже если бы Семургдалион в этот момент взглянул на меня своим божественным видением Байгу, он бы увидел только неясные очертания фигуры, но никак не отличительные черты и тем более не лицо.
