— Ну и кто хочет сдохнуть первым?

Наверное, я не учел специфики аудитории, к которой обращался с такой замечательной речью. Они не схлынули назад с выражением ужаса на лицах. Они не разбежались в стороны и не попадали на пол. И уж конечно никто не поднял руки вверх. Вместо этого в группе столпившихся передо мной людей произошло какое-то движение. Каким-то чудом я успел среагировать, и направленный на меня выстрел ушел вверх. В руке одного из троих «кинобудочных» типов появился пистолет, и я не стал дожидаться следующей пули. Я выстрелил, целясь поверх голов, и запрыгнул на сцену, откуда выстрелил еще раз. Наконец-то в рядах нападавших появилось нечто похожее на испуг. Кто-то даже упал, закрывая голову руками. Завизжала девица, пять минут назад принявшая меня за свою маму.

Но эти сволочи из кинобудки, настроенные весьма решительно, не успокаивались. В мою сторону грохнул еще один выстрел — мимо. Зато прилетевшая из зала пивная бутылка больно ударила меня по коленке. Я подумал, что их слишком много. Даже больше, чем патронов у меня в двух обоймах.

И я побежал. Как ураган — мне так показалось, — я пронесся через сцену, нырнул под белые лоскуты старого экрана, перепрыгнул через какие-то ящики, через пыльные мешки, на маленькую лестницу — запасной выход. И он был закрыт.

Я выстрелил два раза в замок и пнул дверь что было сил. Третья пуля пропела свою мажорную песню в опасной близости от моей головы. И я нырнул в темные недра, скрывавшиеся за распахнувшейся дверью. Стены дышали холодом и сыростью, я то и дело спотыкался о какие-то кочки, камни, доски. Сзади с ревом неслись преследователи.

По себе знаю: погоня — вещь возбуждающая. Особенно когда толпа преследует одного человека. И я решил охладить их пыл. Я остановился, прижался к стене и три раза выстрелил назад. В темноте я не видел преследователей, но, судя по всему, стрелял я почти в упор, потому что вопли испуга и боли раздались едва ли не над моим ухом. Я целился в ноги, поэтому вряд ли кого-то убил. Был слышен шум падения нескольких тел — как обычно случается, на первого упавшего налетели задние. Погоня застопорилась, а я ринулся вперед.

Метров через двадцать тоннель уперся в еще одну закрытую дверь. Я вышиб и ее и стремглав вылетел на залитый солнцем двор клуба. На мое счастье, он был пуст. Я в несколько прыжков преодолел кучу кирпичей, перемахнул через забор и увидел спасительный «Форд». Забег вышел еще тот.

Когда я завел мотор и дал задний ход, отъезжая от забора, оказалось, что «кинобудочники» еще не угомонились. Тот, самый громкоголосый, которому я выбил пару зубов и который, как я напрасно надеялся, должен был напороться на пулю в тоннеле, отодвинул доску в заборе и показал свое ожесточенное лицо.

В ответ я выставил в окно руку с «береттой». Расстояние между нами увеличивалось, но я успел заметить, как мой преследователь достал мобильный телефон и принялся названивать. Наверное, жаловался Артуру на мое плохое поведение.

Пусть. Ему полезно будет узнать, что я начал показывать зубки.

Как только я выехал на более приличную дорогу, я притормозил у обочины и позвонил Максу.

— Фух, — облегченно вздохнул я, услышав его голос. — А я боялся, что ты уже умотал за своей машиной.

— Так не прошло еще полчаса, — удивленно отозвался Макс. — Всего пятнадцать минут прошло. Я даже не волновался.

— А стоило, — сказал я. Признаваться Максу, что у меня было немного другое ощущение времени и что я прожил за эти пятнадцать минут если не полжизни, то хотя бы десять ее процентов, я не стал. К чему волновать семейного человека?

— Так все в порядке?

— Ты имеешь в виду машину? В порядке.

— И машину, и тебя, — обиженно сказал Макс. — О тебе я тоже беспокоюсь.

— Спасибо, — благодарно произнес я. — Сообщаю тебе, что сейчас я еду в кафе «Босфор». Знаешь такое?

— В кафе? — благодушным голосом отозвался Макс. — Перекусить решил? Ладно... «Босфор»?! — наконец сообразил он. — Это там, у парка? Какого черта тебя туда понесло?! Тебе мало в прошлый раз врезали?

— Врезали мне нормально, — сказал я. — И достаточно. Я больше не собираюсь получать по шее. Вот сам кому-нибудь...

— Ты это кончай, — строго произнес Макс. — Ты не зарывайся...

— Я не зарываюсь. Я сейчас позвоню Гарику. Если он не разрешит, я никуда не поеду.

— Неужели? — с подозрением спросил Макс. — Тогда ладно... Обязательно посоветуйся с Гариком.

И я посоветовался. Гарик был приятно удивлен моим звонком. Сначала он немного удивился моей просьбе. Но я настаивал. И в конце концов он согласился.

— Как-то это все сомнительно, — сказал Гарик.

— А цель оправдывает средства?

— Если других средств нет.

— У меня — нет. У вас, по-моему, тоже.

— Хорошо, Костя, — согласился Гарик. — Как вы меня запрягли быстро...

— Но вы же обещали прикрытие...

— Да я не отказываюсь, — услышал я и поехал в «Босфор». По пути я остановился, подошел к телефону-автомату и позвонил в милицию. Я сообщил, что из клуба железнодорожников слышатся выстрелы, и повесил трубку. Обитатели клуба заслуживают хорошей трепки. Хотя бы за негостеприимство.

Если в клубе железнодорожников я искал самого Колю, то в «Босфоре» мне был нужен тот, кто сможет меня привести к Коле. Конечно, лучше всего, если там окажется сам Артур. На худой конец сгодится и Петя. Или бледнолицый со шрамом на лбу. Кто угодно сгодится, потому что меня уже было не остановить. Я уже встал на тропу войны. Я уже начал кусаться.

Вот только ментам из Молодежного парка мне не следовало пока попадаться на глаза, потому что против них я ничего бы сделать не смог. Пока.

Я пару раз проехался вокруг «Босфора», покружил у Молодежного парка, всматриваясь в прохожих, ища знакомые лица. Потом я решился.

У «Босфора» стояли довольно крутые машины, так что я оставил «Форд» в хорошей компании. Если бы у меня была с собой бутылка водки, то я бы сейчас хлебнул глотка-другого для куража. Но водки не было, приходилось куражиться на трезвую голову. Я выщелкнул из «беретты» обойму с оставшимися двумя патронами и вставил новую, полную. Потом я снял спортивную куртку и остался в рубашке, которую перетягивала наплечная кобура. В карман брюк я положил шокер, в другой карман — мобильный телефон.

Теперь я был готов. Хлопнув дверцей «Форда», я одернул рубашку и зашагал к двери «Босфора». Встречная женщина уставилась на мою втиснутую в кобуру «беретту», как на восьмое чудо света. Тоже мне, невидаль! Наверняка у большинства завсегдатаев «Босфора» такие игрушки тоже имеются. Только они их держат в специально устроенных тайниках, под сиденьями машин, в багажниках. А у меня — вот, смотрите, завидуйте! Ничего не таю, вся душа — та, что в кобуре, — нараспашку. Свободный гражданин свободной страны, где так легко можно разбогатеть на страхе и смерти. Я толкнул ногой входную дверь «Босфора» и оказался внутри.

Душное помещение метров двадцати в длину. Справа — стойка и бар, слева — столики. Зрачки у бледного охранника — как металлические рубли, я коллекционировал такие в детстве. Он протянул ко мне руку, но очень медленно и осторожно. Я прохожу мимо, не обращая на него никакого внимания. Что за охранник, у которого из оружия лишь табличка на груди с импортным словом «секьюрити». Он все-таки решился на активные действия и коснулся меня кончиками пальцев сзади за плечо. Я подаюсь этим плечом назад, он получает толчок в грудь и отлетает туда, где и должен находиться, — на скромную табуретку у двери.

Он приземляется на табурет с таким шумом, что все посетители кафе и бармен смотрят на нас. Женщина в белом коротком халате, которая убирает грязную посуду со столов, тоже смотрит на нас. Мне нравится, когда на меня обращают внимание женщины.

Без дальнейших предисловий я рву из кобуры «беретту». Я облизываю языком губы, чуть наклоняю голову вправо и подергиваю нижней губой, словно хочу всем продемонстрировать свои зубы. Я нервный. Я очень нервный. И лучше не пытаться проверить, насколько я нервный, чтобы начать палить в общественном месте. На меня смотрят четырнадцать пар глаз. Некоторые из них обеспокоены. В некоторых читается ужас. Они не знают, за кем из них пришли. Они не знают, по ком сегодня прозвонит колокол.