– Хорошо ли тебя устроили, нуждаешься ли в чем? – интересовался Рамонд, нависая над гостем.

– Лучше и не пожелать. И нет нужды ни в чем более, – Катриих старался не смотреть на мужчину, ощущая, как внутри вновь начинает бурлить молодая кровь. И почему она не влюбилась в Элона, например? Он более достойный, такой славный, добрый, светлый.

– В таком случае перейдем сразу к делу. На столе перед тобой несколько предметов с секретами, мне нужно, что бы ты раскрыл их, не повредив содержимого.

– Но это совсем не соответствует моему призванию. Я мастерю разные изделия, но не занимаюсь их вскрытием, – мгновенно возразил юноша.

– У тебя есть время до моего сна. Садись и делай, что приказано.

– А если я откажусь?

– Ты видел прекрасные сады Вельса, но не догадываешься на чем они так буйно растут… И лучше тебе и не знать, – многозначительно ответил повелитель.

«Тиран, деспот, бычара!» – возмущался про себя мастер, извлекая свои инструменты из сумки на рабочий стол в личных покоях царя, не сомневаясь, что своими лапищами воина Рамонду свернуть шею непокорному умельцу особого труда не составит. А кто сироту разыскивать станет? Только друг Элон, но его быстро смогут заставить замолчать…

Вот уже несколько часов Катриих крутил в руках замысловатые предметы, перекладывал, постукивал, взвешивал. Нет. Не может быть, чтобы там могло быть что-то спрятано. Ни каких следов механизма открывания. Ну если только магия какая-то существует. Хорошо еще, что заказчик не стал стоять над душой и даже покинул свои покои, оставив для надежности стража за дверью. Расправив затекшие плечи, мастер решил передохнуть и оглядеться. Мрамор, золото, резьба, гобелены, ковры – сплошная вычурная безвкусица. Казалось, все что было богатого и дорогостоящего во дворце притащили в одно помещение. Но нет. Точно такая же картина наблюдалась в коридорах, залах и комнатах гостей. Взгляду не за что было зацепиться, сконцентрировать мышление.

Царь Рамонд славился своей справедливостью. Интересно, что за наказание ждет не справившегося с его задачей? За распахнутым настежь окном мирно уплывали в закат розоватые облака.

– Ты только погляди каков мастер, – огорченно-ядовито произнес Рамонд, обнаружив спящего, сидя за его столом, Катрииха.

– Как успехи? – подхватил издевку Кхан, наблюдая за очумелым ото сна мальчишкой.

– Хм. Все цело, ничего не вскрыл, не сломал. Это как?

– Я не нашел ни одного секретного замка, – признался юный мастер.

– И что? Даже желания взломать не было? Не любопытно тебе было?

– А зачем вещи портить? Они, верно, для чего-то годны.

Царь Рамонд довольно улыбнулся.

– Ладно. С первым испытанием ты справился. Терпение и выдержку проявил. Иди спать. Не было тут ни в чем секретов.

Катриих даже не нашелся с ответом, таково было его удивление и осознание собственной глупости. Столько времени ломал голову над тем, что попросту не существует.

Медленно добредя до предоставленных покоев, мастер только и мечтал о мягкой постели. Но, обнаружив в комнате накрытый стол, не смог отказать себе в удовольствии и умял все содержимое большого подноса. А там были и жаркое, и свежие фрукты, и ароматные лепешки с ореховой посыпкой. Только кисломолочный продукт остался доквашиваться в узеньком кувшинчике. Никак не может организм привыкнуть к всевозможным сочетаниям молочной сыворотки с другими, казалось бы, несовместимыми продуктами. Уж лучше чистая ключевая вода.

Умывшись, мастер надежно запер дверь на засов и только тогда приступил к ежедневному ритуалу перед сном. А именно, к освобождению туго забинтованной и от того сильно ноющей начиная как правило с полудня груди. Пока Катя голодала и побиралась на улицах, таких тяжелых испытаний от перетяжки не было. А потом нахомячила себе чуть ли не третий размер. Поесть она любила с детства. Только все калории сгорали в очень активном и движущемся без остановки ребенке. Папка переживал даже: «Когда на тебе чуток мяса нарастет? Кожа да кости». Вот и наросло, когда не надо. Нырнув под мягкую и приятную ткань покрывала, она погрузилась в тревожный сон, без сновидений.

Утром следующего дня с позволения правителя мастер мог свободно передвигаться в пределах дворца. Ни царевна ни ее сопровождавшие бальгельцы не могли похвастаться таким вольным положением. До свадьбы им было наказано находиться в пределах выделенного южного крыла здания с башней в три этажа и прилегающим пышным садом. На верхней смотровой площадке Катриих разыскал Элона. Оба были искренне рады встрече.

– Ты видел их флот? – восхищенно вопрошал молодой офицер, указывая рукой на бесконечный лес корабельных мачт.

– Да, впечатление производит, – немного сдержаннее отреагировал мастер.

– Впечатление? Да у нас на все побережье одной десятой от такого числа кораблей не наберется.

– Нижняя Бальгелия войн не ведет. А такой флот содержать надо. И на какие средства, кроме добычи в военных походах?

– И что? – недоумевал молодой бальгелец.

– Да то, что вы горе не несете другим и сами не оплакиваете своих близких, не вернувшихся после сражений.

– Ты рассуждаешь, как старик. Разве слава и доблесть не в боях проявляются.

– Я не воин, Элон, ты же знаешь, – примирительно произнес мастер, – чужая кровь на руках противна моим убеждениям.

– Помню я: «Жизнь самое ценное, что нам дано и никто не вправе ее отнимать!» – процитировал юноша друга. Ему, жаждавшему славы и побед, был чужд образ мыслей этого мальчишки. Да и родителей тот, как понял Элон, лишился не на войне. Жаль, что о своем прошлом мастер говорит скудно и с неохотой.

За разговорами спустились к части дворца с традиционными постройками, сохранившимися от прежнего правителя. Стены из темных пород дерева покрывало бесчисленное количество резных орнаментов, отливающим свежим лаковым покрытием. Широкие оконные проемы выходили во все стороны помещений, создавая естественное освещение в светлое время суток. Не было нагромождения вычурности и вульгарной роскоши. Спокойные цвета внутреннего убранства создавали атмосферу уюта и умиротворения. Катриих с удовольствием бы перебрался в эту тихую часть дворца.

На террасе, выходящей к небольшому прудику, в окружении девушек восседала Веления. Ее мысли были далеки от происходящего, и никто не смел беспокоить царскую дочь в такие минуты. Только Элон.

– Моя госпожа сегодня особенно прекрасна! – без всякого лукавства произнес влюбленный молодой человек.

– Я вижу вы вновь вместе, – как бы между прочим намекнула царевна, что не только она одна занимает внимание и думы своего поклонника. Если честно, ее одновременно раздражала и удивляла такая преданная дружба между этими двумя.

– Мастер Катриих уверяет, что предоставленная нам часть дворца намного уютнее центральной части.

– Не может быть. Мастер просто учтив и жалеет нас, лишенных празднеств большого двора.

– Уверяю вас, вы ошибаетесь, моя госпожа, – вмешался темноволосый юноша, – от пестроты царских палат у меня за день развилась головная боль.

–Ты был в покоях повелителя? – воскликнула царевна, не скрывая своего волнения, – и чем занят царь?

Катриих поздно понял, что сболтнул лишнего.

– Я всего лишь выполнял поручения и не имел возможности общаться с Рамондом.

– Как жаль. Я думала ты нам хоть что-то поведаешь о подготовке к торжеству и дате свадьбы.

– Сожалею…

– Царь совсем не похож на бальгельцев, да и на свой народ тоже, – продолжила царевна.

– Это потому, что в его жилах течет кровь диких северных людей, – вмешался в разговор незаметно подошедший велийский вельможа, в обязанности которого входило следить за удобством и потребностями важных гостей. Веления сразу невзлюбила этого вежливого и спокойного человека за его непривлекательность, граничащую с уродливостью. И на самом деле, с первого взгляда лицо мужчины казалось отталкивающим за счет неестественно красного оттенка кожи из-за близко расположенных сосудов в сочетании с крупными чертами и абсолютно лысой головой. Впечатление сглаживал взгляд, умный, понимающий и как бы извиняющийся за свою врожденную особенность. Вельможа продолжил: – Вы, вероятно, слышали о царе, построившем этот город? Так вот он с раннего детства отличался острым умом и слабым здоровьем. К пятнадцати годам царевич едва дотягивал ростом до десятилеток, а к двадцати едва-едва возмужал. Поскольку, прямых наследников мужского пола в роду кроме-него не появилось, царевича женили на плененной дикарке, захваченной кем-то во время военного похода, дабы «исправить породу». А темные волосы и карие глаза Рамонд унаследовал от своей красавицы матери из страны пирамид.