– Не спорю, друг мой. Но сейчас я оцениваю ситуацию более трезво и искренне считаю глупостью твое намерение сопровождать царевну в Вельс.

– Она меня любит! Говорит, что любит. Я нужен ей там в заморских землях, среди надменных и напыщенных вельских вельмож! – Элон не понимал, как ставший за совсем короткое время его лучшим другом этот чужеземный мальчик может быть таким черствым. Похоже боги ошиблись и, наделив гениальным умом, лишили несчастного души. В царскую дочь влюблялись все, чуть завидев ее из далека, но этот счастливчик, волей судьбы поселившись во дворце, даже любоваться девушкой не желал. С другой стороны, не видеть в друге соперника и доверять ему все сердечные тайны для самого стража – просто милость богов. Катриих был хорош по-своему и вскоре, повзрослев и возмужав, несомненно станет объектом для томных воздыханий многих девиц.

– О чем ты думаешь, когда так смотришь на меня? – настороженно спросил друг.

– Как хорошо, что ты не мой соперник, – чистосердечно признался Элон.

Катриих привычно обратил глаза к небу, что означало только одно: он снова услышал глупость, но благосклонно прощает невежду, произнесшего ее. Оказалось, невозможным доказать, что на его родине совсем другие стандарты женской красоты, а изящный клинок, из неизвестной стали, который начищал в это время царский страж, намного сильнее привлекает внимание, чем прелести, упомянутой девы. Вот бы узнать секрет его изготовления. Но нет, кузнецы столетия назад, специально скрылись в труднодоступных ущельях, дабы сохранить в тайне состав удивительного сплава. Их совсем не заботило, с каким трудом, и рисками для жизни купцы и ремесленники вывозят заготовки через горы, пока поток заказов на чудо-клинки только возрастал с каждым годом.

Тем временем, гарнизон пробудился и Элон обыденно приступил к своим обязанностям, оставив странного друга наедине с его чертежами и какими-то разнообразными деталями, которыми за считанные дни оказалось захламлено выделенное под мастерскую огромное помещение, бывшее когда-то оружейной. Подумать только, что найденный на торговой площади голодный и оборванный попрошайка, которого попытается выдворить из города стража, окажется непревзойденным мастером-изобретателем. Мальчишка предложил царскому двору просто немыслимое количество всевозможных творений, после того, как обнаружил повреждения в подземном водопроводе, ведущем в город и помог исправить. Если бы не он, в город продолжали бы по-прежнему возить воду на телегах и ждать помощи от заграничных умельцев, отказывающихся приехать из-за частых нападений разбойников на караваны. Интересно, какую цену за него готов заплатить правитель Вельса?

Громкое приветствие стражников вывело юношу из задумчивости. Стоило, пожалуй, усилить охрану Велении и царя Элфаста, у которых со дня помолвки с Рамондом резко выросло число завистников и недоброжелателей из соседних краев, того и гляди готовых решаться на гнусное преступление, лишь бы не склонять головы перед нежеланной царицей цариц. Некстати вспомнив вечернее прощание с девушкой, Элон густо покраснел. Он и сам не лучше тех, от кого обязан защищать правящих особ. Разве не он умолял царевну сбежать с ним? Прав Катриих: непозволительная любовь к Велении губит в нем все лучшие и благородные качества, лишает достоинства и чести. Проверив порядок, в соответствии с которым в бухте размещался дежурный флот, юный офицер прыгнул в прогулочную ладью, где была сокрыта секретная шкатулка для обмена сообщениями с царевной. Для него послания не оказалось. Может быть служака запаздывает? Элон оставил свое любовное письмо, которое полночи сочинял самолично и которое так жестко раскритиковал и высмеял друг: и рифма не идет, и метафора глупа, и терзаний многовато. Как веселился мальчишка, когда услышал про сравнение царевны с лебедью. По его мнению – тощая цапля и не более. Скажет тоже.

Погруженный в свои размышления офицер едва не сбил с ног Вельского посла, степенно выходящего из-за поворота к центральным морским воротам.

– Не о деле задумался, стервец, – злой и надменный взгляд, брошенный из-под густых бровей мог убить любого наповал.

– Только о нем и думаю, – быстро среагировал Элон, вмиг распрямив плечи, дабы казаться выше и внушительнее.

– Ну, ну. Не повтори ошибок своего родителя.

У юноши все похолодело внутри. Откуда велиец знает про роковую оплошность отца? Хотя, чему удивляться: в царских палатах сплетни и слухи доносятся гостям в первую очередь, так сказать на завтрак.

– Элон старший погиб, защищая царскую семью. Не вам судить о том, где вас и близко не было.

– Что толку от его смерти, если единокровный брат царя попал в лапы к Граннам? Знаешь во сколько обходится Нижней Бальгелии его содержание в плену?

– Не больше, чем на подарки любовникам его жены, – Элон потерял самообладание и не мог остановиться, – Вы не от нее с таким дорогим расшитым золотом поясом?

– Тебе не хватает ума держать язык за зубами? – окончательно разозлился посол, – Да хоть бы и так. Не такому выродку как ты судить Мерезию, оставшуюся в одиночестве, без мужа на долгие годы.

– И покупающую удовольствие и ласки заезжих повес.

Резкий удар в челюсть прекратил желчные высказывания юноши. От обиды он зашатался словно пьяный, понимая, что не имеет права на ответный выпад, который может привести к разрыву и царской помолвки, и связи между двумя государствами. Вот если бы… Но нет, Веления не просит никогда. А вдруг Великий Вельс объявит им войну? Сколько дней продержится Элфаст на троне…

– Ты не разумен и не сдержан для царского стража, придется предупредить о тебе Элфаста, – процедил посол и презрительно повернувшись спиной к поверженному противнику направился в сторону своего корабля.

«Все пропало! Теперь мне точно не позволят сопровождать Велению!» – Элон метался по узким городским улочкам между высокими каменными заборами и не находил выхода из запутанной ситуации. Оказавшись на шумной базарной площади, молодой офицер подавил свое волнение, попытался забыть о происшествии и сосредоточился на обязанностях. Несколько карманных воришек, орудовавших в самый разгар торговли, скрылись чуть завидев стража. И хотя борьба с кражами не входила в полномочия гарнизона, юноша принимал в ней самое деятельное участия, в память о том, как в свое время его самого обворовали в оружейных рядах. Можно сказать, и из мести тоже.

Непреднамеренно Элон решил обогнуть торговые лавочки по краю и столкнулся с Мерезией. Вот так дела! Увядающая и развратная особа обольстительно улыбалась недавно заступившему на службу помощнику капитана флагманского корабля Нижней Бальгелии и предлагала ему на выбор ножи, с рукоятями украшенными драгоценными узорами. Молодой человек сконфуженно и неловко осматривал подношения. «Это, что благодарность за ночь? – промелькнуло в мыслях у стража, – Значит я зря обвинил вельского посла? Неужели я ошибся и есть два похожих, одинаково расшитых пояса? О богов, что я натворил!» Понаблюдав со стороны, Элон окончательно убедился в ошибочности своих прежних предположений относительно того, в чьих покоях ночевал велиец. Ничего более не остается, как принести послу извинения при первой возможности.

– Я не успела поменять свечи, – предупредила она отца вытирая грязные пальцы о засаленную тряпку.

– Катюх, и на том спасибо. Побегай, иначе опять на занятия опоздаешь.

– Не. Я еще отмыться успею. Сегодня первой пары не будет: физик снова заболел.

– Жаль старика. Без него ваш колледж не выпустит ни одного хорошего механика. Сначала надо понять мозгами, а затем сделать руками.

– Пап, ты опять повторяешься. Знаю я и учу.

– Ну побегай.

Ссутулившийся не по годам мужчина смотрел в след единственной дочери. «Может быть и хорошо, что второго ребенка завести им с женой так и не удалось, – в который раз возвращалась мысль. – Смог бы он в одиночку воспитать двоих детей? Вот и с Катюхой не то получается. То ли парень, то ли девка… Ей бы в платьица наряжаться, да с подружками гулять, а она все в их авторемонтной мастерской торчит и склад ума у нее какой-то неправильный, мужской. Он даже не спорит о той или иной неисправности в машинах, пригоняемых им на ремонт, она их нюхом как-будто чует, и его многолетний опыт пасует перед интуицией дочери».