— Это его дневник, — произнёс Наскватч после перелистывания нескольких страниц.

— Ты можешь прочесть? — я удивлённо поднял бровь.

Надписи на стенах снаружи двери были на каком-то древнем языке, не имевшем никакого отношения ни к известным языкам Содружества, ни к языкам Божественного Царства и Земель Небесного Грома, которые я выучил за последние сто лет. Так что было логично предположить, что и дневник хозяина комнаты будет невозможно читать.

— Да, — кивнул Наскватч. — Это так называемое «немолвное письмо» — древний язык, на котором в прошлом часто вели летописи, уникальный, потому что у него нет устной формы, только письменная.

— О чём он пишет?

— Так… — было видно, что Наскватчу это всё также было очень интересно, и что его интересовал не только истоковый аспект. Потому он даже не задумался о том, чтобы начать спорить, перелистнув дневник к самому началу и всмотревшись в текст. — Здесь он вкратце описывает свою прошлую жизнь. Пишет, что был обычным человеком, даже не задумывавшимся о могуществе и власти, но потом началась большая война, и ему пришлось пойти на фронт. Там он храбро сражался за свою страну и за несколько лет дослужился до сотника, но однажды его отряд попал в засаду в горном ущелье. Чтобы получить хоть шанс на спасение и не позволить врагу захватить их живыми, он скомандовал прыгать в пропасть. При падении больше половины его солдат погибло, и почти все остальные сильно пострадали. Он сам сломал обе ноги и потерял глаз. Но это было не всё. Оказалось, что на дне ущелья обитал монстр!

— Ты явно увлёкся, — ухмыльнулся я.

— Этого не передать словами, но немолвное письмо невероятно красиво, — как будто даже слегка смутившись, ответил Наскватч. — Оно специально создавалось, чтобы записывать истории, и в нём есть множество слов, отсутствующих в любых других языках, с помощью которых можно в разы детальнее и ярче описывать что бы то ни было. В тексте описаны его отчаяние, ужас, боль, разочарование и прочие эмоции, и на немолвном письме это не может не захватывать.

— Надо будет научиться, — совершенно искренне кивнул я. — Продолжай.

— Да. Так вот, монстр. И это был необычный монстр. Тут он назван, если грубо перевести, как-то вроде «Пережиток и наследник древнейшей из эпох, прячущийся на изнанке мира от сияния нового солнца».

— Пережиток древней эпохи? — У меня в голове сама собой возникла картина того, как тело Демиурга после его самоубийства распадается на мириады чудовищ. — Написано, как этот монстр выглядел?

— Не точно. Написано, что он был уродлив, окутан тьмой, при том что сам не отбрасывал тени, что у него было три глаза, а ещё что он как будто бы был при смерти.

— И, дай угадаю, этот монстр не убил автора дневника, а как-нибудь вселился в него или заразил чем-то или типа того.

— М… да, ты прав! Монстр убил всех солдат за несколько секунд, но автора лишь укусил в руку, а потом исчез, оставив после себя только кожу. Это, собственно, кусок той самой кожи, — Наскватч поднял и показал мне тот лоскут, в который был завёрнут дневник.

— Кожу, да? Тогда я, пожалуй, знаю, что это за аспект.

— Откуда вдруг?

— У всех свои секреты, — пожал я плечами. — Это — аспект мары, царицы теней.

— Теней? — Наскватч недовольно нахмурился. — Не удивительно, что отец так хотел сюда попасть. Для него это — шанс на обретение ещё большей силы. Нам ни в коем случае нельзя позволить ему завладеть этим аспектом.

— Ответь, если не секрет, за что ты так ненавидишь Умсу? — не удержался я. — Только за то, что он не позволял тебе жениться на Чим’А и решил отправить в заложники к Ба Воль Са, или есть что-то ещё?

— Есть, — односложно ответил он, явно не собираясь рассказывать что-то ещё. — Мне читать дальше?

— Давай.

— В общем после того, как его укусил монстр, автор потерял сознание и провалялся в отключке, как потом узнал, почти три месяца. А когда проснулся, уже сам выглядел отчасти как монстр. Ну, по скелету, думаю, понятно, как именно. А ещё обрёл внушительную мощь, с помощью которой сумел выбраться из ущелья. Возвращаться в своё войско он побоялся, решив, что его убьют, если увидят в такой форме. Так что он просто сбежал. Много лет жил в горах, убивая местных монстров и питаясь ими, и постепенно становился всё сильнее. Потом однажды случайно наткнулся на девочку, которую похитили горные бандиты. Он её спас и отвёл обратно в её деревню, и получилось так, что деревенские стали поклоняться ему, как своему богу-покровителю. Со временем эта «религия» росла, становилась сильнее, слухи множились. Про него узнали и начали пытаться убить охотники на монстров и сторонники других богов. Но благодаря силе, полученной от того монстра, он каждый раз умудрялся выживать, в итоге за несколько сотен лет достигнув действительно внушительной силы.

— И местные Руйгу, Байгу, боги или маги так и не поняли, что он — владелец истокового аспекта?

— Не знаю, о каких временах говорится здесь, — пожал плечами Наскватч. — Но никого, кто подходил бы под описание Руйгу или, например, Высших Богов Божественного Царства, в тексте не упоминается. Возможно, речь идёт о времени, когда никого из них ещё не было?

— Об этих временах что-то известно?

— Не напрямую. Но в самых разных местах по всему Содружеству то и дело находят намёки на то, что много десятков тысяч лет назад существовал мир, отличный от привычного нам. Известно, что он был един, то есть не разделён пустотой. Известно, что там правили в основном люди, а разного рода монстры были скорее вымирающим видом. И известно, что в какой-то момент произошёл катаклизм, на котором тот мир кончился. Правда, непонятно, каким именно образом.

— М-да. Что ещё в дневнике?

— Н-н-н… — он начал быстро пролистывать страницы, дойдя в итоге до предпоследней. — Ничего интересного, кроме самого конца. В основном, помимо его истории, тут записаны самые необычные просьбы от его последователей. Вроде того, что один верующий пришёл и оставил внушительное пожертвование храму, попросив лишь, чтобы автор дневника, тогда уже обладавший силой минимум на твоём уровне, напугал соседа того верующего, чтобы тот перестал воровать яблоки из его сада.

— Бывают на свете идиоты, — усмехнувшись, пожал я плечами.

— Это точно. Но в конце есть часть, относящаяся как раз к катаклизму.

— У-у-у! Читай!

— Кхм… да. Я постараюсь перевести как можно более дословно. Утром ничто не предвещало беды, но уже к полудню солнце в небе потускнело настолько, что на него смогли без вреда смотреть даже смертные, а вскоре и вовсе его и вовсе заволокли непроглядные тучи. Всех верующих и паломников попросили уйти, служители собрались в храме и начали молиться, прося меня спасти их мир. Но я и сам был бессилен перед надвигающейся катастрофой. Что сделали те глупцы? Неужели не нашлось никого, кто посмел бы их вразумить и успокоить? Нежели погоня за иллюзией высшей власти важнее, чем настоящая жизнь, их и мириад их подданных? Хотя я старался закалять своё сердце смирением и милосердием, сейчас я не могу удержаться от того, чтобы послать страшнейшее из известных мне проклятий на их головы. Закрывшись в своей келье, я использовал силу мары, о, кстати, ты был прав, чтобы защитить хотя бы храм. Боюсь, это всё равно никому не поможет, но так я хотя бы отплачу им за их верную службу и доверие, проявленное ко мне. Я постараюсь удерживать защитный барьер как можно дольше и сам молюсь всем высшим силам, чтобы это закончилось, и мои худшие опасения не оправдались. Если кто-то однажды найдёт это место и обнаружит меня мёртвым, пожалуйста, помолитесь о спасении моей души.

— Иллюзия вышей власти?.. — задумчиво протянул я. — С учётом того, что он сам владел аспектом, и на него не устраивали каких-то глобальных облав, в его времена это было как минимум не слишком редко. И наверняка те, кого он проклял, также ими обладали. Но при этом стремились к чему-то ещё более высокому?

— Есть идеи? — с каким-то ожиданием в голосе спросил Наскватч.