– Сказанное все достаточно объясняет, – подтвердил Катриих, стараясь нарушить затянувшееся молчание со стороны бальгельцев.

– А вы должно быть тот самый мастер, о котором шепчутся во всех закоулках столицы?

– Вероятно, да. Но поверьте, я совсем не рад такой популярности.

– Бросьте, молодой человек, не скромничайте. Ваша слава заслужена знаниями и личным трудом.

– Благодарю. А вы…? Нас не представили.

– Ко мне можете обращаться советник Илги.

– Рад знакомству, – мастер закрепил свое утверждение легким учтивым поклоном.

– Взаимно. Но я пришел не просто так. Хотел удостоверится, что наших гостей разместили подобающим образом и предоставили все необходимое для долгого пребывания.

– Увы. Не совсем подобающим, – немедленно вмешалась в разговор царевна, – мы словно изгои в этом величественном дворце. Я хочу жить в центральных палатах и видеться со своим женихом.

– Прошу прощения, госпожа. Я понимаю ваши желания, но вынужден выполнять распоряжения своего повелителя, а в этом вопросе он однозначен. У вас не должно быть новых знакомств и соблазнов до рождения наследника.

– Что? Вы хотите сказать, что я буду заперта в этих стенах не только до свадьбы, а возможно на годы?

– Именно так. Такова традиция в царской семье. Ранее в отведенной вам башне проживала наша царствующая родительница.

– Неудивительно, что она сбежала в свое государство, как только представилась возможность.

–У вас не верные сведения. Царица вступила в борьбу за право на освободившийся трон среди своего народа и заняв его, обеспечивает надежный тыл своему сыну, предотвращая нападения степняков.

Веления, не нашла что возразить и за это гневно водила глазами вверх- вниз по фигуре бесстрастного советника, дерзнувшего перечить ей.

– Вы не знаете о планах царя Рамонда по организации приветственного пира в честь невесты? – примирительно произнес Элон.

– К сожалению, не слышал о намерении господина проводить празднование.

– Это как? – не выдержала Веления. – Я даже праздник не заслуживаю?

– Царь очень занят другими важными делами! – крикнул вслед стремительно удаляющейся разгневанной царевне злосчастный советник.

– Буду признателен, если мастер Катриих примет мое скромное предложение и навестит мой дом сегодня к ужину. Мой младший сын очень увлечен вашим подъемным механизмом для корабельных грузов.

Вечером того же дня, выходя из уютного просторного дома мастер остался приятно удивлен той атмосфере тепла и уважения, которая царила в семье. Прекрасно, что нашлась такая женщина, которая сумела составить благополучие советника Илги. По счастливой случайности никто из троих детей советника не унаследовал его отличительную некрасивость, хотя некоторые общие черты с отцом прослеживались во внешности у всех. Хозяйка дома не без гордости расхваливала мужа, которого за особое усердие и честность ценит их повелитель. А подрастающая кокетка – единственная дочка, краснела и смущалась, как только ее взгляд случайно сталкивался со взглядом юного мастера.

Беспокоило затянувшееся отсутствие какого-либо интереса к персоне мастера со стороны царя Рамонда. Замышляет что-то? Нехорошее предчувствие не давало уснуть. И оно оправдалось. Не успел мастер облачиться, как в его покои ворвались стражи и немедленно сопроводили в малый тронный зал. Повелитель сидел на возвышении в массивном деревянном кресле, специально сооруженном под его фигуру, и угрюмо смотрел себе под ноги. На ступеньку ниже располагался Кхан и еще двое придворных. Катрииха буквально втолкнули в центр помещения и насильно заставили встать на колени. Что за фигня происходит?

– Мастер Катриих подозревается в заговоре против чести нашего повелителя и, следовательно, всего Великого Вельса! – громко проговорил высокий худощавый мужчина, вероятно, начальник Тайной канцелярии или чего-то подобного.

– Ты признаешь свою вину? – тихо спросил Кхан голосом, от которого мурашки побежали по коже и захотелось признаться в чем им угодно. Но Катриих собрался с силами и молчал, выжидая, когда Рамонд посмотрит на него. В животе неприятно скрутило от отчаяния: «Даже если бы очень захотела, разве я бы смогла его предать? И причем тут честь?»

– Отвечай! – снова проговорил худой. Снова молчание и упорный взгляд на царя. Медленно царь поднял голову и взгляд его был ужасен, словно злодея-мастера в его мыслях уже давно приговорили и десять раз казнили.

– Будешь отвечать?

– Когда услышу детали обвинения – конечно отвечу. А пока даже не понимаю, о чем идет речь.

– Не понимаешь? – посол подошел к мальчику и прошипел, – Ты ближайший друг Элона не знал о его связи с царевной и не способствовал их встречам?

– Нет. Ответ звучал предельно честно, поскольку в голове Катрииха связь и влюбленность имели несколько различные значения. А о пособничестве речи никогда и не заходило. – Уверен, вы заблуждаетесь в отношении вашей невесты и ее стража, – попытался спасти своего друга обвиняемый. Если его допрашивают, то что уже эти варвары сотворили с Элоном?

– Мои доносчики язык себе откусят скорее, чем напрасно оклевещут кого-то, – возразил худой.

– Значит ты отрицаешь их связь? – вмешался Кхан, напоминающий в этот момент шипящего удава, готовящегося проглотить жертву.

Очень хотелось сжать кулаки, чтобы сконцентрировать силы, но юноша боялся любым жестом выдать свое волнение.

– Отрицаю.

Молчание.

– Мы все обвинения сами проверим. В полночь, по имеющейся информации, у царской невесты и стража назначено свидание в галерее между садом и башней. Повелитель и посол смогут во всем убедиться, раз этот мальчишка упорствует, – словно примирительно с ситуацией произнес худой, – А заодно и покараем виновных на месте. Нет суда – нет порочащих царя слухов.

– Да будет так. – Рамод встал и схватив Катрииха за руку поволок за собой. – По крайней мере у тебя еще есть день, когда ты можешь принести мне пользу.

Рука, сдавленная словно тисками, горела. Ноги едва касались ступеней, когда Рамонд тащил мастера по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступени. В голове словно царил вакуум. Что значит «покарают»? Как? Кого? Элона, Элона и царевну или и Катрииха за одно с ними? Хотя про себя лично должной тревоги на удивление не возникало. Незапятнанная совесть давала уверенность.

Снова удушливые своей вычурностью царские покои. На столе стоит одинокий прибор, напоминающий странное сочетание телескопа с часами. Нечто подобное прятал у себя главный звездочет Нижней Бальгелии.

– Знаешь, что это такое?

– Догадываюсь.

– Не очень уверенный ответ от мастера, чье имя разлетелось во все земли вокруг – угрюмо пробубнил Рамонд. – Починишь. Время у тебя, как помнишь, до полуночи.

Вот так просто. Приказал, развернулся и ушел. А ты ломай голову думами и делай что хочешь.

Руки привычно взяли инструменты и принялись что-то вертеть-крутить. А мысли были полностью поглощены переживанием о друге, граничащим с отчаянием. Нет, Велению они не тронут. Не посмеют. Вернут домой по надуманному поводу и все. А вот жизнь дорогого Элона под угрозой. Цель встречи влюбленных юношу не волновала, в конце концов – это их дело. И почему-то полностью отсутствовало сомнение в том, что она действительно состоится.

Прибор вот уже пару часов как исправно работал, а умелец продолжал что-то не отдавая себе отчета подкручивать и смазывать. За окном резко опустилась южная ночь. Еще немного и Элон может погибнуть. Что-то не складывается в голове, нет логической завершенности обвинения и действий. Зачем царю лично убеждаться в неверности невесты? Для этого у него есть укомплектованные штаты профессиональных шпионов и соглядатаев. Если попытаться предупредить парочку, но тогда, если попадется, он невольно косвенно подтвердит их вину. А если не предупредить? Кровь друга будет на руках Катрииха. Ждать развязку так мучительно.

За мастером зашел худой и повел тайными проходами к темной нише в изящной резной галерее. Тусклый свет мерцал от многочисленных фонарей. Несколько серых силуэтов замерли в стороне. Городской глашатай оповестил о наступлении полночи. Только шум ручья внизу и еле слышный шорох листьев на ветру нарушали ночной покой. На город опустилась морская прохлада. Катриих не осознавал к каким силам он обращался и каких богов молил за своего друга, кажется, перебрал все возможное и невозможное. Время стояло. Неужели пронесло? Силуэты в стороне зашевелились, о чем-то переговорили и стали приближаться.