– Только занимаюсь починкой механических игрушек, другого не доверяют.

– Да, чуть не забыл: тобой интересовалась дочка советника Илги. Хорошенькая малышка… Зайдешь к ним в гости?

– Пока нет времени, – никак не отреагировал на прозрачный намек юный мастер.

Что случилось? Какая разделяющая тень легла между ними? За несколько дней друзья отдалились и пропало то чувство безграничного доверия и непринужденности, которое сопровождало почти с самого первого дня знакомства. Оба скованно обменивались незначительными новостями и произошедшими пустяковыми событиями.

– Ну, наверное, я пойду, – неожиданно заявил Элон и кивнув на прощание повернулся в сторону. Катрииха охватило волнение.

– Элон! – позвал он друга. – Помни, ты – единственный мой друг и кроме тебя у меня никого нет.

Молодой офицер остановился и через мгновение уже трепал мальчишку в своих шутливых объятиях.

– Я думал, ты теперь на стороне Рамонда и будешь против меня.

– Никогда не думай обо мне такого. Я всегда буду верен нашей дружбе, – клятвенно заверил мастер.

Дурачась, они не заметили, как миновали западные ворота дворца и оказались возле торгового причала. Странное мрачное судно привлекло их внимание. Какая-то тяжелая и пугающая энергия исходила от него, несмотря на яркое богатое убранство корабля.

– Похоже это то самое работорговое, про которое говорил поставщик тканей. На таком из Вельса вывозят приговоренных к рабству преступников.

– Судовладелец, похоже, не плохо на них зарабатывает. Посмотри только на сходни. Еще бы золотом их покрыли. Считаю омерзительным зарабатывать на живом товаре.

– Тебе этого и не удостоится. Сам не стань товаром, – противный голос заставил вздрогнуть.

Молодые люди не заметили подошедших сзади двоих, укрытых под капюшонами, похожих на купцов. Злой едкий взгляд первого неотрывно смотрел на Катрииха.

Вовремя не найдя, что ответить, мастер счел благоразумным удалиться, утягивая своего недовольного друга.

– Интересно, за какие такие преступления можно оказаться в руках, нет в лапах этих нелюдей?

– Слышал, что в Вельсе самое жестокое наказание ждет предателей. Не зря царь содержит целый штат шпионов.

– А ты откуда знаешь? – удивился Катриих.

– Нам сразу их старшего представили. Попугал на славу…

– Тощий такой?

– Да. Тоже имел дело с ним?

– Тоже. Только не понимаю, чего Рамонд опасается? У него самая мощная армия.

– Вот за дела своей армии, он и боится поплатиться. Да и завоевания отца его чаще всего сопровождались крайней жестокостью по отношению к побежденным. Кхана прежний царь тоже привез из похода ребенком. История там мутная как вода болотная. По крови Кхан наследник правителя, обитавшего за черной пустошью народа, который попросил защиты у Вельса от разбойных нападений, приходящих из многочисленных ущелий Таяня головорезов от Граннов. Только вот после такой помощи их земли стали зависимы от Вельса, а Кхан – заложником верности ранее свободного от царской власти народа.

– Кхан не выглядит угнетенным.

– Это пока его старший брат правит от имени Рамонда. Случись тому воспротивится, еще не известно, чем вся эта преданность посла обернется. А еще болтают, что старый царь, не успел сообщить сыну, где спрятаны добытые им в боях несметные сокровища. Скончался скоропостижно, пока царевич, раненый в северном походе в горячке валялся.

– Откуда у тебя столько информации? – подивился Катриих.

– Местные стражи вполне себе разговорчивые, за кувшином – другим вина особенно. Они же не государственную тайну выдали, а то что известно во дворце почти каждому.

Вечер обещал завершиться мощной грозой, поднимающийся ветер трепал полы легкой куртки мастера. Набежавшая с моря непривычная прохлада проникала сквозь одежду. Какая-то неведомая сила сопротивлялась расставанию, не давала друзьям разойтись. Продрогшие, они продолжали активно обсуждать все, что удалось узнать или пережить за последние дни, утаивая самую малость. Когда наконец Катя готовилась ко сну, ее озябшие пальцы не слушались и с трудом развязывали шнурки. Зато на душе было приятно и легко. Она убедила себя, что Элив самый замечательный, самый остроумный и самый красивый. А на царя Рамонда, она больше не будет пялиться во все глаза и робеть в его присутствии. Ни за что.

Но наступило утро и все сформированные накануне четкие убеждения не удалось притворить в жизнь даже в мизерной доле. Рамонд был напряжен, задумчив и в этом состоянии, как никогда проявлялось его царское величие и мощь. Залегшая складка меж нахмуренных бровей придавала лицу особое благородство и одухотворенность.

– Скажи мне мастер, должен ли я быть милостив к своим подданным?

– В первую очередь, Вы должны быть справедливы к ним, – Катриих догадался, что речь шла об очередной передаче осужденных в руки работорговцев, о которой все говорили, как об обычной сделке.

– А как бы ты поступил с тем, кто обманом выманил у вдовы последнюю живность и оставил ее с детьми умирать голодной смертью? Или с тем, кто вместо того, чтобы вынести с поля боя раненого товарища, бросил его умирать, еще и обобрав до нитки? Или с той, которая умертвила свое новорожденное дитя?

В отношении последней у мастера сомнений не было – голову бы оторвала, наверное. Но произнести в слух такое не допустимо, и слишком кровожадно. Вдруг царь воспримет ее слова буквально. В конце концов Рамонд ждет поддержки, а не потакания или осуждения. И если все эти люди, действительно совершили то, в чем их обвиняют…

– Если отсутствуют сомнения в их виновности, повелитель должен поступить так, как предписывает закон.

– Я сам был рабом на ладье северных людей из Древгена. Это бесчеловечный путь к скорой смерти.

– Вы были рабом?! –пораженный таким откровением воскликнул юноша.

– Недолго. Попал к ним раненым. Мне вскоре удалось сбежать.

– Но вы же царь!

– Когда-то я им не был. Искал славы, жаждал приключений, ощущений головокружительного триумфа, как все мои многочисленные приятели, пока трон занимал отец. Во мне же течет кровь искателей приключений с севера и горячих голов с юга. Но отрезвление наступило быстро и болезненно, – пояснил Рамонд, имея в виду кончину отца.

– И все же вы не желаете гибели осужденным преступникам?

– Не желаю такой, какой предвижу.

– Там не менее, вы не казните их?

– У нас давно в Великом Вельсе отменены казни. Они бессмысленны и бесполезны. В качестве устрашения, по сути, никогда ни на кого не воздействовали. Люди слишком безумны и в состоянии крайней жадности, злобы или отчаяния верят, что возмездие их не настигнет. А так какая-то польза есть от осужденных.

Катриих поражался такому прогрессивному мышлению у лица, обладающего абсолютной самодержавной властью далеко до зарождения мировых религий.

– Но в первый день как я сошел с корабля, вы мне грозились наказанием, намекая на то, что я могу послужить удобрением для ваших великолепных садов?

– Чем-чем послужишь? – изумился Рамонд. – В Вельсе провинившиеся отбывают наказание, в том числе разнося навоз и помет под деревья. Запах я тебе скажу. И до дворца доносится. А ты что подумал…

Катрииху стало совестно за свое идиотское предположение, и даже совсем не обидно, за откровенный смех, враз развеселившегося собеседника.

– Мне конечно много злодейств приписывали, но ты всех превзошел, – подытожил Рамонд, отсмеявшись.

Царь поднялся с неудобного деревянного кресла и потянулся, расправляя широкие плечи. Лицо его в этот момент стало умиротворенным.

– Ты мне помог освободится от незаслуженного сострадания к преступникам. Положенное им наказание, оказывается, не так ужасно, как те, что витают в головах некоторых.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.