В такой же ситуации оказались практически все приближенные двора отставного императора, которые и не планировали участвовать в противостоянии между Хэйан-кё и Хэйдзё-кё.

Примечательна на этом фоне история потомка одного из древних аристократических родов, Каминоцукено Каэхито, состоявшего в свите Хэйдзэя, который был в составе одного из посольств Японии в Китае (вернулось посольство в 804 году) в качестве переводчика, так как служил в Палате по делам посольств и монастырей (Гэмбарё). Хотя, по воспоминаниям некоторых современников, владел только письменным переводом, то есть сопровождение встреч и синхронный перевод точно не были его сильными сторонами.

После разделения дворов продолжил службу в Гэмбарё уже в Хэйдзё-кё. Узнав об обострении противостояния вплоть до вооруженного мятежа, воспользовался первым удобным случаем и бежал из Нары в Хэйан, к императору Саге, практически первым сообщив о происходящих событиях, за что впоследствии был повышен в ранге и должности, получил обширные земельный участки, а также включен в состав авторов императорской антологии канси «Рёунсю».

Из интересного, говоря о политическом в составе «Рёунсю», а не только поэтическом, нельзя не обратить внимание на исследование Алексея Степановича Родина именно в такой траектории – от политики к поэтике или наоборот. Политической предпосылкой составления антологии «Кайфусо», по мнению Родина, и в этом я с ним (и с Мещеряковым, разумеется) согласен, является Смута года Дзинсин (672 г.), и ни одному автору «Рёунсю» не уйти от вопроса: «А где вы были в дни инцидента Кусуко?»

Вот как раз стих антологии «Рёунсю» под номером пятьдесят пять передает все тонкости переживания Каминоцукено-но Каэхито в связи с ответом на этот вопрос. Инцидент он пережил и довольно успешно воспользовался предоставленной возможностью поменять двор Хэйдзэя на двор Саги. Правда, закончил он все равно плохо: в конце жизни спился, что для меня почему-то неудивительно. То есть в инцидент Кусуко Каминоцукено Каэхито попал в возрасте сорока четырех лет, когда уже считаешь себя состоявшимся и в профессии, и в жизни, но не тут-то было: жизнь проверяет тебя на прочность до последнего, ведь изначально он добросовестно и добровольно нес службу при дворе отставного императора и думать не думал выбирать чью-либо сторону между двух братьев.

В начале работы с авторами «Рёунсю» хотел проигнорировать это произведение, но после 24 июня поменял к нему свое отношение. По двум причинам: первая – к такому жизнь Каэхито точно не готовила, хотя история знает немало примеров возвращения на престол бывших правителей, пример его выбора, возможно, будет кому-то и полезен; вторая – для этого произведения точно отсутствует китайский образец для подражания, с которого можно было бы «списать» сюжет.

В этом стихе возможны два прочтения: одно более официальное, там он описывает, что получил в результате службы при дворе императора Хэйдзэя и, если так можно сказать, моральное обоснование своим действиям:

春日歸田直疏 – Весенним днем, «возвращая поле», написал докладную записку.

Если считать «возвращая поле» служебной формулой, которая означает «уход в отставку», то учитывая, что в дальнейшем Каминоцукено Каэхито продолжил службу при дворе императора Саги, то, скорее всего, идет речь об отставке со службы при дворе императора в отставке Хэйдзэя (тавтология какая-то получается, но пока оставлю так, пусть разберутся более профессионально подготовленные, если захотят).

Второе прочтение, о котором говорил вам, уважаемые любознательные читатели, скорее всего, просто мой «вольный перевод по мотивам». Могло ли быть у этого стиха ещё одно прочтение, то самое, «между строк»? Все может быть, что и могло, для этого только надо будет уточнить, когда у 花 «цветка» появилось значение «рана»? Возможно, когда-нибудь филологи дадут ответ на этот вопрос, а сейчас можете просто сравнить два варианта «считывания информации» по контексту – вполне может быть, что его докладную записку могли услышать и таким образом:

Только закончилась моя придворная служба,

Вернулся обратно, найдя лазейку в воротах,

В сад, заросший, проник, окруженный стенами,

Поранился, бамбуковый частокол миновав в одиночку,

Безоружным добирался, голодая, до места,

Головою поникнув, от солнца теряя сознание…

Жизнь во времена перемен – бедствию подобна,

Где доведется встретить тепло милости высочайшей?

Известно, что в этот драматический момент к разрешению конфликта между братьями был привлечен, наряду с другими влиятельными чиновниками и военачальниками (знаменитый зять Фудзивары Утимаро – Саканоэ Тамурамаро – усмиритель айнов), Кая-но Тоётоси, когда-то он был наставником экс-императора, в бытность его наследным принцем Атэ, мнением которого дорожили оба брата. Но, возможно, не надеясь на силу одних только разговоров, действующий император без всякого промедления поднял императорскую гвардию и перекрыл все заставы вокруг Хэйдзё-кё, дабы в корне пресечь любую попытку получить военную поддержку двора бывшего императора. Если так посмотреть, то Фудзивара Утимаро, расставив своих сыновей Манацу и Фуюцугу в правительственные учреждения к Хэйдзэю и Саге, внимательно выжидал, чью сторону будет занять наиболее выгодно; победила решительность и молодость.

Все произошедшее оставило достаточно заметный след в умах и сердцах всех участников, причем урок был усвоен на целых тридцать лет: до кончины императора Ниммё, племянника императора Саги, сына его брата, следующего, пятьдесят третьего императора Дзюнны, а пока ещё наследного принца Отомо, никаких споров о власти между братьями и кланом Фудзивара не будет. Все начнется позже, и будет это совсем другая история.

А что же наш главный герой, который как будто бы потерялся на фоне столкновений интересов первых лиц, облеченных большими властными полномочиями? Нет, нисколько не потерялся, а даже наоборот. Напомню, что в четвертом лунном месяце 809 года он дослужился до младшего помощника начальника стражи Правой личной охраны императора, а уже к концу года становится младшим военачальником Правой личной охраны императора Саги. В инциденте Кусуко Рё-сёсё без колебаний обеспечивал безопасность правящего императора, своего младшего сводного брата, от возможных провокаций со стороны старшего.

В следующем, 811 году, Рё-сёсё становится главным архивариусом Императорского архива и по совместительству занимает позицию сасёбэна (младший ревизор Левой ревизионной канцелярии), а сам Фуюцугу занимает позицию санги – придворного советника.

Примечательно, что старший брат Фуюцугу Манацу не подвергнут никаким взысканиям, но и не продвинут по службе, наказан тем, что не поощрен. Во главе Императорского архива, ответственного за «правильное сохранение» информации о событии, произошедшем с отставным императором, последовательно находились сначала представитель Северной ветви (дома) клана Фудзивара, а потом главным архивариусом стал тот, кто был связан единокровными узами с императорским домом и был единоутробным братом представителю Северного дома, так что «разночтений» в оценке событий быть не могло: «Хэйдзэй обманут коварными братом и сестрой, представителями Церемониальной ветви клана – Сиккикэ».

В результате инцидента Кусуко Северная ветвь получает практически абсолютное главенство среди всех остальных домов клана Фудзивара (Столичная ветвь – Кёкэ – никогда не процветала, а Южный дом продержался только два года после Смуты Дзинсин и практически угас к 764 году).

А 811 год интересен ещё и тем, что впервые за три года с момента возвращения из Китая ко двору призван монах Кукай. Возможно, что именно тогда и могло произойти первое знакомство Рё-сёсё и будущего Кобо Дайси. Во многих исследованиях их потом назовут друзьями, но это то же самое, что если всех авторов императорских антологий канси, например, назвать друзьями или родственниками. Это заявление не будет ложью, но и не будет являться действительно истинным.